Природа расточительна, если перед ней стоят большие задачи, и ее закон овладевает не только материальной жизнью, но в равной мере и духовной. Война или войны, революции в политической жизни были за несколько десятилетий до них пережиты в области искусства — в живописи. Здесь обязательно должно было развиться сильное напряжение, так как живопись, кроме своих собственных, имела и иные чрезвычайно важные задачи — оплодотворять другие искусства и направлять их развитие по правильному пути.
Из области живописи исходили и другие далеко идущие импульсы, и здесь были потрясены и частично разрушены еще более крепкие стены прошлого столетия. Эти импульсы покидают почву искусства и распространяются дальше вокруг.
Почти провиденциально установленные различия между искусством и наукой (особенно «позитивной») внимательно обследованы, и без особого труда становится ясно, что метод, материал и обращение с ним в этих двух областях не обнаруживают существенного различия. Возникает возможность, как у искусства, так и у науки, совместно работать над одними и теми же задачами (Всероссийская академия художественных наук. Москва, основана в 1921 г.).
В отличие от первой павшей стены (между музыкой и живописью — III раздел) здесь разрушена стена, которая разделяла области, значительно дальше отстоявшие друг от друга (смотри II раздел).
Аналитическая работа в каждой из этих двух областей становится для обеих синтетической. Возникает теоретический синтез, который расчищает дорогу практическому.
Столь же принципиальное значение имеет другой импульс и возбужденная им деятельность, которые также инспирированы живописью — падение стены между искусством и техникой и следующее отсюда сближение двух областей, прежде значительно отделенных друг от друга и, как принято было считать, враждебных друг другу.
Первый, но еще не ясный признак заметен в оживших «вдруг» художественно-ремесленных школах, которые еще до войны начали постоянно расти в разных странах (Германия, Австрия, Россия и т. д.). После войны почти в одном и том же году независимо друг от друга возникли две школы, которые поставили перед собой задачу связать искусство с ремеслом и наконец с индустрией:
1. Высшие художественно-технические мастерские в Москве, 1918{51}.
2. Государственный Баухауз в Веймаре, 1919{52}.
В отличие от обычных художественно-ремесленных школ, которые отводят главное место искусству, а технику воспринимают как элемент подчиненный и даже в какой-то мере мешающий, обе вышеназванные высшие школы расценивают оба элемента как равноценные и стремятся в своей деятельности их объединить.
Естественным следствием прежнего понимания и естественной реакцией на него стало то, что обе школы рассматривали искусство как сопутствующий элемент и основную тяжесть перенесли на технику. Это было обычное действие закона маятника.
Баухауз (теперь в Дессау) и далее развивается по пути равноправного использования обоих факторов и, как видно, достиг правильного решения этой сложной проблемы[73].
I РАЗДЕЛ
II РАЗДЕЛ
III РАЗДЕЛ
IV РАЗДЕЛ
Этот пример еще одной упавшей стены в принципиальном отношении самый важный: первый был связан с искусством в целом (III раздел), второй — с областью духовного в целом (II раздел), а этот третий — с двумя областями, которые до этого не имели даже отдаленного родства, — материя и область духа (I раздел). Устранение изолированности логически развивается, и связь («и») распространяется на отдаленные области[74].
Узкие рамки маленькой статьи служат мне извинением за то, что я важную тему синтетического искусства рассмотрел так узко и фрагментарно.
Моя цель заключалась лишь в том, чтобы обозначить сущность этой важнейшей проблемы, обратить внимание на общечеловеческое значение перехода со старого основания на новое, что далеко выходит за границы искусства и рано или поздно произойдет во всех важнейших областях человеческого развития.
Дилетант давно привык вопросы науки и искусства рассматривать как нечто чужое, стоящее за пределами его реальной жизни и не вызывающее его беспокойства.
У «широкой публики» распространяется, может быть, еще неосознанное представление о том, что рыночная цена и дела политических партий образуют душевную основу человеческой жизни, а все, что стоит за пределами этих интересов, не имеет существенной ценности.
Эта точка зрения — органически-натуральный продукт крайней специализации и вульгаризированного материализма. Здесь можно наблюдать не начало, а конец прошедшей эпохи. Начало состоит в познании взаимозависимости. Все определеннее можно убедиться в том, что это не «специальный» вопрос, который может быть изолированно познан и разрешен, что все, в конце концов, находится в состоянии взаимопроникновения и одно зависит от другого. Продолжением начала явится дальнейшее открытие взаимозависимостей и использование их для важнейшей задачи человечества — развития.
Корни отдельных явлений скрыты в глубине, и будущий человек, возможно, в скором времени сведет все эти корни к одному общему.
Ни в какую в духовном отношении значительную эпоху искусство не может стоять в стороне от реальности. В эпоху приготовлений оно может устраняться от «жизни», концентрируясь на собственных задачах с тем, чтобы с наступлением духовной эпохи, достаточно вооружившись, вновь занять свое важное место.
Сегодня оно переживает последствия внешнего «материалистического периода» и переходит на основе налаженной в этом направлении работы к содержанию начинающейся эпохи.
Возможно, искусство вновь первым покинет «или— или» XIX века и перейдет к «и» едва начавшегося ХХ-го.
Это «и» в искусстве является в нашем случае внешним и внутренним в материале, в элементах, в произведениях и т. д.
Если пришло время внутреннего во внешнем, возникает возможность перейти от чистого теоретизирования к практике — в нашем случае к синтетическому творчеству.
Дессау, октябрь 1926
Художественная педагогика{53}
Еще и сегодня обучение искусству по большей части рассматривается как особая область, которая с вопросами «всеобщего» образования почти совсем не имеет точек соприкосновения.
с другой же стороны, понятие «всеобщего» образования абсолютно запутано. Правомерно утверждать, что в наше время не может быть всеобщего образования без «и».
напротив, имеется бесконечное множество «специальных образований», никак не связанных ни с всеобщим образованием, ни друг с другом.
так, сегодняшнее обучение искусству имеет целью специальное образование, ограниченное в самом себе, так же как специальное образование для медиков, юристов, инженеров, математиков и т.д.
это положение вещей противоречит взгляду, что обучения искусству как такового вообще быть не может, потому что искусству невозможно ни научить, ни научиться: искусство — это дело чистой интуиции, которая не вырабатывается принудительным путем или путем обучения.
значительное наследство XIX века — крайняя специализация и следующее за этим разъединение обременяет все основные области нашей жизни, заводит все дальше в тупик и вопросы художественного обучения.
удивительно, как мало сделано выводов из событий последнего десятилетия и как редко рассудок замечает смысл великого «сдвига».
этот внутренний смысл или внутреннее напряжение дальнейшего «развития» должны лечь в основу любого обучения; деление постепенно заменяется соединением. «Или—или» должно освободить место «и».
более не может быть возможным специального образования без общечеловеческой основы.
то, что отсутствует сегодня в любом обучении почти без исключения, — внутреннее «мировоззрение» или «философское» обоснование смысла человеческой деятельности. Странным образом даже сегодня из молодых людей воспитывают специалистов устаревшим, внутренне мертвым способом, специалистов, которые могли бы быть нужны во внешней жизни, но которые редко представляют собой чисто человеческую ценность.
обучение сводится, как правило, к более или менее принудительному накоплению отдельных знаний, которыми молодежь должна овладеть и без которых она не может начать свой «предмет». Естественно, что при этом способность соединения, или, другими словами, способность синтетического наблюдения и мышления, оказывается так мало выявленной, что она по большей части гибнет.
главной целью любого обучения должно являться развитие возможностей мышления одновременно в двух направлениях:
1. аналитическом и
2. синтетическом.
итак, мы должны использовать наследство прошлого столетия (анализ — разъединение) и одновременно через установку на синтез дополнить и углубить, чтобы молодежь получила способность найти и обосновать живую, органичную связь областей, кажущихся далеко друг от друга расположенными (синтез=соединение).
тогда молодежь оставила бы ставшую неподвижной атмосферу «или—или» и последовала бы в гибкую живую атмосферу «и» — анализ как средство к синтезу.
Из этого легко сделать вывод, что
1. главная основа любого образования или любого обучения всегда остается поэтому одной и той же,
2. так, художественное обучение ничем не отличается от обучения любой другой специальности и.
3. в первую очередь важно не чему учить, а как.
пункт 3 не должен восприниматься парадоксально.
возникшее во времена разъединения суеверие, что существуют различные способы мышления, а следовательно, и творческого труда, отвергается с точки зрения «и»: способ мышления и процесс творческого труда мало чем отличаются между собой в различных областях человеческой деятельности — будь то искусство, наука, техника и т.д.