В архиве писателя сохранилось много магнитогорских и челябинских газет и листовок, содержащих необходимый писателю материал. Это областные газеты «Уральский рабочий» и «Челябинский рабочий», газета строителей «Наш трактор», «Магнитогорский рабочий», «Магнитогорский комсомолец», подборки листовок «Опытник», «Снабженец», «Наш трактор на промстроительстве» и т. д. Многие факты в этих газетах отчеркнуты карандашом писателя. Отчеркнута, например, статья «Своим многолетним опытом кадровики должны помочь в пуске мирового гиганта металлургии», подписанная, в числе других авторов и «кадровиком прокатки» Подопригорою. Обведена карандашом подборка «Кастелянша в бараке должна быть организатором отдыха ночных смен». Подчеркнуты заголовки ряда заметок о пуске водопровода к домнам. Все эти материалы позднее были использованы в романе «Люди из захолустья».
Кроме печатных материалов, Малышкин использовал и рукописные. В его архиве хранится несколько объемистых папок. В первой папке содержатся рабкоровские заметки, письма, коллективные статьи, договоры, аккуратно разложенные по отделам. На обложке каждого из них самим писателем написано: «Бараки, культработа, текучесть и др.», «Общественное питание», «Снабжение», «Отдых, отпуска», «Быт», «Женский труд», «Магнитогорск». Все это — свидетельство того, насколько внимательно изучал Малышкин жизнь и быт своих героев — рабочих. Во второй папке собраны документы, относящиеся к производству, — спецобязательства, служебные записки, акты, протоколы. В третьей папке — забракованные заметки в газету Челябинского тракторного завода «Наш трактор» и т. д.
Уже в ходе сбора подготовительных материалов Малышкин задумывается и над идейным содержанием будущего произведения. О нем он рассказал корреспонденту «Литературной газеты»: «Цель моей поездки на Магнитострой и Челябстрой сводилась к тому, чтобы показать в художественных произведениях переделку мировоззрения бывших городских кустарей (сапожников, стекольщиков и т. д.) и сезонников, которые, придя на наши новостройки, становятся сознательными индустриальными рабочими.
Меня интересовала главным образом психология бывших „уездных людей“ (герои Глеба Успенского), у которых на производстве, у станка исчезает мелкособственнический и шкурный подход к работе. Я пробыл на Магнитострое около двух с половиной месяцев (две поездки) и наблюдал, как на коксохимическом заводе рабочие заключали индивидуальные договоры, в которых квалифицированный рабочий давал обязательство поднять уровень технических и социально-экономических знаний молодого рабочего, недавно пришедшего к станку.
Я наблюдал жизнь в бараках и видел, что изменяется в быту бывших сезонников. Будущую мою повесть думаю построить именно на этом материале. Весною этого года обязательно снова поеду туда. Писатель должен держать непрерывную связь с такими крупными строительствами, как Магнитострой» («Литературная газета», 1932, 11 марта).
Примерно к началу 1932 года основной материал был уже подобран. Писатель начал обдумывать общий план романа, намечать образы, заносить в записные книжки меткие слова, характерные выражения. В его блокноте появляется список действующих лиц будущего романа, отдельные записи, позднее включенные в канонический текст.
«Список действующих лиц. („Страна“).
1. Соустин Николай Филатович — журналист (по анкете бывший пекарь).
2. Соустин Петр Филатович — его брат в Мшанске.
3. Журкин Иван Алексеевич — гробовщик, столяр, краснодеревец.
4. Тишка — Тихон Кулючкин (в романе — Куликов. — Л. В.) — подросток, крестьянин» (ИМЛИ).
Из материалов, проясняющих замысел романа, следует отметить запись беседы Малышкина с корреспондентом газеты «Литературный Ленинград»: «Сейчас я работаю над романом, который охватывает великие годы социалистической реконструкции в Москве, провинции, в начале коллективизации. В этом романе я хочу показать человека по-настоящему — так, чтобы его не заслоняли машины и домны, как это нередко бывает. Один из героев романа, репортер большой газеты (Николай Соустин. — Л. В.), продолжает линию Шелехова из „Севастополя“…
Сейчас моей работе как писателя очень помогает моя работа как общественника. Работая депутатом Моссовета по транспортной секции, я провел ряд обследований, которые дают мне много ценнейшего материала» («Литературный Ленинград», 1934, 8 сентября).
В заметке «Комсомольской правды» от 28 марта 1933 года уточняется общий замысел писателя:
«Книга, которую сейчас пишет Малышкин, будет окончена в 1934 г.
— Я хочу создать многоголосую вещь о наших днях в городе, на стройках, в колхозе. Перелистывая страницы, мы встретим людей, которых мы ежедневно видим у станка, у трактора, которых мы наблюдаем за творческой работой в лаборатории.
Так, в книге столкнутся две биографии. Одна из них начинается на заводе. Другая — в деревне. Герой, который проносит первую биографию, — комсомолец-рабочий, приходящий в центральную газету, чтобы вырасти там до масштаба крупного газетного работника; другой робко шагает на своем жизненном пути. Он был батраком, он был полунеграмотным крестьянским парнем, покорно несшим на себе груз мелкособственнической психологии. Стройка, на которую он попал, разбивает гнетущие оковы прошлого, которое уходит в далекие века нищеты и кабалы; новые люди, с которыми он встречается, переделывают его. Так вновь рождается человек».
Первоначально Малышкин хотел назвать свою эпопею «Тридцатые годы». В дальнейшем, убедившись в том, что в одно произведение весь грандиозный материал эпохи вместить не удастся, он решил сузить рамки повествования и изменить заголовок романа. Писатель решил изобразить главным образом формирование и переделку сознания рядовых, «незаметных» тружеников, обитателей провинциальных углов, отсюда и заголовок романа — «Люди из захолустья».
Хранящиеся в архиве Малышкина в Институте мировой литературы им. А. М. Горького рукописи романа позволяют проследить отдельные этапы работы писателя, точно установить время написания романа. Работа над романом шла с большими перерывами. Очевидно, автор долго вынашивал замысел каждой главы. Главы создавались почти в том порядке, в каком они помещены в окончательной редакции романа.
О том, как работал Малышкин над своим последним произведением, рассказывает Ф. В. Гладков: «Он… работал над своими книгами с беспримерным усердием и с беспощадным самокритическим упрямством. Он повторял:
— Самое важное в работе писателя — это борьба с трудностями. Чем больше сопротивление материала, тем плодотворнее борьба. Чем напряженнее борьба, чем труднее поиски слова, тем значительнее результаты. Яркий синоним — одно объемное слово из тысячи — вот что составляет секрет писательской удачи.
Работал он систематически каждый день утром и вечером. И когда был доволен своей работой, прибегал обычно веселый, радостный, с громким, откровенным смехом и скороговоркою сообщал:
— Работал сегодня превосходно, с увлечением. Исписал три четвертушки, но все уничтожил. Ни-че-го, кроме зачеркнутых страниц. И все же… и все же нашел… Нашел одно ядреное словечко. Это словечко не умрет… Нет! Я очень доволен и счастлив. Борьба кончилась победой. Какая чудесная вещь это искусство!
Зимой 1932 года мы жили с ним в доме отдыха на Новом Афоне. Условия для работы были отличные. Там Александр Георгиевич начал свой последний роман, „Люди из захолустья“. Комнаты наши были смежные, окна выходили на восток, в мандариновый сад. Вдали, на склоне, зеленели маслины, а за горой голубело и сверкало море.
Работали мы до двух часов дня. Несколько раз он забегал ко мне в комнату и смущенно просил извинения за беспокойство.
— Можно прочесть? Пожалуйста, послушайте…
И читал несколько страниц, пестрых от зачеркнутых слов и фраз. Чтение его занимало минуты две — зачитывал он буквально несколько предложений. Но какие это были чудесные слова! Он настойчиво требовал строжайшей критики и, слушая мое одобрение, огорчался:
— Нет, вы хвалите меня потому, что любите…
Но когда выслушивал замечания, строго и вдумчиво смотрел на свой неразборчивый карандаш и жестко говорил:
— Да, совершенно верно. Так. Не доборолся. Не докарабкался до вершины. Я это смутно чувствовал. А если есть это ощущение — ощущение хотя бы смутной неудовлетворенности, надо не останавливаться, а добиваться до конца» (Ф. Гладков. О литературе. М., 1955, стр. 203–204).
В ходе напряженной, кропотливой работы неоднократно менялась композиция романа. Названия некоторых глав были найдены Малышкиным сразу («Разлука», «Счастье», «Едут»), названия других менялись («В Москве» — первоначально называлась «В Москве 30-х годов», «За горами, за долами» — «На чужой стороне», «Тают снега» — «Приходит март», «Песня» — «Зарок»), Во всех случаях, изменяя заглавия, автор стремился к большей выразительности, к тому, чтобы название главы максимально точно отражало ее содержание. Журкин дал зарок не играть на своей гармонии, пока не почувствует себя счастливым. В конце романа он заиграл. Автор первоначально назвал главу «Зарок», но затем отказался от этого заглавия и придумал новое — «Песня», более полно выражающее идею не только главы, но и всего романа в целом. Некоторые, небольшие по объему главы были позднее объединены. Так, глава «На земле предков» составилась из глав «Перед отъездом», «В сельсовете», «Прием в Кремле». Все это свидетельствует о тщательной работе писателя над композицией романа.
В первоначальном плане романа между главами «Разлука» и «В Москве» должна была быть еще одна глава — «Полет», рассказывающая о поездке автора в Магнитогорск. Глава эта не удалась, она выпадала из общего плана, и Малышкин исключил ее из романа. И тем не менее она представляет несомненный интерес. Глава эта должна была носить характер лирического отступления, выражать отношение Малышкина к описываемым им событиям и заодно знакомить читателя с одним из главных героев произведения.
Сравнение рукописных вариантов романа с окончательным текстом дает чрезвычайно много материала для выяснения творческих принципов Малышкина. Писатель с