Потирая большим пальцем стекло рамки, Капим прищурился и прошептал:
— Это последнее дело… Мы обязательно встретимся…
Когда время подошло к ужину, он вышел из своего кабинета натянув на свое лицо улыбку.
— Мадам Кэти, пройдемте в зал, сегодня подадут вашу любимую икру и жареного цыпленка, — обратился Капим к строгого вида женщине в тонкой блузке.
Кэти едва коснулась старого шрама и молча кивнула.
Капим знал, что Мадам Кэти не любила болтать, а еще больше не любила, когда ей досаждали, посему не стал продолжать. Он молча проводил ее взглядом до стола.
Затем в столовую вошел Мистер Харри, окинув взглядом присутствующих.
Пожилой мужчина, Мистер Паркер, сделал глоток вина и перед тем, как начать есть, жестом и с улыбкой, пригласил Капима за стол.
Белоснежные салфетки, словно заснеженные горы, были аккуратно разложены, обрамляя неотразимой красоты яства. Работорговец торжественно поднял бокал и с улыбкой изрек:
— Спасибо тебе, Святой Повелитель Бурь, за еду на этом столе. Давайте же выпьем за прекрасное будущее.
— За прекрасное будущее, — поднял бокал Мистер Паркер.
Мистер Харрис не произнес ни слова и просто приподнял бокал. Мадам Кэти, казалось, совершенно не было до этого дела.
На старинных часах, висевших в холле, было двадцать три минуты восьмого.
В недорогом отеле близ Баклунд-Бридж.
Уже переодетый Клейн достал свои золотые карманные часы, сверил время, а затем достал порошок Святой Ночи и запечатал номер Духовным Барьером.
После этого он быстро возвел алтарь и провел ритуал.
— Я взываю от своего имени Шута не из этой эпохи. Таинственного Властителя над серым туманом. Короля в желтом и черном, любимца удачи…
Когда ритуал подошел к концу, Клейн немедленно сделал четыре шага против часовой стрелки и поднялся в пространство над серым туманом, в полной готовности ответить на свою же мольбу.
Внутри возвышавшегося над серым туманом величественного дворца, он увидел двустворчатые двери призыва, сгущенные из колеблющегося вокруг света.
Клейн не торопился входить в них. Вместо этого он достал Брошь «Солнца» и другие мистические предметы, дабы впитать их Духовную Силу в свое духовное Тело.
Наконец, взяв карту Темного Императора, он позволил ей соединиться со своим духовным телом.
Внезапно Клейн ощутил, как его духовное тело принялось материализоваться, окутываться плотью и кровью. В этом обличии он мог поднять револьвер или швырнуть в кого-нибудь стул!
Темный эфемерный туман сгущался вокруг Клейна, образовав на нем внушающий трепет доспех.
На его голове возникла черная корона, а с его спины спустился мрачный, как вороново крыло, длинный плащ.
В этот момент Клейн был похож на императора, собирающегося отправиться на завоевания.
Он был похож на самого Темного Императора.
Он взглянул на очищающие пули и револьвер, а затем сделал шаг вперед, прямиком к иллюзорным, покрытым таинственными символами дверям.
Выскочив из мерцающего огня свечи, он немедленно взмыл над вечерним Баклундом, прямо к дому Капима, на Айрис-Стрит, Района Шервуд.
Проплыв над декоративным фонтаном, Клейн, облаченный в императорские доспехи, медленно приблизился ко входу. Патрулировавшая периметр охрана никак на него не отреагировала.
Ведь на улице уже было порядком темно, а снаружи не остался ни один Потусторонний, кто мог бы заметить незваного гостя.
Более того, Клейн ничуть не боялся, что могущественные Потусторонние внутри как-то заметят его присутствие.
А все потому, что карта Темного Императора не позволяла над ней пророчествовать!
Глава 378. Шоу начинается.
В черной короне и прочных доспехах, Клейн замер в дверном проеме.
Он несколько секунд настраивался, чтобы сделать первый шаг.
Его внешне физическое тело бесшумно скользнуло сквозь дверь и проникло в имение Капима.
Первое, что он увидел, попав внутрь, это просторная комната, наполненная стульями и вешалками для одежды, а за ней великолепный зал, в чьем декоре явно не поскупились на золото.
Потолка не было, только купол, высотой в три этажа, с которого свисала гигантская хрустальная люстра, усеянная жемчужно-белыми свечами.
За толстой тяжелой дверью, слева от холла, виднелась столовая. Аромат жареного мяса перебивал все прочие запахи.
Клейн не спешил входить внутрь. Сначала он обошел это место снаружи, время от времени прикасаясь к металлическим газовым трубам. Казалось, он еще не мог привыкнуть к своей оболочке и проверял ее, как и окружавший его мир, на прочность.
В одно время, когда Клейн был Провидцем, а затем Клоуном, его духовное тело обладало лишь интуицией, не имевшей ничего общего с его силой прорицания. Он обладал лишь двумя мистическими силами и мог атаковать душу противника, либо ввести его в оцепенение. Но как только он продвинулся до Фокусника, ему, помимо способностей его духовного тела, также были подвластны бумажные фигурки и воздушные пули.
По мере продвижения, он научился овладевать противником, беря его под контроль.
Усилив свое духовное тело картой Темного Императора, Клейн не только нарастил мощь, но и обзавелся возможностью носить с собой гораздо больше вещей, пребывая в «призрачной» форме. Его мистическая сила, наносившая урон человеческой душе, превратилась в Вопль Призрака. Благодаря усилению картой, Клейн мог произвести звуковую волну, неслышимую для человека, но пагубную для его души и душ всех живых существ поблизости. Точно также для потенциальных противников усугубились последствия, в случае оцепенения, насылаемого Клейном.
В последний раз убедившись в действенности своей новой формы, он нашел удобный угол, чтобы проникнуть в столовую.
Затем, подавив все свои эмоции, он обвел взглядом длинный стол.
Ему предстал Харри, в своем белом парике; Кэтти в тонкой белой блузке; Паркер, распивавший красное вино; и сам виновник торжества, Капим, что праздно нарезал себе стейк.
Клейн быстро отвел свой взгляд, не осмеливаясь смотреть слишком пристально, дабы не дать возможности Потусторонним обнаружить его.
Опираясь на местоположение аур людей, Клейн вычислил точную планировку столовой. К примеру, вся столовая была, примерно, равна общей площади его гостиной, кухни и комнаты для занятий. Внутри также был горевший камен, обогревавший всю столовую. На стенах висело шестнадцать элегантных газовых ламп, которые вместе давали освещение схожее по силе с дневным светом. Напротив камина, висело множество разных картин известных художников, выполненных маслом.
Того бородатого мужчины здесь нет… Должно быть, он сейчас как раз в подвале… Для того, чтобы Потусторонний был готов выполнять такую черновую работу, как сторожить вход в подвал, Капим явно промышляет чем-то еще, помимо работорговли…
— задумался на секунду Клейн, а затем прислонился к картине с изображением заката.
Он опустил руку в свое тело и отвинтил полупрозрачную крышку коричневой бутылочки.
Это был Ядовитый Флакон!
Причина, по которой Клейн решил нанести визит во время ужина, заключилась в том, что именно в это время все действующие лица, по его разумению, должны были собраться в одном месте. К тому же, это было идеальным моментом, чтобы использовать Ядовитый Флакон!
А промерзлая погода, заставляющая плотно закрывать двери и окна, лишь располагала к эффективному распространению яда!
Стоило ли упоминать, что Клейн не стал «замачивать» Ядовитый Флакон, дабы избежать для себя пагубного воздействия. А все потому, что он прибыл в дом к Капиму в духовном теле и ничуть не боялся отравления!
Клейн, во всеоружии, стоял молча и терпеливо любовался изумительного дизайна настенными светильниками, соединявшиеся серовато-белыми газовыми трубами. А незримый и неощущаемый яд, к тому времени, уже стремительно проникал в помещение.
Харри нарезал жареную во фритюре рыбу, обмакивая уже нарезанные кусочки в перечный соус.
Пережевав и проглотив кусочек рыбы, он взял бокал золотистого, игриво пузырящегося шампанского и сделал глоток.
Он не мог перестать думать о развлечении, уготовленного ему на тот вечер. Мистер Харри предвкушал тот миг, когда ранее упрямая девица, наконец ему покорится.
Это сладостное чаяние подстегнуло его аппетит, напрочь отбив бдительность.
Кэти же, не став просить помощи слуг, сама нарезала своего цыпленка, да так умело, что каждый из его кусочков, словно препарированный хирургом, равномерно к другим расположился на тарелке.
Пока Паркер услаждался красным вином и прикусывал тушеной бараниной, он, время от времени, отвлекался на досужую болтовню с Капимом, сидевшим во главе стола.
Ужин шел полным разгаром, и Капим, наконец, отправил себе в рот последний кусочек нежнейшей говядины.
Он улыбнулся троим сотрапезникам и возвестил:
— Мистер Харри, Мадам Кэти, Мистер Паркер, сегодня нам предстоит дегустировать десерты от шеф-повара «Ля Борреги». В нашем распоряжении фруктово-карамельный пудинг, кремовый и морковный торт.
Мистер Харри, не изменяя своей хладнокровности, едва заметно кивнул.
— Мы, как граждане Лоена, не можем обойтись без десерта, — заявил вдруг Мистер Харри и взглянул на Капима, чесавшего свою щеку.
— Немного чешется, — виновато улыбнулся Капим.
Не успев договорить, как он почесал щеку вновь, оставив на ней четкий кровавый след.
Кровавая ссадина быстро распухла, натянув его кожу, сквозь которую виднелся желтый гной.
— Как зудит то… — вновь улыбнулся Капим и принялся расчесывать щеку.
Снова и в последний раз занеся ногти над кожей, из расчесанного вздувшегося волдыря хлынул гной, наполнив столовую тошнотворными гнилостными миазмами.
Харри тут же прищурился и встревоженно вскочив на ноги, оглянулся.
— Ха-ха-ха…
— ХА-ХА-ХА Зазвенел неестественный, напрягающий до упора, смех.
Харри увидел слугу со служанкой, державшихся за животы и громко смеющихся. Они так хохотали, что едва ли могли выпрямить спины. Заливистый смех, наперебой всем оставшимся звукам, заполонил столовую.