Пусть это обстоятельство послужит оправданием этого еще неудовлетворительного сообщения.
Уже во время постановки наших первых новых опытов появились имеющие большое значение исследования Гейденгайна, что не осталось без влияния на наши тогдашние наблюдения. Однако, прежде чем высказаться об этой работе Гейденгайна, 2 [14] мы изложим в историческом порядке ход развития наших собственных исследований.
Исследованиям иннервации поджелудочной железы должно было предшествовать разрешение вопроса: какой род фистул дает результаты, наиболее близко стоящие к нормальному состоянию железы?
Мы предпочли постоянные фистулы временным и вот из каких соображений.
Большая концентрация, повышенная энергия действия и умеренное количество сока при временных фистулах казались нам менее подходящими для сравнения с нормальным соком, чем сок постоянных фистул. В самом деле, почему считать более концентрированный сок нормальнее, чем жидкий, тогда как оба эти свойства могут быть патологическими?
Что касается физиолого-химических реакции сока, то все три известные реакции оказались годными для обоих родов сока, полученных как из временных, так и из постоянных фистул, как это было уже указано Н. О. Бернштейномторно [15] нами подтверждено.
Мы воспользовались также указанием Кл. Бернара, [16] что в соке постоянных фистул, при добавленусной кислоты, появляется газ (вероятно СО2), тогда как с соком временных фистул это происходит лишь после более длительного пребывания на воздухе. В этом фактически заключается основная разница между двумя родами соков, и как раз в пользу сока постоянных фистул.
Эта разница, как нам казалось, требовала более подробного исследования. При этом выяснилось нечто совершенно неожиданное. Обрабатывая многочисленные пробы свежевыделенного сока из постоянной фистулы уксусной кислотой, мы ни разу не наблюдали сколько-нибудь значительного образования газа. Правда, иногда во время подливания кислоты на слой жидкости поднимались отдельные пузырьки; трудно, однако, решить был ли это СО2 или просто пузырьки воздуха, проникшие вместе с кислотой. При добавлении HCL в большом количестве случаев лишь один единственный раз нам удалось наблюдать образование газа. Если же к этому же соку, но после более длительного пребывания на воздухе, прибавляли уксусную кислоту, то, действительно, на второй-третий день развивалось значительное назаобразование, но и здесь не каждый раз.
Вторым испытательным средством экспериментальной ценности обеих фистул явилась зависимость секреции от введения пищи. И это средство, как нам казалось, говорило скорее в пользу нормального поведения постоянных, чем временных фистул. Возражение Кл. Бернара, что из постоянной фистулы сок течет непрерывно, независимо от введения пищи, без труда опровергается данными таблиц Бернштейна. Что здесь, наоборот, имеет место очевидная зависимость секреции от кормления, постоянно наблюдали также и мы. Для временных же фистул это испытательное средство оказалось, напротив, либо совершенно неприменимым, либо неблагоприятным. Из всех временных фистул, наложенных Кл. Бернаром на собаках, он упоминает только о двух, где нормальное сокоотделение, по Кл. Бернару, наблюдалось вплоть до выпадения канюли. обоих этих случаях можно было также наблюдать связь между кормлением и сокоотделением. Во многих других случаях этого нельзя было доказать, потому что в первый оперативный день, когда, по Кл. Бернару, отделение должно рассматриваться исключительно как нормальное, собаки не принимали пищи. Влияние кормления на отделение из временных фистул проще всего испытать, наблюдая, имеет ли место отделение у накормленного животного тотчас после операции, отсутствует ли оно у голодающего животного. На первый вопрос удовлетворительный ответ дает тот факт, что у накормленных животных секреция либо вовсе отсутствует, либо наступает позднее. Второе положение находит себе ответ в указании Бернштейна, что из пяти случаев с временными фистулами один раз наблюдалась сравнительночительная секреция у животного, голодавшего 23 часа перед операцией. Наше решение отдать предпочтение постоянным фистулам перед временными подкреплялось, как нам казалось, еще следующим соображением.
Из всех прежних исследований деятельности поджелудочной железы легко усмотреть, что все попытки выявить иннервацию поджелудочной железы при временных фистулах не удались. Убедительнее всего это подтверждается статьей Ландау; [17] напротив того, ограниченная серия опытов с постоянными канюлями дала возможность Бернштейну обосновать некоторые твердые данные относительно названной иннервации.
Поэтому наши опыты над собаками проводились с постоянными фистулами. Операционная процедура в общем соответствовала описанию Бернштейна, с той единственной разницей, что, вместо того чтобы вставлять один конец проволоки в дуоденальный конец выводного протока, мы накладывали его снаружи и прикрепляли ниткой.
Надлежало решить: каким нервным аппаратом управляется поджелудочная железа? По аналогии можно было бы ожидать, что и здесь встретится либо вазомоторный, либо секреторный аппарат, либо оба аппарата одновременно. Наличие вазомоторного аппарата не подлежало сомнению; оставалось, таким образом, найти секреторные нервы. Таким средством для решения этого вопроса, без прямого вмешательства на самих нервах, явились, по примеру Гейденгайна,2 2 [18] исследование влияния атропина на панкреатическую секрецию и наблюдение над действием раздражений различной силы на концентрацию сока. Для этого концентрация сока после известной силы раздражения сравнивалась со степенью концентрации после еще более сильного раздражения.
Сначала мы хотели употребить для этой цели второй максимум секреции, предложенный Бернштейном. Потом мы предпочли просто кормить животное, как только величина секреции, установившаяся после первого кормления, начинала падать.
Мы приводим здесь в извлечении цифры из одного опыта, который, согласно нашему ожиданию, говорит за присутствие y поджелудочной железы секреторного нервного аппарата (см. таблицу).
В дальнейшей серии опытов случалось и обратное - с увеличением количества секреции степень концентрации уменьшалась. Хотя настоящие основания, которыми обусловливалась разница в результатах, от нас ускользнули, все же мы сочли себя вправе сделать предположение, что секреция плотных и жидких составных частей сока представляет два различных процесса, которые подчинены двум особым нервным влияниям, и что случаи первого рода объяснимы лишь при допущении наличия секреторных нервов, непосредственно управляющих химической работой панкреатических клеток.
Поэтому мы были очень обрадованы найти в вышеупомянутой статье Гейденгайна не только те же факты, но и те же выводы. После этого мы сочли себя вправе не увеличивать числа наших собственных опытов. Из опытов с атропином мы приведем все, как более давние, так и позднейшие, ибо, насколько нам известно, подобные опыты еще до сих пор никем не были опубликованы, тем более, что эксперименты Ландау с временными фистулами не дали надежных результатов.
Три первых опыта были проведены на одной и той же большой собаке. Когда собаке в первый раз вскрыли брюхо, то, за неимением свинцовой проволоки, от операции пришлось отказаться и брюхо было зашито. Пять дней спустя, когда рана довольно хорошо затянулась, брюхо было снова вскрыто, и теперь была наложена постоянная фистула.
1-й о п ы т. 3-й день после операции. Никакого сокоотделения. В 3 часа 10 мин. животное ставится в станок и получает
3-- 3-й опыт. Та же собака. 6-й день после операции. В 6 час. 30 мин. ставится в станок. В протоколе нет сведений, кормилась ли собака в этот день.
4-й о пы т. Другая собака ставится в станок. В 2 часа 32 мин. собака ставится в станок.
5-й о пыт. Та же собака. На другой день. Накормлена за 13 часов до наблюдения. Поставлена в станок в 9 час. 53 мин.
6-й о п ы т. Другая собака. Оперирована три дня тому назад. В 2 часа 5 мин. накормлена и поставлена.
7-й о пы т. Оперирована два дня тому назад. Получила мясо. В 10 час. 35 мин. поставлена.
8-й о пыт. Та же собака. 5-й день после операции. Не известно, за сколько времени дан корм.
Из просмотра вышеприведенных цифровых данных видно, что результаты опытов получились одинаковые: во всех случаях действие атропина оказалось одним и тем же, так как это средство постоянно тормозило секрецию, а в большинстве случаев останавливало ее полностью.
В тех опытах, когда остановке секреции после атропинизации предшествовало самостоятельное ее падение, было бы целесообразно при остановке секреции накормить животное, что, к сожалению, нами не было сделано. Здесь мы считаем уместным обратить внимание на следующее соображение: не совсем невероятно, что только лишь полная приостановка секреции должна считаться нормальной (при нашей дозировке атропина), тогда как случаи более или менее значительного уменьшения секреции должны бы были, напротив того, относиться к патологическому состоянию железы. Вероятность такого предположения могла бы быть подкреплена наблюдениями Ландау, согласно которым атропин оказался совершенно недействующим. Все же нам недостает фактических доказательств правильности нашего предположения. А именно, нам недостает опытов с большими, хотя и несмертельными дозами атропина; также у нас нехватает наблюдений над относительными свойствами сока у различных животных, и т. п. Между тем самый факт исключительной чувствительности поджелудочной железы у различных оперированных животных к атропину не может подлежать никакому сомнению. Примером больших индивидуальных различий при действии атропина могут служить наши собаки. В то время как у первой, большой, собаки при быстроте секреции в 2 куб. см в 5 минут после введения 0.005 г атропина секреция полностью остановилась, у последней, в 2-3 раза меньшей, собаки она (0.5 куб. см 5 минут) после 0.02 г атропина (7-й опыт) уменьшилась лишь в 4 раза.