Профессор подскочил к жужелице и так ударил ее сзади, что она вздрогнула и закрутилась на месте.
— Валя, подгоняй, подгоняй ее!
Валя ткнула жужелицу жердью в бок.
— Но, но! Пошла! Пошла!
Так, шаг за шагом, они двигались к дубовому листу, подгоняя личинку жердями.
Наконец голова жужелицы поравнялась с петлей. Профессор бил жердью чурбашки. Петля упала на голову жужелицы.
Иван Гермогенович бросил жердь, схватил руками канат и с силой дернул его. Петля затянулась. Тогда профессор подобрал жердь и подбежал к голове жужелицы.
— Поехали! — закричал профессор.
Лист дрогнул. Поднимая тучи пыли, он медленно потащился к берегу.
Жужелица металась из стороны в сторону, но всякий раз натыкалась на острые жерди. Путешественники не позволяли ей свернуть ни вправо, ни влево.
Наконец она смирилась и потащила тяжелый лист к озеру.
Она ползла, поглядывая на профессора и Валю большими глазами, не понимая, чего от нее хотят эти странные двуногие насекомые с длинными жердями в лапах.
— Ну и сивка-бурка! Молодец! — кричала в восторге Валя.
— Не сивка-бурка, а карабус канцелятус, — строго сказал Иван Гермогенович. — Карабус — это фамилия, канцелятус — имя!
Личинка-жужелица подтащила дубовый лист к самой воде, но тут она точно взбесилась. Она помчалась сначала вдоль берега, потом круто повернула и побежала обратно к берегу.
Профессор и Валя с криком бегали за ней, лупили ее жердями по голове, по бокам, по спине.
Как долго продолжалась бы эта возня — трудно сказать. Но кончилась она совсем неожиданно: пробегая мимо огромной скалы, жужелица остановилась и юркнула под скалу.
— Фу-у, — тяжело вздохнул профессор, — ну и карабус! Помучил же он нас.
— А как же нам теперь отцепиться от него, от этого карабуса? — спросила Валя.
— Очень просто! — сказал Иван Гермогенович, отвязывая канат от черешка листа. — Хоть и жалко бросать такой хороший канат, но ничего не поделаешь! Пойдем. На сегодня, пожалуй, хватит. Надо нам и отдохнуть немного.
Оставив лист на берегу, путешественники вернулись домой. За обедом Валя рассказала Карику, как ловко перевезли они дубовый лист к берегу на личинке жужелицы. Карик слушал ее с завистью.
— Эх, жалко, меня там не было, — вздохнул он, — уж я бы прямо в воду ее загнал. Надо было за петлю дергать.
— Советовать легко, — сказал профессор, — а вот поработал бы ты так, как мы с Валей.
Он провел ладонью по усам, вытер с бороды мед и встал.
— Завтра начнем собираться потихоньку в экспедицию. А сегодня до вечера нужно будет перетащить на берег бочки с медом, найти для себя одежду, приготовить мачты, паруса, канаты. Словом, работы много.
Иван Гермогенович взял с пола охапку волоса шелкопряда.
— Пойдем, Валек! — сказал он, направляясь к выходу из пещеры.
Весь день профессор и Валя провели на берегу озера. Валя плела веревки из волоса, а Иван Гермогенович бродил, разыскивая мачту.
Наконец он вернулся. На плечах его лежала длинная сухая мачта-травинка.
К вечеру корабль был спущен на воду.
Иван Гермогенович пробил острым камнем в середине листа дыру, вогнал в эту дыру мачту, потом пол вокруг мачты облепил толстым слоем глины и сказал:
— Завтра солнце обожжет глину, и наша мачта будет пришита к кораблю крепко-накрепко.
Профессор осмотрел корабль, немного подумал, потом взял из рук Вали длинную веревку и прошел к узкому концу листа. Здесь он накинул петлю на черешок листа и с силой натянул веревку.
Лист дрогнул, конец его зашлепал по воде и немного приподнялся вверх.
Теперь дубовый лист был совсем похож на корабль.
Он покачивался, высоко приподняв нос над водой.
— Вроде гуся шею выгнул, — засмеялась Валя. — Вот если бы еще парус поставить!
— Будет и парус, — сказал профессор, — из лепестка какого-нибудь сделаем!.. Только сейчас, пожалуй, не стоит его ставить! Это уж потом, в день отъезда. А то еще он высохнет на солнце, скукожится.
Иван Гермогенович забил в берег толстый кол, привязал к нему корабль волосяной веревкой.
— Вот теперь совсем хорошо!
Валя забралась по веревке на нос корабля и осколком раковины что-то начертила там.
— Ты что? — спросил профессор.
— Хочу назвать как-нибудь наш корабль! — сказала Валя.
— И как же ты решила назвать его?
— А вот смотрите!
Валя спрыгнула вниз. Профессор подошел ближе и, прищурив глаза, увидел на носу корабля крупные буквы: К А Р А Б У С.
— Неплохо! — одобрил профессор.
На другой день путешественники шили одежду из лепестков, а вечером профессор и Валя перекатывали бочки с медом на корабль.
Карик уже вставал. Он ходил, опираясь руками о стены пещеры, и все время пытался помогать профессору и Вале, но Иван Гермогенович останавливал его.
— Лежи, лежи, — ворчал профессор, — тебе еще день-два полежать нужно. Без тебя управимся.
Карика это очень огорчало, но спорить он не стал. Он лег на свою постель, повернулся лицом к стене и сделал вид, будто спит, а сам украдкой поглядывал на профессора и Валю.
«Ладно, — думал он, — уйдете, а я тут и без вас половину работы сделаю. Потом сами же мне спасибо скажете».
Лишь только профессор и Валя отошли от пещеры, он вскочил, схватил бочку и начал толкать ее к выходу.
Он уже выкатил ее из пещеры, но тут случилось несчастье. Под ногами Карика перевернулся круглый камень. Карик взмахнул руками и навалился на бочку всем телом. От сильного толчка бочка накренилась. Карик быстро схватил края бочки, но, потеряв равновесие, упал на землю.
Бочка грохнулась рядом с ним. Крышка откинулась. Густая медовая кашица поползла по земле.
Карик встал. Отряхиваясь от пыли, он растерянно смотрел на опрокинутую бочку.
Вот так помог!
Медовая лужа расползлась по земле, точно жидкое тесто. Карик отодвинулся в сторону, оглянулся, а затем, махнув безнадежно рукой, запрыгал на одной ноге к пещере.
Было уже совсем темно, когда вернулись профессор и Валя. Карик еще издали услышал их голоса. Он поспешно зарылся головой в волосяной матрац и притворился спящим.
— Ой, что это? — испуганно крикнула Валя, останавливаясь у самого входа в пещеру.
Карик заткнул уши пальцами и крепко-крепко зажмурил глаза.
— Ой, не могу идти! — крикнула Валя. — Мои ноги прилипли к земле!
Профессор бросился к ней на помощь, но лишь только подбежал к Вале, как и его ноги завязли в липкой медовой кашице.
— Что такое? — удивился профессор.
Увязая по щиколотку, он с трудом добрался до Вали и протянул ей руку.
— Давай!
Валя подала руку. Иван Гермогенович шагнул назад и потащил Валю к себе. Валя качнулась и чуть было не упала: ноги ее крепко завязли в густой медовой каше.
— Стойте! — закричала она. — Я совсем прилипла! Я как муха в варенье.
— Ничего, ничего, — бормотал профессор, отдуваясь.
Он с силой выдернул Валю из меда, поднял ее на руки и, с трудом переставляя ноги, побрел, шатаясь, к пещере.
Мед под ногами хлюпал, чавкал, вздыхал, как живой. Кашица приставала к ногам, точно тяжелая, липкая грязь.
Наконец профессор выбрался из лужи. Опустив Валю на землю перед входом в пещеру, он снял толстой палкой мед с ног и помог Вале почиститься.
— Эй, Карик! — крикнул профессор, заглядывая в пещеру. — Что такое здесь было?
Карик еще глубже зарылся в свой матрац.
Профессор и Валя молча переглянулись.
— Ну, ясно, — сказал Иван Гермогенович, входя в пещеру, — это уж, конечно, наш Карик постарался! И ведь не спит! Слышит все! Только стыдно ему посмотреть на нас. Эй, Карик!
Карик осторожно повернул голову и приоткрыл один глаз. И тут он увидел, что прямо на него смотрит Валя. Карик поспешно зажмурил глаз и очень громко захрапел.
— Спит! — засмеялась Валя.
Профессор покачал головой, но ничего не сказал. Путешественники легли спать.
Незадолго до рассвета Карик услышал сквозь сон какой-то шум около пещеры. Он поднялся с примятого матраца и подошел к входу. Сквозь щели между камнями он увидел площадку, слабо освещенную утренним светом.
На площадке перед пещерой ползали огромные крылатые животные. Карик узнал их. Это были мухи. Они суетились около лужи меда, толкались, с жужжанием взлетали вверх и снова опускались на мед. С каждой минутой мух становилось все больше и больше.
Сильный шум разбудил профессора и Валю. Профессор что-то сказал, но ребята не расслышали ни одного слова. Мухи жужжали так, что в ушах гудело, точно рядом гремели мощные моторы.
Тащить теперь на корабль оставшиеся бочки с медом было нельзя. Мухи могли сбить путешественников с ног и даже убить их. Они толпились у самого входа, заглядывали в пещеру, просовывали сквозь щели свои длинные хоботы. Они ползали по камням, которыми был завален вход, и под тяжестью мух камни шатались.
Путешественники со страхом смотрели на свою баррикаду. Вот-вот обвалится она, в пещеру ворвутся полчища мух — и тогда… они погибли. Но к вечеру мухи расползлись на ночлег.
— Ушли! — обрадовалась Валя.
— Ничего не ушли, — уныло сказал Карик. — Завтра они вернутся обратно и опять полезут в пещеру. Я их знаю! Они чуют бочки с медом!
— Давайте завалим получше вход! — предложила Валя.
— Чепуха, — сказал профессор. — Сидеть еще день и дрожать — благодарю покорно.
— Так что же нам делать?
— Наступать! — сказал профессор. — Наступать, а не обороняться.
Он схватил корзиночку-диатомею, взял с подноса яйцо светляка и, подняв его высоко над головой, точно факел, выбежал из пещеры.
— Куда вы, Иван Гермогенович? — закричали ребята.
— Сейчас, сейчас! Я их угощу, негодных!
Голубой огонек замелькал в темноте и пропал.
— Куда это он?
— Не знаю! Что-то, кажется, придумал.
Поздно ночью профессор вернулся в пещеру очень довольный и веселый. Он поставил корзиночку на пол и, отдуваясь, сказал: