Некоторые галлюцинации ведут себя прямо противоположным образом. Голоса исчезают, как только внимание направлено на них. Больные недовольны, что голоса неуловимы, что они «дьявольское наваждение» (Бинсвангер, учебник, с. 6).
Зависимость обманов чувств от внимания у делирантов исследовал Бонхёффер (2, с. 18 и далее). Он различает максимальное и привычное внимание. Первое представлено при наибольшем напряжении под воздействием исследователя, последние — при обычном, не находящемся ни под каким влиянием состоянии делиранта.
Между обоими лежит среднее внимание при обычном общении. Отношение галлюцинаций к вниманию у делирантов обобщил Бонхёффер. «При наибольшем напряжении внимания с целью доведения его до максимального в какой-либо области чувств ...возникает возрастающая склонность галлюцинировать в соответствующей области чувств». «Если внимание сохраняется на среднем уровне, то задействовано таким образом, что больной должен давать отчет исследователю, то обманы чувств, как у всех галлюцинирующих душевно больных, становятся редкими».
«У делиранта существует постоянная склонность опускаться до более глубокого уровня внимания. В этом состоянии сознания нормальный ход представления и тенденция возникающих представлений принимать чувственный характер проявляет себя в наступлении многочисленных иллюзий и сценообразных обманов чувств.
Большой интерес представляют немногие сообщения о произвольном вызывании ложных восприятий. Здесь наблюдаются две крайности. Произвольность вызывает ложные восприятия только косвенно, в то время как она приводит сознание в надлежащее состояние. Это описывает Кандинский (1, с. 459): наилучшим условием для наступления галлюцинаций является исключение любой деятельности, просто позиция зрителя или слушателя. «Произвольность имеет только такое влияние на галлюцинации, что можно намеренно привести себя в состояние, благоприятное для галлюцинаций». С другой стороны, были описаны случаи, когда люди могли непосредственно вызывать ложные восприятия, могли намеренно слышать или видеть что-либо.
О фантастических зрительных явлениях (с. 268) сообщают обратное. Дж. Мюллер мог видеть только то, что приходило само по себе, и не мог внести какие-либо изменения. Г. Мейер (с. 239 и далее), напротив, научился произвольно вызвать фан-тазмы. Он мог видеть профили и кубики, затем мог заставить возникнуть любой предмет по своему усмотрению. Эти, намеренно вызванные, фигуры через некоторое время пропадали сами собой или превращались в другие. Он также мог видеть просто цвета без объектов, которые заполняли собой все поле зрения. Непро-
извальностъ все же имеет свои границы. Неестественные вещи, например, синие лица, он видеть не мог. Они появлялись в естественных цветах. Все эти феномены, как и зрительные фантастические видения, можно увидеть только с закрытыми глазами. У Мейера, как только он открывал глаза, они оставляли часто дополнительные последовательные образы. Слуховые и обонятельные ощущения Мейер не мог вызвать намеренно, хотя некоторые кожные ощущения, например, тепло, холод, нажатие — мог, но не восприятие укола, пореза или удара (ср. об этом: Хаген, с. 41, Фехнер).
Дж. Мюллер описал людей, которые просто наблюдают установившиеся сами собой фантастические зрительные явления, и тех, которые могут их произвольно вызывать (Справочник по психологии 1840, т. 2, с. 567): «В 1828 г. я имел возможность разговаривать с Гете об этом нас обоих одинаково интересующем предмете... Я объяснил, что совершенно не могу повлиять на их появление и прекращение... Гете, напротив, мог произвольно наметить тему, и за этим следовало, правда, кажущееся непроизвольным, но планомерное и симметричное преобразование. Различие двух натур, одна из которых обладала большей полнотой поэтической изобразительной силы, другая была направлена на исследование реального, и всего, что происходит в природе».
Описания случаев, когда душевнобольные произвольно вызывали галлюцинации, немногочисленны и кратки.
Кальбаум замечает в одном случае (с. 11): «В дальнейшем следует упомянуть, что он часто в некоторой степени вызывал восприятие, осознавая при этом, что он их невольно продуцирует сам». «Вот, смотрите, как только подплывет облачко, я услышу глас Господа». И это происходило. Причем слова больного не были образным выражением.
Парант сообщает об одной 38-летней больной, которая уже давно страдает паранойей, сопровождающейся галлюцинациями. Некоторые она может произвольно вызывать сама. Она думает, что должна обратиться за советом к двум невидимым персонам (майорам). Она идет к стене к определенному месту, много раз стучит и ждет известия, что оба уже здесь. Затем она спрашивает и получает ответы, например, что они думают о том, что с ней плохо обращаются, и т. п. Иногда она слышит, что ее собеседники совещаются прежде, чем ответить ей (Ср. далее Кёльп и Хаген, с. 81).
Хаген, который считает произвольное вызывание галлюцинаций точно установленным фактом, описывает аналогичный судорогам процесс, который вызывается у предрасположенных к этому концентрацией внимания на определенной точке. Но исчезнуть произвольно эти явления уже не могут. Также и больной вызывает галлюцинации, но потом не может заставить их исчезнуть.
В противовес таким данным Кандинский описывает свои собственные галлюцинации: «Ни одного единственного раза мне не удалось намеренно вызвать определенную галлюцинацию или превратить в галлюцинацию воспоминание или фантазийный образ, так же как и ни разу не удалось возобновить прежнюю, хотя бы и только что появлявшуюся галлюцинацию.
Факт, что в гипнотическом состоянии можно вызвать всевозможные ложные восприятия путем внушения, подтверждается многими примерами Бернгейма. Известен факт, что делирантам, преимущественно в оптической области, можно внушить, что они видят совершенно определенные вещи.
Интересны опыты по внушению ложных восприятий здоровым людям. Сишоре проводил такие, например:
«В конце длинного, абсолютно темного коридора находилась матово освещенная жемчужина. Участники эксперимента должны были идти с другого конца коридора до тех пор, пока не ощутят слабое мерцание жемчужины. Эксперимент повторялся 20 раз, но на 11, 16, 18 и 20 раз участники останавливались, когда жемчужина находилась на таком расстоянии, что не могла быть увиденной. Примерно две трети испытуемых подверглись галлюцинации. Они знали, где и как они могут увидеть жемчужину, и этого было достаточно, чтобы спроецировать образ представления на действительное зрительное пространство (цит. по Штерну).
Также Бине и Генри делали подобные эксперименты:
«Перед испытуемым ставили несколько бутылок, сказав при этом, что находящиеся в них кусочки ваты имеют очень слабые запахи розы, ванили, табака и т. д. Испытуемый должен был проверить свое обоняние, угадав запах. В действительности, только в одной бугылочке был слабый запах ванили, другие не содержали запахов вообще. Из 8 участников эксперимента, а это были студенты в возрасте 18—20 лет, только один не поддался внушению: он узнал один раз ваниль и 7 раз не ощутил запаха. Половина испытуемых ошиблась в случае с двумя бутылочками, остальные — с тремя или четырьмя» (цит. по Штерну).
Герке и Розенбах (Физический журнал, 1905) наблюдали, что в полностью затемненном помещении движение собственной руки перед тазами ощущается как темное пятно, в то время как движение чужой руки остается незамеченным. Для сравнения — работа Кюльпе.
Все эти опыты показывают, что не только иллюзии, но и галлюцинации могут быть вызваны ожиданием. Во всяком случае эти галлюцинации держатся в элементарных рамках и касаются ощущений очень малой интенсивности.
Влияние внушения при состоянии бодрствования на галлюцинации у душевнобольных исследовал Фрицше. В особенности больные хронической паранойей оказались легко поддающимися влиянию в областях чувств, в которых они обычно галлюцинировали. Если в результате внезапного восприятия было возбуждено внимание, например, тем, что потянули за одеяло, то больной слышал голоса подходящего содержания: «Господин доктор, оставьте меня в покое!» Это же самое наблюдалось, если, например, больной «слышал» свою болезнь: «Мы опасаемся, что у него будет чахотка». Содержание голосов мото быть изменено внушением, как: «Теперь голоса говорят совсем печально». «Теперь они бранятся». Удавалось также внушать запахи и вкусовые ощущения. Все эти феномены аналогичны опосредованным галлюцинациям.
Если мы в данном реферате разделили зависимость галлюцинаций от внимания, произвольности или внушения, то по праву нам сделают замечание, что речь, по сути, идет об одном и том же. Внимание задействовано везде. Им управляют либо самовнушение, ожидание, либо чье-то внушение. Поэтому для описания целесообразны различные понятия, если в них не вкладывают какого-либо объясняющего значения.
Существует несколько случайных единичных наблюдений о психической зависимости. Наблюдалось, что при имеющейся склонности возбуждение аффектов каждый раз вызывает галлюцинации. Наблюдают, особенно в начальной стадии Dementia praecox, что больные слышат голоса, если это возможно само
по себе; что голоса говорят, если только в поле зрения пациента есть люди, а не тогда, когда больной находится один в комнате. Или известно, что больные, когда попадают в новое окружение, например, при перемене лечебного учреждения, некоторое время не слышат голосов.
При психической зависимости содержания ложных восприятий можно различить: зависимость от одновременного прочего содержания сознания, была бы это зависимость от аффектов и душевных порывов и представлений, и зависимость от личности в целом и уровня ее развития (степени образования).
Содержание галлюцинаций соответствует общему состоянию чувств. При депрессивных состояниях слышатся бранные слова, упреки, обвинения, предсказания несчастья, стоны домочадцев и т. п., переживаются видения ада и другие кошмары. В экспансивных состояниях содержание галлюцинаций обычно счастливое. В подобных случаях авторы иногда имеют тенденцию принимать содержание ложных восприятий за нечто первичное.