дьявола. Он видел его как живого. Он выглядел как фавн, с рогами, покрытый коричневой шерстью. Брови были красными. Больной нисколько не испугался, так как он знал: «Я с ним непременно справлюсь». Чувствуя свою силу, он крикнул стоящему по другую сторону стены дьяволу: «Открыто». Перегородка захлопнулась. Дьявол был побежден и переселялся в него ко всем остальным. Его сила снова чрезвычайно увеличилась. После этой «победы» он осознал: «Дьявол так быстро покорился не только благодаря моей силе, но и потому, что я хотел вознести его на небо».
У больного была еще одна мысль: «Существует еще огромное количество богов кроме меня». Они, чувствовал он благодаря своей колоссальной силе, все добровольно переселятся в меня. Он считал, что его палата находится в очень длинном коридоре, в который выходили также многие палаты, а в них находятся другие боги: Будда, Магомет и т. д. Необходима была борьба, Но он знал, что теперь дьявол поможет. В этот момент вошел санитар, которого он принял за образ, в котором появился дьявол. Он принес обед. На вопрос: «Я должен есть?» — он получил ответ: «Да, да, чтобы вы стали сильнее». Он ел очень жадно. Он едва проглотил первый кусок, как начал жадно заглатывать остальное. Он чувствовал, что весь мир внутри него тоже хочет есть, все голодны. Он уже заметил, как всё внутри него ест. Всё внутри него поглощалось с неистовой жадностью. Он чувствовал это всем телом. Изнутри его тянули за грудь. В этом состоянии он представлялся себе Буддой, так как полагал, что видел его когда-то изображенным подобным образом. Но Будда еще не был внутри него. Сейчас должна начаться борьба. Он закричал: «Открыто!» Тотчас же он услышал, как одна из дверей палаты открылась под ударами топора. Появился Будда. Момент «борьбы или переселения» длился недолго. Будда переселился в него. Это повторялось, вероятно, 20 раз: «Открыто»,— затем удары топора, затем переселение очередного бога. Когда он затем снова крикнул: «Открыто»,— стука не было слышно. Это был знак того, что теперь все боги Земли находятся в нем. Он чувствовал, что он ими переполнен. Очень небольшое пространство — палата — было вокруг него, а все остальные события в мире сверхъестественны. Теперь он хотел — некоторым образом для проверки своей силы — исполнить самое могущественное действие. Он приказал: «Пространство, исчезни». Этого не произошло. Несмотря на необычайные события, он все-таки не имел еще достаточно сил, хотя он всегда был готов к борьбе, чувствуя свою власть, сжимал кулаки, напрягал мускулы.
Теперь наступил перерыв. Через некоторое время, не видя, он почувствовал: сейчас придет богиня. Он чувствовал, что она рядом, и чувствовал также — это Мона Лиза. Это было новое искушение: если бы он сейчас зачал с ней людей, то это было бы счастливое поколение. Но он осознавал: «Я не могу этого делать. Существует еще много богов вне Земли\ я хочу всех объединить в одном». И тут у него появилась ужасающая мысль: может быть, здесь присутствует нечто подобное бесконечному регрессу скептицизма. Но он решился: «Я должен превратить всех богов в одного». Он сразу же заметил, что Мона Лиза его понимает, она тоже переселилась в него ко всем прочим. Не было речи о том, была ли это та же Мона Лиза, которая уже в нем находилась. То, что было вне и внутри него, часто являлось совершенно идентичным для него.
Теперь в нем были все боги, которые когда-либо в мире почитались. Мона Лиза плакала, так как другие богини, которые вместе с ней были в его сердце, были сильнее и красивее. Ему было больно от этого, и он успокаивал ее. У всех богов и гениев было определенное место в нем. Но первоначальное расположение (воины в руке, художники в лице и т. д.) не сохранилось. Мир старых богов располагался очень тесно в одном помещении, и по всему телу следовали другие группы, как бы разделенные водонепроницаемыми перегородками. У них не было единства, они не понимали друг друга. Теперь перед ним стояла задача создать единство и порядок.
Между тем снова пришел санитар (=дьявол) и принес, о чем больной хорошо помнил, кофе с двумя рожками. Повторился предыдущий процесс: весь мир в нем жадно все пожирал.
Затем пришел с визитом врач. Из-за того, что врач моргал, больной подумал, что он является птицей, а может быть, даже и самим Богом. Во всяком случае, сущность может укрыться в нереальном мире. Поэтому сначала он давал бессмысленные ответы, он знал это и думал: «Тот тоже прикидывается». Так, например, он сказал: «По земле бегают клопы, а в постели их нет»,— и засмеялся. Но он хотел в человеческом нереальном мире вести себя по-человечески и на вопрос о своей болезни ответил: «Я болен бредовой религиозной идеей»,— так как он знал, что с человеческой точки зрения это должно выглядеть именно так. Он отмечает, что он тогда совершенно ничего не понимал, не говоря уже о том, что он не всегда был здоров. На вопрос о юридическом параграфе он ответил, как положено, и отметил, что нарушение душевного здоровья ненаказуемо. При этом он подумал: в моем сумасшествии виновно, вероятно, государственное министерство. Так как, если врач действительно является человеком, а это было ему и так ясно, то он фактически сумасшедший. Больной замечает: «Я всегда думал одновременно об огромной массе вещей, которые не находились в одной сфере».
Итак, теперь стояла задача: создать порядок в мире богов и гениев. Он пассивно лежал, думая о символе развития. Мона Лиза поможет. Он заметил, что все боги выселялись (покидали его тело). Он чувствовал, что вне его происходили ужасные битвы. Боги не могли прийти к единству. Наконец, на своем совете им удалось придти к единству. Затем снова произошло вселение так же, как и ранее: один за другим. Двигаясь, он освобождал им место. Под конец он заметил, как Мона Лиза, находясь внутри его, подняла веко.
Она хотела видеть, спит ли он. По?ому что его сон был знаком, что все в нем. Он не спал. Оказалось, что еще не все закончено. Пришел приказ: всем выйти наружу. Этот процесс вхождения и выхода повторялся бесчисленное множество раз. Он чувствовал, это связано с «предательством», из-за которого каждый раз что-нибудь происходит. Наконец ему удалось войти без помех. У него было чувство, что прошло невероятное число вечностей. И вот он начал дремать, нет, не совсем спать. Это был знак, что все было в нем. Теперь он думал: еще предстоит борьба со многими богами, которые не принадлежат земле. Он чувствовал в себе повышенную жизнь. Мускульное чувство, интеллект, силу, огромное сердце с богинями, огромные шаги богов войны чувствовал он. (Он думает спонтанно, основой для этого стали удары пульса.) Он был способен к невероятной любви.
Он открыл глаза. На потолке повсюду были трещины. Вместо них он видел теперь на потолке всех богов. Все представились ему и смотрели на него с любовью. Один, Бог Солнца, смотрел на него особенно долго. Это был пронизывающий взгляд, явно для того, чтобы предать силу взгляду больного. У этого Бога Солнца был прямо-таки ослепительный взгляд. Настоящее солнце, которое светило в окно, казалось при этом бледным. У бога были отвислые усы, он выглядел дико. В стороне лежала смерть в виде скелета. Она была парализована и побеждена навсегда. При виде богов он чувствовал, что стал сильнее. Теперь он осознавал, что может видеть всех и все. Тут он заметил: дьявол, грехи, ад смущаются. Он скомандовал: каждый может принять тот облик, который захочет. При всех этих процессах его «Я» больше не было личным «Я», но «Я» было наполнено всей вселенной.
Снова ему пришла в голову мысль: я должен еще к внеземным богам. При этой мысли наступила мертвая тишина. Ему было ясно: это должны быть огромные миры. Все содрогается в нем от ужаса, что еще придется пережить. Все готово умереть. Он почувствовал, что состоятся невероятные битвы, чувствовал победу и наступление побежденных. Новые сражения, новое наступление и так до наступления покоя. И вот земной мир в нем стал совсем маленьким перед огромным внеземным. Он был глубоко опечален. Чувство, похожее на тоску по дому, воодушевило его. Перед этим ему было весело. Одни щекотали его, швабы пожимали ему руки и т. д. Теперь все закончилось. Сражения, которые он только чувствовал, а другие пережили их, привели к наступлению тех миров и к угнетению земного мира. Царила ужасная тишина. Он сразу подумал: в этом огромном мире я не могу создать порядка. Бесконечность он не может постичь. Он назначил властвовать старого Бога. Он сам (новый бог) хотел только царить и жить в земном трансцедентном мире, по которому он тосковал. Когда он назначил бога, ему не нужно было больше заботиться о порядке. Он еще приказал земным: «Кто не хочет оставаться здесь, может отправиться в любую из высших сфер, в очень большой мир». На этом пути — такое чувство было у него — он одновременно был освобожден от скептического Reg-ressus ad infinitum.
Через всю последовательность событий проходило чувство: «Все гении подготовили почву для меня; я, собственно, только обобщающий: в этом моя сила». Он думал, что у всех великих злой взгляд: Франк Ведекинд, Мицци Шаффер, Ирене Триш; эти люди — смерть. Он выдержал их всех; тем самым все стало возможным.
Как следует из описаний, он все время имел самые противоречивые представления. Он сознает это не только сейчас, но сознавал это уже тогда. Он часто был в сомнении. Его настроение многократно было подавленным, плаксивым из-за того, что он сам в неземном мире не может покончить с сомнениями. Он часто спрашивал себя: это мои друзья или нет? «Двадцать представлений было у меня об одном и том же процессе, о том, как можно было интерпретировать его». Сомнение имело место от случая к случаю, но в дальнейшем очень возросло. Только одно он знал всегда точно: Мона Лиза его не покинет. Когда враг спросил, читал ли он Данте, у него возникло представление: Мона Лиза — моя Беатриче?