сейчас именинник.Горький в двухфельетонахподряд в «Правде»(«Литературныезабавы») отзываетсяо нем самымвосторженнымобразом3.
—Рады? — спрашиваюМирского.
— Поликратовперстень4,—отвечает он.
Милон мне чрезвычайно.Широкое образование,искренность,литературныйталант, самаянелепая борода,нелепая лысина,костюм хотьи английский,но неряшливый,потертый, обвислыйи особая манераслушать: послевсякой фразысобеседникаон произноситсочувственнои-и-и (горломпоросячийвизг), во всемэтом есть что-тозабавное иродное. Денегу него оченьнемного, онубежденныйдемократ, но— от высокородныхпредков унаследовалгурманство.Разоряетсяна чревоугодии.Каждый деньу швейцара«Национали»оставляет внизусвою убогуюшапчёнку иподбитое собачьимлаем пальто— и идет в роскошныйресторан, оставляятам не меньшесорока рублей(т. к. он не толькоест, но и пьет),и оставляетна чай 4 рублялакею и 1 рубльшвейцару.
В «Литературныхзабавах» Горькогои в его пре сЗаславскиместь многофактическихошибок. Так,например, БелинскогоГорький объявилсыном священникаи проч., и проч.,и проч. Но в спорес Засл. Горькийправ совершенно:«Бесы» гениальнейшаявещь из гениальнейших5.Заславскийвозражает ему:«Этак, вы потребуете,чтобы мы и нынешнихбелогвардейцевпечатали». Апочему бы инет? Ведь потребовалже Ленин, чтобымы печаталиАркадия Аверченко«7 ножей в спинуреволюции».Ведь печаталиже мы Савинкова,Шульгина, генералаКраснова.
Я сказал обэтом Мирскому.У него и у самогобыло такоевозражение,и он обещалсообщить о немГорькому.
После обедамы поехали сним на совещаниев «Academia»— первоередакционноесовещание послеухода Каменева.Приезжаем:никого. «Послучаю смертиКуйбышева».Куйбышев умер!!!О! О! О!
28/I.Из-за похоронКуйбышева вМоскве никакихредакционно-издательскихдел. Я сдал в«Год XVII»и в «Academia»«Искусствоперевода»,—и стал хлопотатьо машине, чтобуехать в Болошево.Лишь к 6 часаммне дали... грузовик.
Вышла«Солнечная».Печаталасьцелый год. Ясдал ее в февралепрошлого года.
Здесь солидныепрофессорыиграют в шарады:вышли три пузанаи разом сказалиЭ. Это значит«Э разом», т.е. Эразм. Потомвышла профессорша,и кто-то потерей дамский рот.Рот тер дамский(Роттердамский).
Другой профессорвзял палку истал соватьее между горшкамицветов: не врастениях(неврастения).
Сижу и бьюсьс корректуройсвоих стиховдля «Academia».Как отвратительнымне «КраденоеСолнце», и «Лимпопо»,и «Тараканище».
На ВерхнейМасловке естьновые многоэтажныездания, но —сколько ещестарины, темноты.Спрашиваю удворника, метущегоулицы «Гдездесь телеграф?»— У нас такиене живут.— «Телеграф,понимаете?Те-ле-граф».Подошел другойдворник: «Телеграф?Эвона черездорогу, в аптеке».Я пошел туда,там оказалсятелефон.К Кацманампришел при мне35-летний крестьянин— неграмотный.
31/I.Уезжаю из Москвы,ограбленный,моральноизъязвленный.
Вчера вКолонном залебыл детскийутренник Маршакаи Чуковского.Маршак не приехал,и Шварц вместонего читалМистера Твистера.<...> Со мною впоезде едетЮрьев. <...> Разговорились.Юрьев сказал,что у него вМосковскойгубернии естьконфискованноеимение.— «Возвратим»,—сказал Енукидзе.Ему, Юрьеву,сообщили, будтобы сейчас Мехлиссамолично, нис кем не считаясь,начал кампаниюпротив Горького:статья Заславского,статья Панферова6.Причем, статьюЗаславскогоКольцов смягчил,а статью ПанфероваМехлис усилил,вставив тудамножествокусков от себя.ПоведениеМехлиса одобреносвыше postfactum.
Поповоду назначенияБабочкинанародным артистомЮрьев говорит:
— Вот тебе,Юрьев, и Бабочкиндень!
— Три народных,да и то одинсамозванец:(Бабочкин играетГришку Отрепьева).
— Три народныебабы: Корчагина,... и баб-очкин.
12/II.9-го были мы вКлубе им. Маяковскогона Грузинскомвечере. Приехали:Гришашвили,Эули, Табидзе,Паоло Яшвили,Пастернак,Гольцев и ещекакие-то. Луговскойсказал речь,где указывал,что юбилейПушкина, кот.будет праздноватьГрузия, и юбилейРуставели,котор. будетпраздноватьСоветскийСоюз,— символизируетнаше слияние.Грузины оказалисьмастерамичитать своистихи — особеннопривела всехв восторг манераГришашвилии Тициана —восточнаяжестикуляция,очень убедительная,от верхнейстенки желудкак плечам. Когдавышел Пастернак,ему так долгоаплодировали,что он махалпо-домашнему(очень кокетливо)руками, чтобыперестали, апотом энергическисел. И читал онстихи такимголосом, в которомслышалось: «ясам знаю, чтоэто дрянь и чторабота мояникуда не годится,но что же поделаешьс вами, если вытакие идиоты».Глотал слова,съедал ритмы,стирал фразировку.Впрочем, читалон не много.Перед ним выступалГитович, которыйчитал чей-точужой перевод— и заявил публикепо этому поводу,что ему стыдновыступать счужими переводами.Придравшиськ этому, Пастернаксказал:
—А мне стыдночитать свои.
Тихонов читалхрипло и жестко.Аплодировалии ему. Имел успехЯшвили своимипереводамииз Пушкина.Были «все»:Слонимский,Зощенко, Форш,Тынянов. <...>
Тыняновпоправился,глаза смотрятвесело. «Пишуо Пушкине, ужедля четвертойкнижки кончаю.В «Вазире» ятужился, а здесья почувствовал,что литературамои штаны».<...>
15/III.Меня пишетИгорь Грабарь.С трудом сижуему каждыйдень по3, по 4 часа. Портретвыходит поверхностныйи неумный7,да и сам Грабарь,трудолюбиваяпосредственностьс огромнымталантом ккарьеризму,чрезвычайноразочаровалменя. Мы читаливо время сеансов«Историю одногогорода» — и онмеханическивосклицает:
— Это чортзнает как здóрово!
И все большерассказывает,сколько емустоил обед,сколько емустоил ужин,—и норовит выудитьиз меня всематериалы оРепине.
Сидим мысегодня, калякаем,ему все не даетсямой рот, и вдругменя зовут ктелефону — исообщают попоручениюдиректора ГИХЛат. Орлова, чтоиз Москвы пришлораспоряжениезадержать моюкнижку «От двухдо пяти» (пятоеиздание), т. к.там напечатан«Крокодил».Книжка отпечатанаи должна выйти17-го. Это Волинпрочитал вгазетах о включениив книжку «Крокодила»и, не видя книжки,распорядилсязадержать8.Получив такоеизвестие, я,конечно, задрожал,побледнел, сталрваться в изд-во,чтобы узнать,в чем дело,— аГрабарь требует,чтобы я продолжалпозироватьи улыбалсябы возможновеселее.Я уверен, чтос моей книжкойпроизошлонедоразумение,что ее разрешат,и все же — мнебыло так жетрудно улыбаться,как если бы ясидел на железнойсковороде.<...>
20/III.Приехал в Москву.В «Национали»нет никакихномеров. Я оставилчемодан и кБончу. Смертельноустал: в поезде,конечно, неспал (ехал вместесо Старком —который рассказывалмне, что он родомиз Сочи, что онпишет книгуо Собинове ипроч., и проч.,и проч.) и теперьстрадаю отбессонниц —бессонницпоневоле, потомучто у меня шумныесоседи, которыегалдят от 9 веч.до 3 час. ночи,—т. е. как раз вто время, когдая обычно сплю.Сердце у меняпереутомилось,и я не могуневыспаннымимозгами понятьтот небольшойфельетончико Венгрове,который пишудля «Правды».<...>
29/III.Была Барто:проведала, чтоу меня естьстатейка для«Правды» оВенгрове, ипришла уговаривать,чтобы я не печаталее. Говорит онавсегда дельныевещи, держитсякорректно иумно — но почему-тоочень для меняпротивна. Яимел наивностьсказать Семашке,что готовлюстатью о Венгроведля «Правды».Семашко пожалмне руку, поблагодарилменя за то, чтоя уведомил егозаранее о своемнамерении, асам прямехонькопоехал в «Правду»— просить Кольцова,чтобы он непечатал моюстатью9.
Венгровраспространяетповсюду, чтоесли моя статьяпоявится, онзастрелится.
Сейчас комне должныпридти из«КоммунистическогоПросвещения»— я дам им туже статью оВенгрове, нов более расширенномвиде.
ЗвонилГронскому. Моястатья о Репинепринята длянапечатанияв «Новом Мире»10.
1/IV.Мне пятьдесяттри года. Но япо глупостиогорчаюсь нетем, что я напороге дряхлости,а тем, что вчераКольцов, послетрехдневнойволокиты, отказалсяпечатать мойфельетон оВенгрове. Кнему приходилакакая-то Лернерша(сослуживицаВенгрова) иуговорила егоне печататьфельетона. Мырешили отдатьэто дело на судМехлиса. Я пришелв «Правду».Мехлис внизусмотрит в собственномкино кинофильм«Колыма». Тутже присутствуетНачальникКолымы — кажется,латыш11.Я оказалсямежду Левиными Герасимовой.Картина оченьдлинная. Мехлисне досмотрелее и ушел. Я сказалКольцову: идемза ним. Он удержалменя. Когда жекартина кончилась,я просидел уМехлиса в прихожей2 часа, и он отказалсяпринять меня.Это огорчаетменя большетого, что мне54-й год. С горяя пошел в ДомПечати надемонстрацию«Каштанки»театром Образцова.Играли чудесно— и подарилимне куклу. Ноя пересиделсвое время ивсю ночь неспал.
Вчера утромя был у Юдина.Он — помощникСтецкого. Чистотав ЦК изумительная,все сверкает,все чинно иистово. Тишина.В идиллическомкабинетичкесидит «Поша»Юдин — и хлопочетпо всем санаториямо том, чтобыМариэтте Шагиняндали путевкув санаториюЦК. Меня принялприветливо,запретил пускатького-нибудьк себе в кабинет— и слушал оченьсочувственно:я показал емусвои детскиекниги, как гнуснои неряшливоони издаются,указал нанедопустимостьзадержки книги«Хуже собаки»,просилдвинуть«Тараканище»,«Бармалея»,«Лимпопо» —вообще излилсвою душу. Онобещал все этодело двинуть.
Кольцовпочему-то советует,чтобы я не видалсяс Пильняком.
1/IV.Страннаяу Пильнякарепутация.Живет он оченьбогато, имеетдве машины,мажордома,денег тратитуйму, а откудаэти деньги,неизвестно,т. к. сочиненияего не издаются.<...>
26/IV.Я уехализ дому — вПетергофскуюгостиницу«Интернационал».Здесь оказались:Тынянов, Тихонов,Слонимский— вся литературная«верхушка».Тынянов расцеловалсясо мной, и я,встретив его,тотчас же спросил:
—Ну, сколькоПушкину теперь?
Онвиновато ответил:
— Одиннадцать.
Тынянов сейчаспишет «Пушкина»,и когда мы виделисьпоследний раз,Пушкину в егоромане былосемь лет. Тыняноввесь заряженэлектричеством,острит, сочиняетшуточные стихи,показываетразных людей(новость: поэтПрокофьев). Мыобедали всевчетвером: оночень забавнорассказывал,как он студентомперед самымнашествиембелых на Псковбежал в Питер,