т. к. ненавиделбелогвардейцев.Его не пустили,он пошел вРеввоенсовет.Там сидел Фабрициуси сказал Тынянову:
— Шляетесьвы тут! Тоже...бежит от белых...Да вы сами белый!
— Как вы смеетеменя оскорблять!— закричалТынянов, придяв бешенство,и Фабрициусуэто понравилось.Фабрициус выдалему пропускна троих. Этобыло рассказановысоко-художественно,в рассказ быловведено 5—6 побочныхдействующихлиц, каждоелицо показано,как на сцене...Так же артистическирассказалТынянов, какдиректор Межрабпомавызвал его ксебе в гостиницудля переговорово пушкинскомфильме — и приэтом были показанывсе действующиелица вплотьдо шофера ималенькогосына директора.
Много разговороввызвал у Тихонова,Слонимскогои Тыняноваэпизод с Житковым.
У Житковауже лет двенадцатьтому завеласьв Л-де жена —Софья Павловна,племянницаКобецкого,глазной врач.Бывая у негодовольно часто,я всегда чувствовалв его семейнойобстановкебольшой уют,атмосферунежности ислаженности.Лида ездилак Житкову и егожене — «отдыхатьдушой», хотяя и тогда замечал,что Софья Павловнав сущностиповторяетпридурковатовсе слова исловечки Бориса,преувеличенносмеется егоостротам, соглашаетсяс каждым егомнением, терпеливои даже радостновыслушиваетего монологи(а он вообщеговорит монологами),—словом, что этосоюз любящегодеспота с любимойрабыней. Я хорошопомню отцаБориса Житкова.Он жил в Одесскомпорту, составлялучебники математикии служил, кажется,в Таможне. Лицомбыл похож наЩедрина — и уже10 лет состоялв ссоре со своеюженою, казняее десятилетниммолчанием. Она,удрученнаяэтой супружескойказнью, всесвое горе отдавалароялю: с утрадо ночи игралагаммы, оченьсложные, бесконечные.Когда, бывало,мальчиком, идяк Житкову, яуслышу на улицеэти гаммы, ятак и понимаю,что это — воплио неудавшейсясупружескойжизни. Года триназад я заметил,что Борис Житковтакой же пыткемолчаниемподвергаети свою СофьюПавловну. Зачайным столомон не смотрелв ее сторону;если она пыталасьшутить, не тольконе улыбался,но хмурился,—и вообще чувствовалось,что он еле выноситее общество.Потом Лидасказала, чтоона сошла с умаи что Житковочень несчастлив.По словам Лиды,она уже давнобыла сумасшедшей,но Ж. скрывалэто и выносилее безумныепричуды, какмученик, тайкомот всех, скрываяот всех своестрашное семейноегоре. Причудыее заключалисьглавным образомв нелепых ибессмысленныхприпадкахревности. Еслиона замечала,что Ж. смотритв окно, она заявляла,что он перемигиваетсясо своей тайнойлюбовницей.Если он уходилв лавку за молоком— дело было нев молоке, а влюбовном свидании.По ее представлению,у него сотнилюбовниц, всеписьма, которыеон получаетпо почте,— отних. Кончилосьтем, что Житковпоместил еев сумасшедшийдом, а сам сталискать себекомнату в Москвеили в Питере.Все друзьяочень жалелиего. Я виделсяс ним в Москве,он действительнобыл бесприютный,разбитый,обескураженныйИ вот сейчасСлонимскийрассказывает,что друзьяСофьиПавловнызаявили в СоюзПисателей,будто бы онупрятал ее всумасшедшийдом здоровую,будто в этомделе виноватыШкапская, Груздев,Татьяна Груздева,помогавшиеему, Житкову.Союз не придумалничего умнее,как передатьэто дело прокурору— то есть дажене пытаясьвыяснить всеобстоятельства,посадил своихчленов на скамьюподсудимых!СлонимскийдоказывалТихонову, чтоСоюз поступилнеправильно,а Тихонов, которыйв сущности исовершил этотхрабрый поступок,ссылается нато, будто всепартийцы требовалиименно такихмероприятий.Слонимскийвозражает нена основе этическихпринципов, аглавным образомна том основании,что Шкапскаяи Груздевыхороши с Горьким,и Горький недаст их в обиду— и взгреетСоюз. <...>
Мы пошливсе вчетверомк вагонам, гдеНиколай IIподписалсвое отречение:эти вагоныпревращеныв Музей. Погодапрелестная,солнце, Тихоноврассказал (каквсегда) экзотическийслучай — каккоменданткакой-то крепостизапер ее наключ и ушел, итам все перемерлиот чумы, а Слонимскийжаловался нато, что Накоряковсбавил гонорарыза повторныеиздания:
— Это всеГорького работа...Горький судито писателяхпо Ал. Толстомуи не подозревает,как великакругом писательскаянужда!
Третьегодня с Тыняновымпроизошелхарактерныйслучай. К немуподошел хозяингостиницы испросил:
— Вы у нас до1-го?
— Да... до первого,—ответил Т.
— Видите, мненужно знать,т. к. у меня естькандидаты навашу комнату.
— А разведольше нельзя?— спросил Тынянов.
— Ну, пожалуй,до третьего,—сказал хозяин.
Через минутувыяснилось,что это недоразумение,что Тыняновимеет праваостаться сколькоугодно, но онвоспринял этодело так, будтоего хотят выгнать...Лицо у негостало страдальческим.Через каждыепять минут онснова и сновавозвращалсяк этой теме.Недаром акад.А. С. Орлов назвалего «мимозой,которая сворачиваетсядаже без прикосновения».Очень зол наМирского. Чудеснопоказывал, какМирский прямоиз Лондонаприехал к немуи задавал емувопросы: — Выв университете?— Нет.— Вы вИнститутеИстории Искусств?— Нет.— Где жевы читаетелекции? — Нигде...и т. д. А потомоказалось, чтоон поместилза границейзлейшую статьюо Тынянове, гдемежду прочимписал: «ОтношениеТ. к Советскойвласти отрицательно»или что-то вэтом роде12.С такой же неприязньюговорит Тыняново Евг. Книпович,выбранившейего переводыиз Гейне. Оченьобрадовал егозаголовоксегодняшней(28. IV) газетнойстатьи: «Восковаяперсона».— Чортвозьми! Мой«Киже» вошелв пословицу,а теперь— «Восковаяперсона». Вразговоресегодня он былблестящ, какГерцен. Каскадыострот и крылатыхслов. Одна женщинав Тифлисе сказалаему:
— Как вы могли— не быть ниразу в Тифлисеи написать онем роман?
Он ответил:
— А как выможете — всевремя жить вТифлисе и ненаписать о немромана?
Заговорило Некрасовеи стал доказывать,что Горькийи Некрасовчрезвычайносхожи.
Глянул наменя: «а вы совсемдедушка Мазай.А мы — зайцы».
Рассказывал,как ему одиннезнакомецпринес рукописиКюхельбекера— и продавалему по клочкам.Читал наизустьвеликолепныестихи Кюхельбекерао трагическойсудьбе поэтовв России.
Слонимскийдоказывает,что Ал. Толстой— юдофоб.
29.IV.Для решениядела ЖитковаТихонов и Слонимскийрешили вызватьсюда Беспамятноваи Горелова, аШкапскую отрядитьк Горькому.
Читаю«Дело Огарева»— Черняка. Потрясающеинтересно.
В газетах:каждый беспартийныйдолжен принятьучастие вживотноводстве.
Слонимский.Вот, Юрий, делодля тебя.
Тынянов.У нас уже естьодин Зое-техник— Козаков. (Женатна Зое Никитиной).<...>
6/V.Вчера явыступал вечеромв Педвузе им.Герцена — навечере детскихписателей. Взале было околоl½ тысячичеловек. Встретилибешеным аплодисманом,я долго не могначать, аплодироваликаждой сказке,заставилипрочитатьчетыре сказкии отрывки «Отдвух до пяти»,и я вспомнил,что лет 8 назадя в этом самомзале выступилв защиту детскойсказки — и мнесвистали такиеже люди — за теже самые слова— шикали, кричали«довольно»,«долой», и какимипомоями обливалименя педологи,—те же самые,что сейчас таклюбовно глядятна меня изпрезидиума.
Сегоднячорт меня дернулпоехать наПроспект СелаВолодарскогок сестрам Данько— скульпторшеи поэтессе. Этострашная даль.Живут они взамызганнойквартире —очень бодрой,труженическойжизнью, лепят,пишут, читают(большая библиотека,много кукол,статуэток,рисунков, альбомов,—и пыли). Я никогдане был в томприневскомрайоне и былпоражен егопоэтичностью.Нева в этихместах как-тонаивна, задумчива;заводы, стоящиенад нею, не мешаютее деревенскойидилличности.[Вырваны страницы.—Е. Ч.]...Любопытно:после того какЗаславскийпоместил в«Правде» фельетоно моей «Солнечной»13,—Семашко вместо«многоуважаемый»стал писатьмне «дорогой»— и сообщил,что сверх планаони печатают:
—«Лимпопо» и«Котауси Мауси».
И Магидович,делавший мнестолько каверз,тоже прислалсладчайшееписьмо.
Ох, а книгамоя о Некрасовене движется.
Вышла 3-якнига «Звезды»с Колиной «Славой».Хвалят. Лидауехала от нас— на Литейный.Пыпины занялиту часть нашейквартиры, гдеродилась Мурочка,где я написал«Мойдодыра»,«Книгу о Некрасове»,«Ахматова иМаяковск.»,«Муху Цокотуху»14.
12/V.Вчера былиу меня Харджиеви Анна Ахматова.Анна Андреевнарассказывает,что она продалав «СоветскуюЛ-ру» избранныесвои стихи,причем у неепотребовали,чтобы:
1. Небыло мистицизма.
2. Не былопессимизма.
3. Не было политики.
— Осталсяодин блуд,—говорит она.Харджиев толькочто проредактировалвместе с Трениным1-й том Маяковского.Теперь работаетнад вторым.<...>
19 декабря.Был вчера уТынянова. Странновидеть на дверитакого знаменитогописателя табличку:
Тыняновузвонить 1 раз
Ямпольскому— 2 раза
NN — 3 раза
NNN —4 раза
Онживет в коммунальнойквартире! Ходк нему черезкухню. Лицоизможденное.Мы расцеловались.Оказалось, чтоположение унего оченьтяжелое. ЕленаАлександровнабольна — поврежденспинной хребети поврежденадвенадцатиперстнаякишка. Беднаяженщина лежитбез движенияуже неск. месяцев.Тынянов приней сиделкой.На днях понадобилсяматрац — какой-тоособенныйгладкий. Т. купилдва матрацаи кровать. Всеэто оказалосьдрянью, которуюпришлось выкинуть.«А как трудноприглашатьпрофессоров!Все так загружены».Доктора, аптеки,консилиумы,рецепты — всеэто давит Ю. Н.,не дает емуписать. «А тутеще Ямпольские— пошлые торжествующиемещане!» И застеною по ночамкричит ребенок,не дает спать!Ю. Н. хлопочет,чтоб ему позволилиуехать в Париж,и дали бы денег— в Париже естьклиника, гделечат какой-тоособеннойсывороткой— такую болезнь,которою боленЮ. Н. «У меня тонога отымается,то вдруг начинаюслепнуть».
Заговорилио Пушкинистах.«Цявловскийвдруг сообщаетмне, что у меняБлудов выведенневерно. Напрасноя сделал егобогачом, он вту пору былбудто бы беден.Ложь! Блудовбыл беден до1806 года, а потомстал получатьпо 50 тысяч в годна расходы!»
О Маршаке.«Ну что это заталмуд:
Что мы сажаем,
Сажая леса?
Такв хедерах объясняютдетям:
«Сажая леса,мы на самомделе сажаем...»
И как неграмотно:
Мачты и реи— держать паруса.
Почему держать?И откуда этонеопределенноенаклонение?Когда читаешьМаршака, кажется,что читаешьисключенияв латинской