мужик (или поваренок)Федя (член месткомаБобровки) иТамара вкрасной косынке,педагогичкаБобровки. Бобровкадала нам линейкуи лошадь, единственнуюлошадь, котораяу нее осталась(2 автомобиляу них отняли).Назначено быловыехать в 7 часов.Выехали в ½10-го, т. к. лошадьне возвращаласьс базара. СтарикИзергин, видя,что я брожунеприкаянный,позвал меняк себе, напоилчаем. <…>Зубной врачВанда, литвинка,оказалась ипоэтессой ихудожницейи тараторилабез конца натысячу разныхтем. Она рассказаламне, как Тубинституттеснит Изергина.Построили вего костно-санаториицелый корпусдля легочныхбольных, в товремя как давноуже признано,что легочныхи костных совместнодержать невозможно.Во время голодаИзергин всеже сохранилсвой санаторий,сам ездил запровизией, икогда у негохотели еереквизировать,говорил: возьмитевот это, это явезу для себя,а этого не троньте,это — для больныхдетей; во времяземлетрясенияон спас всехдетей от катастрофы,и вот теперьновые люди, незнают его работы,смеют говорить,что он корыстныйчеловек, белогвардееци проч. Это онавыпаливалагромко и бойко,нарочно донимаяэтим Попова,про которогосама же шепнуламне, что он-тои есть врагИзергина. Онапротив этихпоездок в колхоз:«Отрывают насот работы всанатории,здесь и так нехватает рук,лошадь нужна,чтоб возитьбольных ребятк морю, лучшебы колхоз завелу себя фельдшерскийпункт и т. д. Этиприезды врачейи педагоговв подшефныйколхоз вообщепохожи на комедию,—говорила она— Педагоги наглазах у татарворуют виноград,татары говорят«Ай да шефы!»и проч. и проч.
Между теммы забиралисьв горы все выше,дорога идетзигзагом, становилосьпрохладно, навершинах облака,вот и Симеизскаякошка (гора,сползающаяк морю, как кошка),вот Монах, вонгора Диво, вонгора Верблюд,а мы ползем всевыше, средикаменистыхбезлистныхгор — подъехалив сельсовет.<…>Колхоз сконструировался19 ноября 1929 года.Всех хозяйстввошло в него106 (из них 58 бедняцких,49 середняцких,батраков), 3одиночки: учитель,избач, культурник.С кулакамиборьба былажестокая, 10% всегонаселения —политзаключенные(часть из них,впрочем, возвращена,восстановленав правах). Колхозразработалмного дикихземель — и вотв общем теперьу него табаку27½ га, винограду35½ га, сад 15½ га,огород 10 га; колхоззавел новуюшколу, антисейсмическую,оборудовалновую амбулаторию(где еще нетстационара),закрытую столовую— для школы,для очага, дляколхозников.
С грустьюотметил Бобрищев,что работа вколхозе вялая,что крестьяниндля коммуныработает нетак энергично,как работалон для себя,что колхозникисами себя обманывают,набирая вдвоебольше талоновна обед, чем имнужно,— но тутже указал, чтопонемногу этинедочетыисправляются.Особенно обидноколхозникам,что они продаюткило виноградупо 75 коп., а частниксвез ночьютайком свойвиноград ипродал по 2 сполтиной, нотеперь решенопривлекатьчастников ксудебнойответственностиза нарушениетвердых цен— и дело пойдетаккуратнее.Тракторов нет:спецкультуры.<…>Я пошел в школу.<…>В школе зав —новый, но егопомощник, лет22-х, ярый большевик.Когда в 1924 годупохерили арабскийалфавит и сталивводить латинскиебуквы, старикитатары такразъярились,что этому учителюпришлось бежатьиз деревни. Вшколе около110 учеников,охвачены школойпочти 100%, учительэтот Аладиновпринимал большоеучастие враскулаченииКикенеиза; ичастенько емуприходилосьсидеть в подвале,т. к. ему кулакиписали анонимныеписьма о том,что он будетубит. Получивтри таких письма,он жаловалсядаже в ГПУ, икажется, попочеркам установилличности писавших.Впрочем, онговорит такимломаным языком,что труднопонять весьсмысл его рассказов.Мулла тожераскулачентеперь, работаетна Урале. Просветительнойработой здесьсчитается иборьба за оголениетела. Татары,находясь средитакой великолепнойприроды, оказывается,прячут своетело от солнца;женщины обматываютбедра платкамии летом и зимойносят юбки допояса, (так воригинале —Е Ч ) иучителям приходитсяпроповедоватьтрусики, какзнамя культуры.Уходя с детьмив экскурсию,подальше отродителей,татарскийпедагог заставляетдетей по возможноститайком обнажиться…
Надвинулисьтучи, по горамзаклубилсятуман, сталогриппозно,ангинно, и мыпогнали нашуклячу вниз —и через 2 часабыли в Бобровке.Мурочка плачетот боли в обеихногах. Мне больновидеть ее втаком ужасноугнетенномсостоянии. Япробую ее развлечь,но меня гонят— и мы с М. Б. едемв Алупку, тоскуя.
14 сентября.Уже западнаячасть Алупкипокрыласьвишневым цветом,и сверкаеткакое-то стеклышкоот невидимогомне (на балконе)восходящегосолнца. Синеванеба стеклянная,и не верится,чтобы в этихторжественнобелых домах,под кипарисами,в этот рассветныйчас, жили бы тетупомордые,хамоватые,бездарные люди,которые заполняютпляжи и столовые.Какое счастьеидти по берегув Симеиз — вдыхатьзапах теплоготерпкого моря,как мила здеськаждая тропапод ногой.
Вчера Муребыло лучшеутром 36,9, вечером37,3. Она повеселелачуть-чуть. <…>
17 сентября.Мы тратим вгостиницебезумные деньгии через 2 месяцастанем банкротами.Поэтому я решилпоселитьсяв санатории,а для этогонадо было обратитьсяв Курупр, которыйнаходится вЯлте. Решилис М. Б. отправитьсяв Ялту.<…> Ялтамне показаласьотвратной.Пошлые домишки,мелкие людишки,архитектураничтожная,набережнаянадоедает впервый же миг.Все в архитектуредробно, суетливо,лживо, нелепо— вроде техракушечныхкоробок, которыеизготовляетздесь «артельракушечников».Все это, должнобыть, выкупалосьобилием плодовземных, груш,винограду,яблок, но теперешнийрынок — сплошнаямизерня, сидятторговки сдвумя помидорамии ждут, когдаих прогонят.Мы купили колбасы,2 кило винограду— и пошли вкультурнуючайную.<…>
21/IX.Вчера явидел странноезаседание,которое былолежанием. Дажепредседательлежал с колокольчиком,причем он былкрепко привязанк кровати, а кподбородкубыл прикреплендовольно тяжелыймешочек.
Когда я вошел,заседание былов разгаре: итак,мы объявилисоревнованиесо старшимина лучшую молчанку,на лучшую еду,на лучшее лежание.Такие-то и такиеобъявили себяударникамии подписалибумагу: «Мыобязуемся спатьза молчанкой,не жвачничать,не кричать, непортить вещии книги, говоритьправду, хорошолежать».
Лежат подтентом на деревянныхкроватках околополусотни детей— у них передглазами теплое,доброе море,а за спиноюАй-Петри. Онигорбаты, безноги,они по четырегода лежатпривязанныек перилам кровати,у многих ногив гипсе, у многихвесь корпус,лежат — и неплачут, не скулятот тоски, а смеютсяво весь рот,читают, играютв мяч — и вотмитингуют.<…>
27/IX.Прошлагроза. Воздухясен. Алупкасловно умытая.Вчера был удетей в Симеизе.Восторг. Обнималименя, угостили,надарили мнеоткрыток. Итребовалисказок. Еще,еще! Мурочкине видал: удушилакорректураНиколая Успенского<…>
30.IX.Третьегодня утром мыс М. Б. поехалипароходикомк Ценскому,которого невидели 17 лет.К сожалению,у нее началасьв дороге морскаяболезнь, и онав Ялте вышла,а я поехал дальше.В Ялте мы посетилиВанду Станиславовну,к-рая в чепчике,в постели, ивозле нее Мих.Чехов, 66-летнийстарик, которогоя сразу почему-тоневзлюбил,—за то, что онзагримированАнтоном. Похождо противности— и тем сильнееподчеркнутаразница. Онрассказал, чтоначальствотребует, чтобысняли из комнатыАнтона Павловичаикону, а междутем икона вошлав инвентарь…и т. д. Сказал,что скоро умрет.Что в «Academia»его воспоминания.<…>Алушта великолепноописана Ценскимв «Вале». Жидкийпарк. Грязноватыйпляж. Казенноебелое зданиена берегу встиле Алекс.III—будтоленинградское.«Извозчик, кЦенскому!» —«5 рублей!»Встретилисьдве гречанки— швея и подавальщицав столовой.Жизнерадостные,повели меняк Ценскому,горной тропойвлево, вверх— такие же добрые,как вся этамягкая и добраяместность.Особенно очаровалменя вид хребта,к-рый идет кСудаку — пологий,голубой. Гдеже Ценский? ЗаМанюшкинскойдачей. — Тольковы не боитеськ нему идти?—спрашивалигречанки. — Онникого к себене пускает. —Почему?— Онкакой-то странный.— Мы его женузнаем, а егодаже боимсянемного. Ценскийстарше меняна 4 года, но кажетсялет на 10 моложе.Очень сталпохож на Макдональда.Стиснул меняв объятиях —мускулистыми,очень крепкимируками. Голостот же: бас — схохотком. Убранстводачи совсемне такое, какя ожидал. Мнечудилось, чтоон живет дикарем,в трущобе, вберлоге, оказались4 очень чистыекомнаты, уставленныевсевозможноючинною и дажечопорною мебелью.Есть у негодаже дубовыйбуфет — староанглийский— с фигуркамииз Библии. Настене плохонькиекартинки, крошечный«Лаокоон», ноесть пейзажАнисфельдаи Нарбута рисунокпо поводу «Бабаева»:«У него былолицо как улица».Расспросивменя о Муре, оКоле, Ценскийстал говоритьо себе. Очень,очень доволенсвоим положением.Думаю, что вовсей СССР нетчеловека счастливееего. Абсолютнонезависим.Богат. Занимаетсялюбимым искусством.Окружен великолепнойприродой. Егожена ХристинаМихайловна,чуть ли не рижскаянемка, избавилаего от всякихсношений свнешним миром,столь для неготягостных. Какпотом я убедился,у него в особомсарайчике естьпоросята, естькорова, естьмножество кур,три собаки —словом, сытостьи комфорт допредела. — Выне дурак, оказывается,—сказал я ему.— Забаррикадировалисьот всей современности.— «О!— закричалон (он частокричит басом,могучей грудью)— я все этопредвидел, всепредсказалеще в 905 году. Явидел, куда этоидет!— и всенадо мною смеялись,когда я завелсебе это гнездо!»Он вообще любитв разговоревыхвалять себя,свои произведения,свои поступки,цитироватьсвои былыеразговоры, вк-рых он оказалсяпророком иликого-нибудьсрезал. «А яему говорю»—и тут он приводитсказанное имлет 25 назад —эффектноепобедоносноеслово. Вообщеон говорит, кактриумфатор.«А я говорю(какому-томосковскомузаву) — скажитеему, что он ещепод стол неходил, когдаЦенский былуже знаменитымписателем».О Куприне: Куприн,который всегдапридиралсяк нему и завидовалему, спросилего, что он думаето «Яме». Ценский«Яму» выругал.«Значит, выдумаете, чтовы пишете лучшеменя?» — «Ещебы!» — ответилему я. «Но почемуже меня читаютсотни тысяч,а у вас почтинет читателей?»—«А вот почему:вообразитевиртуоза, великогомузыканта, онприезжает впровинцию, гдехороших меломановвсего только100 человек, играетон вдохновенно,но на его концертпридут только100 человек. Ипредставьтесебе дальше,что в том городе(тут он повысил