что он не подастмне руки. А онвдруг сталлебезить, юлить,подбежал комне, сказал,что «Мурзилка»ждет моегосотрудничества,что она поместилагде-то мой портрет,что Квиткодействительнозамечательныймастер, что яв своем выступлениисовершенноверно заметило том и том-то— и проч., и проч.,и проч. Последняястепень душевногоничтожества;полнейшееотсутствиедостоинства.Когда Лидаговорила оПантелееве— что у Пантелееваесть выражение:морда, он крикнул:
— Жидовскаяморда
Как будтоу Пантелееваэто выражение— от автора!!!<…>
Мне пришлав голову великолепнаятема детскойкниги, в нейдолжна вылитьсямоя жаркаялюбовь к советскомуребенку — исквозь этогоребенка — кэпохе. Я ужечетыре годасобираю дляэтой книгиматериалы, итолько сейчаспод впечатлениембеседы с Косаревымосмыслил этутему до конца.
Косарев —обаятелен. Онпрелестнокартавит, иприческа у негоюношеская.Нельзя не веритьв искренностьи правдивостькаждого егослова. Каждыйего жест, каждаяего улыбка идету него из души.Ничего фальшивого,казенного,банальногоон не выносит.Какое счастье,что детскаял-ра наконец-топопала в егоруки. И вообщев руки Комсомола.Сразу почувствовалосьдуновениесвежего ветра,словно дверьраспахнули.Прежде она былав каком-то зловонномподвале, и ВЛКСМвытащил ееоттуда на сквозняк.Многие фальшивыерепутациилопнут, но длявсего творческогоподлинногоздесь впервыебудет прочныйфундамент.
Хочется делатьв десять разбольше длядетской литературы,чем делали досих пор. Я взялна себя задание— дать Детиздату14 книг, и я их дам,хоть издохну.
О совещаниине записываю,так как и беззаписи помнюкаждое слово.То, за что я билсяв течение всехэтих лет, теперьосуществилось.У советскихдетей будутпревосходныекниги. И будутскоро. <…>
27/I.Сегодня должнабыла вторичнособратьсяредакция поизданию академическогоНекрасова.Впервые мысобралисьтретьего дня:Лебедев-Полянский,Мещеряков,Кирпотин,Лепешинский,Эссен и я наквартире уЭссен. Специальновыписали изЛ-да Евгеньевна-Максимова.Да, был еще иЗаславский.У всех этихлюдей в головеесть одна идейка:не изображатьН. — боже сохрани— народником,потому чтонародники, поразъяснениямавторитетныхинстанций,—не такие близкиенашей эпохелюди, как думалосьпрежде. Тообстоятельство,что Н. был поэт,не интересуетих нисколько,да и нет у нихвремени заниматьсястихами. Я выступил,сказал, что ябелая воронасреди них,— т.к. для меня Н.раньшевсего поэт,который великименно тем, чтоон — мастер,художник ипроч. А если быНекр. высказывалте же убежденияв прозе, я никогдане стал бы изучатьего и любитьего. Настаивална включенииво все нашибудущие предисловияи критическиестатьи — указанийна это — незамеченноеими — обстоятельство.Отнеслись невраждебно, хотянекотораяхолодностьв отношениико мне была.Выделили комиссию:меня, Евг.-Максимоваи Эссен дляобсужденияколичестватомов, их составаи проч. Комиссияэта была вчерау меня — мы работалидолго и упорно.А сегодняоказывается,что:1. Кирпотинуехал неизвестнокуда. 2. Лебедев-Полянскийзанят. 3. Мещеряковзанят. 4. Лепешинскийуехал — и заседаниеколлегииоткладывается.<…>
Тут в МосквеТынянов, звонилко мне два раза(один раз так:давайте пойдемв театр на «Далекое»)— и вечеромпришел. Многоговорил о своихсемейных горестях.«Только вамговорю: мне такжалко Леночку,что я другойраз готов заплакать.Бедная! Все еенадежды навыздоровлениерухнули. У нееуже заболелаверхняя частьпозвоночника».
Через 2 неделиТынянов едетна 2 месяца вПариж.
Все устроено.Остановка завалютой. Ехатьон не хочет(«Страшно Леночкуоставить»), ноехать нужно,так как болезньего растет.Несмотря наболезнь, оннаписал в Петергофеза 10 дней целыйпечатный листо Пушкине, «издесь, в Москве,помаленькупишу». «У менястранная литературнаясудьба: своегоКюхлю я написалбез материалов— на-ура, по догадке— а все думали,что тут каждаястрока документальна.А потом когдапоявился роман,я получил документы».И он перешелна свою любимуютему: на АлексеяТолстого.
— «АлексейТолстой — великийписатель. Потомучто тольковеликие писателиимеют правотак плохо писать.Как пишет он.Его «Петр I»—это Зотов,это КонстантинМаковский. Нотак как у насвообще не читаютМордовцева,Всев. Соловьева,Салиаса, то вотуспех Ал. Толстого.Толстой пробовалнесколькожолтых жанров.Он пробовалжолтую фантастику(«Гиперболоидинженера Гарина»)— провалился.Он попробовалжолтый авантюрныйроман («Ибикус»)— провалился.Он попробовалжолтый историческийроман — и тутпреуспел —гений!»
Сидел он уменя долго —и я из-за этогоне сплю всюночь. Приходилипри нем НатанАльтман и Квитко.
Лидинаречь сегодняотлично напечатанав «Комсомолке».А моя — в «Литературке»3.Сердце родительскоерадуется.
Оченьнездоров. Измучиламеня эта зима.<…>
Лебедев-Полянский,Кирпотин, Мещерякови Заславскийвсе время сообщалиЕвг.-Максимовуи мне, что ониникак не могутсобраться,никакого временине имеют, и потомуЕвг.-Максимовупришлось вернутсяв Л-д ни с чем.Оказалось, чтоони покудадержали тайныйсовет, как имбыть. И надумали:не давать мнередактироватьстихи Н-ва, иМаксимову недавать редактироватьписьма, а сделатьтак: стихи выходятпод редакциейМещеряковаи моей, письмапод редакциейЛебедева иЕвг.-Максимова.Я застиг ихчетырех вГослитиздате:они прямо (иочень учтиво)предъявилимне свои требования.Сущность этихтребованийсводится вотк чему: я будуредактироватьНекрасова, аМещеряков будетредактироватьменя. Но в такомслучае так делои нужно изобразить,а не выдумывать,будто мы обаредактируемНекрасова. Ятак и сказалим и теперь незнаю, как быть.К сожалению,по болезни мнепришлось спешноуехать в Ленинград— и я не могпосоветоватьсяв ЦК.
2 февраля.Вчера вечеромпозвонили отГлавного начальникаполитическоймилиции: когдаон мог бы меняпосетить. Говориликаким-то угрожающимтоном. Я страшновзволновался.Уж не натворилали чего-нибудьЛида? Не поссориласьли она с Детиздатом?Чорт знаеткакие мыслилезли мне вголову. Всюночь, чтобыуспокоиться,держал корректурукниги «От двухдо пяти» (6-еиздание). Прокорректировал14 листов. Весьдень ни на секундуне заснул, илишь к 6 часамобнаружилось,что начальникхочет, чтобыя… написал…детскую книжкуо милиции.Утешившись,я заснул в 7 часвечера и сегодня— 3/IIпроснулсяв половинечетвертого.До 9 часов корпелнад «Принцеми нищим». Затовыкарабкиваюсьиз-под этойработы. 80 страницуже отделаноокончательно.
9/II.Ужаснуювещь сделалсо мною Коля,сам того неподозревая.Мы решили вдвоемперевести«Принца и нищего»:я первую половину,он вторую. Работаэта нудная,путавшая всемои планы. Онаотняла у менядва месяца,самое горячеевремя. И главное:перевод выходитне первоклассный,не абсолютный.Хочется писатьсвое; хочетсядумать своимысли, а тутприходитсячасами просиживатьнад однойкакой-нибудьфразой. Когдая сделал свои101 страницу, ячуть не подпрыгнулдо потолка:теперь могувздохнутьсвободнее. Нов это времяКоля принессвою половину!!!С первого взглядамне показалось,что переводпревосходный.Иные страницыдействительноочень неплохи,но боже мой —когда я вчитался,оказалось, чтополовину Колиногоперевода нужноделать заново.Никакого другоговыхода нет.Надо сделать,мы и так запоздали.И вот я сижунесколькосуток, почтибез сна и делаюэту постылуюработу. Сейчаскончил ее вчерне,в девять часовутра. Последние10 страниц особеннотрудны. Похоже,что переводчикдаже не гляделв подлинник!Я Колю не обвиняю.Он пишет роман,для него «Принци нищий» — обуза,но зачем жесваливать этуобузу на моиплечи? Как будтоу меня нет романа,к-рый я хотелбы написать.<...>
14/II.Сейчас позвонилмне Маршак.Оказывается,он недаромпохитил у меняв Москве двекнижки Квитко— на полчаса.Он увез этикнижки в Крыми там перевелих — в том числе«тов. Ворошилова»,хотя я просилего этого неделать, т. к. Фромануже месяц сидитнад этой работой— и для Фроманаперевести этостихотворение— жизнь и смерть,а для Маршака— лишь лавр изтысячи. У меняот волнениядо сих пор дрожатруки. <...>
17/II.Вчера позвонилАлянский исообщил, чтов «Комсомольскойправде» выругалимой стишок«Робин БобинБарабек». Этотак глубокоогорчило меня,что я не заснулвсю ночь. Какнарочно, вечеромстали звонитьдоброжелатели(Южин и др.), выражаямне свое соболезнование.
— Прекрасныестихи, мы читаеми восхищаемся,—говорят в телефон— но мне этодоставляетне утешение,а бессонницу.
Вчера первыйраз выходилна улицу (мороз!!)— был в школепервой ступени,преобразованнойиз церкви (Кирочная,против Знаменской).Читать былоочень трудно,так как всезвуки уходилипод купол и вкорридоры,ведущие в зал,но дети изумительномилые, любящие,затормошилименя своейлаской. Я читалим так много,что сорвалголос. (Горловообще болит.)
Написалфельетон оКвитко — неважныйи поверхностный4.
Сегодня,кажется, начинаютпечататьмою книгу «Отдвух до пяти».Лида больнагриппом. Колятоже.
СегодняМ. Б. купила картинуКоровина.
21/II.Вчера нагрянулна меня Цыпин.Очень сладкои любовно предложилмне выброситьиз программынесколько моихкнижек. «Нельзя.Нельзя. По настояниюЦ. К.». Он ожидалотпора с моейстороны. Но ясказал: сделайтеодолжение.<...>
Тут пришлаСафонова ипринесла рисункик Айболиту.Рисунки удалисьей очень: в нихмного литературнойвыдумки, онине торчат встороне откниги, а прочноспаяны с ней,придают книгемного женскогоуюта и тепла.Но Цыпину главнымобр. понравилсямодный теперьреализм. «Вотчто нам надо!»—закричалон (т. к. ЦК требуету него теперьреализма). Отрадости онсразу удвоилгонорар Сафоновой,дал вместо 50рублей за каждыйрисунок — 100 рублей,а рисунков тамбудет околосотни.
Потом пришелАлянский. Цыпинрассказал, чторешено ликвидироватьленинградскуюредакцию иочень скоро:сюда назначаетсянекий Светлов,редактор газетыв Иваново-Вознесенске,который прибудетсюда черезнеск. дней, ондолжен с течениемвремени отстранитьМаршака отредакционнойработы. <...>
22/II.<...> С Цыпиными Алянским былвчера в Петергофеу Конашевича.Рисунки длядетей у Конашевичапо-прежнемупосредственные,но его этюды(виды из окна)изумительны— особенно те,что на японскойбумаге. И портреты.Но чудак-Конашевичвсе это добродержит подспудом — чорт