водопаде, грузовикбуксует надобрывом. <...>
18 мая.<...> катастрофас озером и дамбойотрезала меняот Москвы. Поповскийхотел на своем«москвиче»проехать окольнойдорогой и застрялв какой-тозаболоченнойвыбоине. Пришлосьвытаскиватьего трактором.Может быть,окольную дорогуи можно былобы использовать,но целыми днямихлещут дожди,превращающиеглину в кисель.Завтра я хотелсъездить вЛенинскую б-ку,принять ванну,побывать вДетиздате,проехать вУзкое — но придетсясидеть «в оцiйнезамкнутойтюрмi». <...> В 12 час.ходил в Чоботовскуюшколу выступатьперед детьми.Все взрослыепоказалисьмне очень ничтожными:пионервожатаяс профессиональнымэнтузиазмомна лице, какая-тоПередонихас застылым,уныло-осуждающимвзором, и т. д.и т. д. Но дети...неужели и этивзрослые былитакими детьми?<...>
20 июня.Видел Катаева.Он кончил роман.Три раза переделывалего. Роман обсуждалсяв издательстве,потом редактором,потом его читалФадеев,— сейчаспослали в ЦК.«Я выбросилначало, вставилего в середину,у меня начинаетсяпрямо «онидавно хотелипоехать в Одессу— отец и сын —и теперь ихмечта осуществилась».Конец у менятеперь — онивернулись вМоскву, вышлииз метро — итолько чтокончился салют.Только двезвездочки —синяя и розовая.А в самолётес ними генералмедиц. службы,—не правда лиздорово? И вметро они толькоперемигнулись.Это напомнилоим штреки — вподземельи».
Сам он гладкий,здоровый, веселый.У него в гостяхподружка егоюности Загороженко.<...>
27 июня.<...> Был у Ираклия.Только чтопрочитал егокнижку о Лермонтове:книжка куценькая,с короткимдыханием. Ираклийисследовательздесь превращаетсяв следователя.Мелочи заполняютвсю книжку. Всякнижка рядсказуемых безподлежащего:очень многоо том, что делалЛермонтовтогда-то и тогда-то,но ничего о том— ктотакой Л-в. Пустьу Михайловскогоневерно показанЛ-в как «Геройбезвременья»,пусть Мережковскийотклонилсяот истины всвоем «Поэтесверхчеловечества»,но это былипопытки датьхарактеристикуЛ-ва, представитьсинтез, а неанализ деталей.И ни однойвдохновеннойстраницы! Мыс ним долгоблуждали поПеределкину— теплый вечер,из-за бездождьяпахнет пылью,встретилиКаверина. <...>
30 июня.Сейчас Леоновсказал:
И проехались,как
тракторы,
По Чуковскому
Редакторы.
У меня былисегодня МинаЯковл. и Григоренко.Работали над11 томом. <...>
[Вклеенлист, другиечернила, бездаты — Е.Ч.]
У Евг. В.Тарле в егоогромнойленинградскойквартире. Лабиринты.Много прислуги— вид на Петропавловскуюкрепость, многокниг. Три рабочихкабинета. Пишетисторию нашествий.Пригласил меняобедать, прислалза мной машину,был обворожителенвспоминал моиbon mots столетнейдавности, цитировалмои забытыестатьи и т. д.В одном кабинетепортретыДостоевского,Пушкина, ЛьваТолстого, Лермонтова,Чехова, Щедрина,Некрасова.Ольга Григорьевнасовсем старенькая,без попытоккрасить волосы,радушная —великолепныйобед, с закусками,с пятью илишестью сладкими— и — великолепная,не смолкающаябеседа ЕвгенияВикторовичао Маколее — ио Погодине (иего скупости)— о Щеголеве,о Кони, о ЛьвеТолстом и Тургеневе,о Белинском,о Шевченке, оФиларете. Оскупости Погодина(сказал дивнуюречь о Хрулевеи пишет Шевыреву,чтобы с негоне брали заобед на чествованииХрулева) — всеэто без перерыва,по любым ассоциациям,почти ничегоне получая (ине желая получить)от собеседника.Очень хорошопро Кони. <...>
20 августа.Сегодня ВалентинПетрович Катаеврассказывало своем отце:ему тетка вдень именинподарила 5 томиковПолонского.И он (В. П.) оченьполюбил их.Декламировалдля себя«Бэду-проповедника»,«Орел и змея».<...>
26 августа.Работаю в малиннике.Подходит Катаев.«Какая чепухау меня с моим«Белеет парус»,то бишь — с «Завласть Советов».Книга на рассмотрениив ЦК. Приходитко мне 3-го дняСаша Фадеев.— Где твоя книга?Отвечаю: — вЦК. — Почему жеони так долгорассматривают?— Не знаю. — Сашапоехал в ЦК,спрашивает,где книга. Отвечают:у нас нет. Сталиразыскивать.Нашли у тов.Иванова. Тотговорит: книгау меня (она ужесвёрстана). Ноя не знаю, зачемее прислали.Ведь ее в Детгизеуже рассматривали,уже есть о нейдве рецензии,зачем же вмешиватьв это дело ЦК?И постановили— вернуть рукописьКонстантинуФедотычу. Итеперь милейшемуФедотычу ещенагорит. Значит,книга моя черезмесяц можетвыйти. Вот здорово.Расплачусьс долгами. Яодному Литфондудолжен 30 000. Попросилу Саши. Он весьпобагровел.«30.000». Сделаюремонт в этомдоме. Стеныоставлю некрашенные…Но я за это времянаписал другуюкнижку — о поездкев Крым с Женейи Павликом.Павлик у менявсе время будетговорить «Уменя есть идея!»А Женя будетна все смотретьс точки зренияучебника географии.И всем нам будетхотеться мороженого.Всю дорогу.«Вот в Тулекупим». «Вотв Харькове».И только в Москвена обратномпути купилинаконец мороженое.Я думаю, чтовам дадут премиюза 12-томникНекрасова…»И ушел так жевнезапно, какпришел. <...>
31 августа.Утром туманы— днем жараюжная. Бабочкипересталивлетать ночью,а еще неделюназад была ихтуча. Каждыйдень вожусьс малиной, срезаюстарую, подвязываюновые побеги.<...> Был у менявчера Пастернак— счастливый,моложавый,магнетический,очень здоровый.Рассказывало Горьком. КакГорький печатал(кажется, в«Современнике»)его переводпьесы Клейста— и поправилему в корректурестихи. А он незнал, что корректурабыла в рукаху Горького, инаписал емуругательноеписьмо: «Какоеварварство!Какой вандалиспортил моюработу?» Горькийбыл к Пастернакублагосклонен,переписывалсяс ним; Пастернакнаписал емувосторженноеписьмо по поводу«Клима Самгина»,но он узнал,что П-к одновременнос этим любити Андрея Белого,кроме того,Горькому непонравилисьСобакин и ЗояЦветаева, которыхон считал друзьямиП-ка, и поэтомупосле одногоочень запутанногои непонятногописьма, полученногоим от БорисаЛеонидовича,написал ему,что прекращаетс ним переписку1.
О Гоголе —восторженно;о Лермонтове— говорить, чтоЛерм. великийпоэт — это всеравно, что сказатьо нем, что у негобыли руки иноги. Не протезыже! — ха-ха-ха!О Чехове: — наравнес Пушкиным:здоровье, чувствомеры, прямоеотношение кдействительности.Горького считаетвеликим титаном,океаническимчеловеком.<...>
20 марта.Я в Узком. Чтобыпопасть сюда,я должен былсделать возможнобольше по 12-мутому. Для этогоя работал всюночь: вернее— с 1 часу ночидо 8½. Семидесятилетнеесердце моенемного побаливает,но настроениечудесное —голова свежая— не то, что послемединала. <...>
21 марта.Мороз 7 гр. Вышелна полчаса иназад — сдавилосердце. Корплюнад 12-м томом.Вместо того,чтобы правитьГина, Рейсера,Гаркави, я пишувместо них, т.к. нужно торопиться,а их нет, они вПетрозаводске,в Ленингр., вКалининграде.Есть комментарии,кот. я пишу по5, по 6 раз. Одноменя радует,что у М. Б. сталокак будто болееровное светлоенастроение.Читаю американскуюкнигу о шаманах— такая посторонняятема отвлекаетнемного. Газетныеизвестия обактериологическойвойне мучаютменя до исступления:вот во чтопереродиласьта культура,которая началасьШиллером икончиласьЧеховым. <...>
Ровно 12часов ночи на1-ое апреля.Мне LXX лет.На душе спокойно,как в могиле.Позади каторжная,очень неумелая,неудачливаяжизнь, 50-летняялямка, тысячипровалов, ошибоки промахов.Очень малостяжал я любви:ни одного друга,ни одного близкого.Лида стараетсялюбить меняи даже думает,что любит, ноне любит. Коля,поэтичнаянатура, думаетобо мне со щемящеюжалостью, ноему со мноюскучно на третьюже минуту разговора— и он, пожалуй,прав. Люша… нокогда же 20-летниедевушки особеннолюбили своихдедов? Толькоу Диккенса,только в мелодрамах.Дед — это что-тотакое непонимающее,подлежащееисчезновению,что-то такое,что бывает лишьв начале твоейжизни, с чем ине для чегозаводить отношениянадолго. Былиу меня друзья?Были. Т. А. Богданович,Ю. Н. Тынянов,еще двое-грое.Но сейчас нетни одного человека,чье приветствиебыло бы мненужно и дорого.Я как на другойпланете — и мнедаже странно,что я еще живу.Мария Борисовна— единственноеблизкое мнесущество — ярад, что провожуэтот день снею, эти дниона больна,завтра выздоровеет,надеюсь. <...> Днемвсе повернулосьиначе — и опровергловсю мою предыдущуюзапись. ЯвилисьЛюша и Гуля ипривезли мнев подарок целыйсундук папетри— и огромныйларец сластей— и чудеснуюкартину.
Семейныйсмотр сил Чуковских.
ПриехалВикт. Вл. Виноградови привез мнеписьмо от Ираклия— и пришла кипателеграмм —от Шкловского,от саратовскихнекрасоведов,от Ивича, отАлферовой, отТаточки. Я былрад и спокоен.Глущенко подарилмне бюстикМичурина, своюброшюру и бутылкувина, Ерусалимский— книгу, второеиздание — и ядумал, что всекончено, вдругприезжаетКассиль с письмамиот Собиновых,с адресом отСоюза Писателей,с огромнойкоробкой конфет— а потом позвонилСимонов и поздравилменя сердечнейшимобразом. Хотяя и понимаю,что это похороныпо третьемуразряду, нолучших я посовести незаслужил. Перечитываюсвои переводыУолта Уитмэна— и многое сноваволнует, какв юности, когдая мальчишкойвпервые читалLeaves of Grass*. Пришлителеграммыот Федина, отСимонова, и т.д. <...>
* «Листьятравы» (англ.).
29 марта.<...> ВсеволодИванов подарилмне свою книгуо Горьком —вернее ту книгу,где есть еговоспоминанияо Горьком. Оченьхорошие воспоминания,внушенныегорячей — ясказал бы сыновней— любовью. <...>вот наступилдень 1-го апреля1953, день моегорождения. Яркий,солнечный,бодрый. Я всталрано, часа триработал надУитманом, надкорректураминекрасовскоготрехтомника,а потом дряхлый,хилый, но счастливый— предсмертносчастливый— изобильнопозавтракалс Марией Борисовной— и пришелнеизвестныйморяк и поднесмне от неизвестнойрозы, а потомприехала Аветовнаи подарила мнеабажур длялампы, расписанныйкартинкамик моим сказкам(египетскаяработа, исполненнаяею с большимтрудолюбием),а потом носкии платки и рубахаот внуков счудеснымистихами, очевидно,сочиненнымиЛидой. Читаюмножество книг,которые должныпомочь мне вкорне переделать«От двух допяти» — и раньшевсего «Основыобщей психологии»С. Л. Рубинштейна.<...>
13 апреля.Дивные апрельскиесобытия! Указоб амнистии,пересмотр делаврачей-отравителейокрасили всемои дни радостью.