у него с Маршакомнеобыкновеннодружественно,влияя друг надруга — потомэта дружбазамутиласьиз-за всякихзлобных наговоровБианки и отчастиЖиткова, которыепо непонятнойпричине невзлюбили С. Я.и — я не то чтобыподдался ихнашептываниям,но отошел отдетской литературыи от всего, чемжил тогда Маршак.
1 января.С Новым Годом,дорогой КорнейИванович!
Моя ненависть— старинная— ко всякимзастольнымторжествам,юбилеям, вечерникам,пирам и т. д.—заставила менясогласитьсяс милым предложениемАрсения ГригорьевичаГоловко (адмирала)съездить вПеределкино,навестить«своих». Я дажене надевалпиджака. В серойбольничнойпижаме — ровнов 8 часов — я селв ЗИС милейшегоА. Г.— и мы покатили.Дóмаочень хорошо.<...> Вспоминаяпрошлое — а какже не вспоминатьего в день Новогогода — я долженпомянутьСергеева-Ценского.Это был кудрявый,как цыган, оченьздоровый, жилистый,моветонныйпрапорщик.Уходя, всегдаговорил вместоДо свидания—«До свишвеция»,вместо «я ухожу»
Ухо жуя,
Ухожу я!
и т. д.
Сочинялсамоделковыеочень бесвкусные,витиеватыестишки.<…>
7 января,среда.<...>Пошел к ВсеволодуИванову. У ТамарыВл. грипп. Онаеле сидит. <...>
Зачас до этогобыл у меня Пастернак.Постарел, вискиввалились —но ничего, бодр.Я сказал ему,что из-за егоистории я третиймесяц не сплю.Он: «А я сплюпревосходно».И с первых жеслов: «Я пришелпросить у васденег. 5000 рублей.У меня есть, ноя не хочу братьу Зины. И не надо,чтобы она знала».
Очевидно,деньги нужныОльге Всеволодовне.Я лишь вчераполучил 5000 всберкассе ис удовольствиемотдал ему все.
Он разговорился:
— ОльгеВсев-не не даютиз-за меняпереводческойработы вГослите.Ту, что была унее, отобрали.Я перевел пьесуСловацкого,сдал в изд-во,рецензентыодобрили, ноденег не платят.Послушайте,а что, если ядам доверенностьна получениемоих заграничныхгонораровХемингвею?Денег нет ниоткуда.Но зато — еслибы Вы виделиписьма, к-рыея получаю. Потокиприветствий,сочувствий...
— Была уменя Ливанова.У нее был деньрождения, и онарешила провестиего у нас. Онаведь знакомасо всеми Громыкамии говорит, чтодела мои скоропоправятся.
По словамТ. Вл., Пастернакне читает газет,не читал о себев советскойпечати ни однойстроки — всюинформациюдает ему О. В-на.<...>
27 января.Опять Пастернак.Вчера был уменя, когда яспал. Придетсегодня в час— или в два. Пишет,что за советом.Какой советмогу дать емуя, больной,изможденный,измочаленныйбессонницами?<...>
Был у меняС. С. Смирнов.Его назначаютредактором«Литературнойгазеты» вместоКочетова иДрузина, к-рыйуходит в Оргкомитетcоюзаписателей —к Соболеву.<...> Прислал Оксмансвою книжицу«Летопись жизнии творчестваБелинского»— монументальная,умная, прочнаякнига: в ней ибиография Б-гои детальныйобзор его творчества.<...>
Без десятидва. ПозвонилПастернак.—«Вы знаете, ктозвонит?» — Да!— Можно мнебыть у вас через10—15 минут? — Пожалуйста.—Но м. б. вы заняты?— Нет.
Был Пастернак.Он встревожен,что на 21-м съездеопять начнуткампанию противнего — и потребуютизгнать егоиз отечества.Он знает, чтобыло заседаниеидеологическойкомиссии.
Я сказал ему:
— Вы можетесчитать меняпошляком, но,ради бога, неставьте себяв такое положение:я, Пастернак,с одной стороныи Советскаявласть с другой.Смиренно напишитедлинное письмо,заявите о своихсимпатиях ктому, что делаетСоветскаявласть длянарода, о том,как вам дорогаСемилетка —и т. д.
— Нет, этогоя не напишу. Ясообщу, что яготов бытьтолькопереводчикоми отказываюсьписать оригинальныестихи.
—А им какое доэтого дело? Онини в грош неставят ни то,ни другое. Вамнадо рассказатьподробно о том,при какихобстоятельствахвы отдали свойроман за границу,осудить этотсвой поступок.
— Ни за что.Скорее пойдуна распятье.<...>
26 февраля.[в больнице.—Е. Ч.]<...> Прочиталроман АгатыКристи «HickoryDickory Dock». Делопроисходитв общежитиииностранныхстудентов,съехавшихсяв Лондон отовсюду.Есть там и англичане.Есть и не студенты.И как всегдау Кристи, всеони вначалекажутся невинными,простодушными,милыми. Но вдоме совершаютсяубийства ивсякие каверзы,и на протяжении¾ книги читателюприходитсяснова и сновавглядыватьсяв каждого персонажаи каждогоподозреватьв убийстве, внегодяйстве,в воровствеи т. д. Лишь напоследнихстраницахвыясняется,что убийствосовершил наименееподозрительныйиз всех, которыйперед тем отравил(мединалом!)свою мать; чтоэлегантнаяхозяйка «Салонакрасоты» — егосоучастница,контрабандистка,которая и непоморщилась,когда он мимоходомотравил еемать! Все этопроизведениемогло произрастилишь на почвеглубочайшегоневерия в людей.<...>
9 марта.<...> Сестер насильнозаставляютбыть гуманными.Многие из нихсопротивляютсяэтому. В головеу них гуляетветер молодостии самой страшноймещанскойпошлости. СейчасКоля принесмне Заболоцкого,Люша — Матисса.Даже дико представитьсебе, чтобыхоть одна изних могла воспринятьэто искусство.Словно другаяпланета. Кино,телевизор ирадио вытесниливсю гуманитарнуюкультуру. Мед.«сестра» этотипичная низоваяинтеллигенция,сплошной массовыйпродукт — всеони знают историюпартии, но незнают историисвоей страны,знают Суркова,но не знаютТютчева — словом,не просто дикари,а недочеловеки.Сколько ниговори о будущемпоколении, ноэто поколениебудет оголтелым,обездушенным,тёмным. Был уменя «медбрат»— такой жеобокраденный.И у меня такоечувство, чтов сущности недля кого писать.<...>
25 марта.Меня сегоднявыписывают.Между тем сегоднямне особеннохудо. <...>
Вы без особенныхусилий
Мое здоровьеподкосили.
О да, напрасноя глотал
Ваш ядовитыйнембутал.
Сначаластуками и криками
Меня кололивы, как пиками,
И в довершениеобид
Мне поднеслирадикулит.
Нет,я еще (или уже)не в силах кропатьдаже колченогиестишонки.
Прошло многовремени послевыхода из больницы.
23 апреля.За это времяя раза три виделсяс Пастернаком.Он бодр, глазавеселые, побывалс «Зиной» вТбилиси и вернулсяпомолоделый,самоуверенный.
Говорит,что встретилсяна дорожке удома с Фединым— и пожал емуруку — и что всамом деле!начать разбирать,этак никомуруку подаватьневозможно!
— Я шел к вам!—сказал он.—За советом.
— Но ведь выни разу меняне послушались.И никакие ненужны вам советы.
Смеется:
— Верно, верно.
Пришел комне: нет ли уменя книг окрестьянскойреформе 60-х годов.Нужны именаМилютина, Кавелина,Зарудного ит. д. и в какихкомитетах ониработали.
Рассказывал(по секрету: ядал подпискуникому нерассказывать),что его вызывалк себе прокурори (смеется) началдело... Междутем следовательпо моему делуговорит: «плюньте,чепуха! всеобойдется».
— У меняопять недоразумение...слыхали? —«Недоразумение»ужасно. Месяцатри назад ондал мне своистихи о том,что он «загнанныйзверь». Я спряталэти стихи, никомуне показываяих, решив, чтоон написал ихпод влияниемминуты, что этоне «линия», а«настроение».И вот оказывается,что он каким-тообразом переслал«Зверя» заграницу, гдеего и тиснули!!!1
Такпоступить могтолько сумасшедший— и лицо у П-ка«с сумасшедшинкой».
Переписываетсяс заграницейвовсю. Однанемка — приятельницаРильке — прислалаему письмо оРильке, и вотчто он ей ответил— а кто-то адресовалему свое посланиево Франкфуртна Майне, и всеже оно дошло.
Погода довчерашнегодня была жаркая,и П-к ходил безшляпы, в сапогах,в какой-тобеззаботнойраспашонке.<...>
27 апреля.Был у меня влесу Федин.Зашел по пути.Говорит, чтос «Литнаследством»(после напечатаниякниги «Новоео Маяковском»)дело обстоиточень плохо.Так как начальствунужна лакировкавсего — в томчисле и писательскихбиографий —оно с ненавистьювстретилокнигу, где даныинтимные (правда,очень плохие)письма Маяк-огок Лили Брик —и вообще Маяковскийпоказан не напьедестале.Поэтому вынесенопостановлениео вредностиэтой книги изанесен ударнад Зильберштейном.Человек создалвеликолепнуюсерию монументальныхкниг — образцовыхкниг по литературоведению,отдал этойработе 30 лет —и все это забыто,на все это наплевать,его оскорбляют,бьют, топчутза один ошибочныйшаг.
— Созданав Академии Науккомиссия,—сказал Федин.—Я председатель.
— Вот и хорошо!Вы выступитена защитуЗильберштейна.
— Какой вычудак! Ведь мнепридется подписатьуже готовоерешение.
— Неужеливы подпишете?
— А что жеостается мнеделать?!
И тут же Ф.стал подтверждатьмои слова, чтоЗ-н чудесныйработник, отличныйисследователь,безупречночестный, великийорганизатори т. д.
— А его книгао Бестужевых!2— говорит он.—А герценовскийтом и т. д. И знаете,что отвратительно:в комиссию невведены ниЗильбершт., ниМакашин, нозато дополнительновведен... Храпченко.Какая мерзость!
—И все же выподпишете?
— А что же мнеостается делать?!
Бедный Федин.Вчера ему покрасилизабор зеленойкраской — неужелиради этогозабора, радизвания академика,ради оффициозныхпостов, к-рыеему не нужны,он вынужденпродавать своюсовесть, подписыватьбумаги. <...>
Дал в «НовыйМир» своивоспоминанияо Луначарском— тусклые иникому не нужные.Над Чеховымработаю вяло,без прежнейохоты. И безталанта.
5/V. Дваждыбыл у Фединапо делу Литнаследства.Хлопотал, чтобыон, председательствуяв Комиссии,созданнойАкадемией Наукспециальнодля рассмотрениявопроса о Лит.Наследстве(«Новое о Маяковском»),сказал бы похвальноеслово о Зильберштейнеи Макашине.Второй визитнанес ему вместес Макашиным.М. боится, что«Литнасл.»передадут вИнститут Горького,где распоряжаетсяЭльсберг — тотсамый Эльсберг,по доносу которого(так утверждаетМакашин) он ибыл сослан.«Из-за этогочеловека яузнал лагерь,войну, плен,этот человекмерзавец, иработать с нимя не буду»3.Хуже всего то,что Зильб. поссорилсяс Храпченко,а Храпченко(как теперьоказалось) ужечлен-корреспондент— подуматьтолько! — тусклыйчинуша, заместительВиноградова!
Целыйчас Макашинсвоим ровнымголосом сообщалФедину всевозможныедрязги, опутавшиесо всех сторон«Литнаследство»:недовольноначальствотем, что в Герценовскихтомах раскрытаистория НаталиГерцен и Гервега,