желая, чтобыврачиха (оченьтупая) надоедаламне ежедневнымивизитами, яежедневноговорил ей:
— Чувствуюсебя превосходно.
21 марта.День МарииБорисовны. Неспал ночью,встал с головнойболью. Из всехсобытий главное:приехала Ек.П. Пешкова ипривезла некуюамериканку— лет 60. Американкаоказаласьрусской — авторкнижки рассказов,«которые хвалилБунин». Беднаяженщина. ОтРоссии отстала,к США не пристала.Странно видетьрусскую интеллигентнуюженщину, незнающую русскойлитературы— совсем, дажене слыхавшуютаких имен, какФедин, Зощенкои т. д.
Гулялс Гребневыми.На кладбищене пошел.
Американканаписала роман(по-русски) ижаждет пристроитьего. За тем иприехала. И яинтересую ееровно настолько,насколько яимею, как онадумает, влияниеустраиватьроманы.
Екат. Павл.—феномен. Ей 84года (говорят:87), она легкоподнялась на2-й этаж, осмотрелавсе уголки вмоих комнатах,даже выбежалабез пальто набалкон, ходиласмотреть детскуюбиблиотеку,недавно былав Одессе, тамбыла горьковскаясессия, оченьпоздоровела(по сравнениюс Барвихой) —и, как это нистранно, сохраниламного женственности,прелестногоизящества души.
Зовут«американку»Ольга МихайловнаНьюберг.
Калашникова,Холмская иБогословскаябыли у меня поповоду наследияИв. Ал. Кашкина.Я председательКомиссии поего наследству,а я даже не знал,что он умер.<…>
5 апреля.<...> Влад. Жаботинский(впоследствиисионист) сказалобо мне в 1902 году:
ЧуковскийКорней
Талантахваленого
В 2 раза длинней
Столба телефонного.<...>
17 июня. <...>У нас ремонт.Красят крышу,выкрасили мойбалкон, заливаютотмостье асфальтом.Я очень радуюсьвсему этому,хотя и понимаю,что недолгомне пользоватьсяэтим отремонтированнымжильем.
18 июня. Утро:дождь!! Вот тебеи наружныйремонт. Воттебе и костер.После того, какя умру, вся жизньпереполнитсятакими событиями,вещами, стихами,романами, именами,о которых ясейчас и понятияне имею. Черездесять летпосле моейсмерти моянынешняя эпохапокажетсядревностью.«Это еще когдажил здесь Чук.»,—будут говоритьо Переделкине.
Толькочто уехала отменя милаяИнуи, подарившаямне ту ручку,к-рой я пишусейчас. Книжкиеё детские(проза) написаныпод сильныманглийскимвлиянием — яустроил в детскойбиблиотекевыставку еёкниг, несколькоее портретов.Она наделакимоно, и мыпошли с нею поулицам Переделкина.Вместе с неюприехали: студенти студенткауниверситетаДружбы — ЯсукоТанака и ЮзаТанако (муж ижена) и ИринаКожевниковаиз «Советскойженщины». Япригласил ВеруНикол. Марковуи ее мужа ЛеонидаЕвгеньевича,художника.Маркова, отличнаяпереводчица,бегло говоритпо-японски. УИнуи прелестныйсмех — такогоя никогда неслыхал, какбудто она решилазасмеяться,но на половинебросила, раздумала.Что-то есть вее смехе младенческое.Мы пошли в ДомТворчества— к Марковой,там японцыспели нескольконародных японскихпесенок — вмаленькойкомнатке. Потомпошли к ЛилиБрик и Катанянуи пригласилиНовеллу Матвееву,она спела: «Какойбольшой ветер»и «Окраину».
Сегодня ябегло познакомилсяс Евтушенкои с Ахмадулиной.
19 июня. Сновавзялся за Зощенко.Пишу первыеполторы страницыцелый месяц.Из-за этогодаже не могпоехать навеститьПаустовского(в Барвихе). Вечеромгулял с Нилиным.Он на словахстрашно левый.Бранит Хрущеваза то, что тотсказал в Даниизаносчивуюречь. «Ему быпоучиться удатчан сельскомухозяйству. Ведькак-никак маленькаястрана, 5 миллионовжителей, а кормитмолочнымипродуктамиполовину земногошара. Зачемтакое зазнайство».Нилин пишетсейчас о Бурденкои рассказываетслучаи гражданскойдоблести Бурденко(т. е. его мнимыхвыпадов противСов. власти).
Встретилглухую сеструВеры Вас. Смирновой— очень милую,набожно верующуюв марксистскуюэстетику. Должнобыть, это отглухоты. <...>
22 июня.Божественнаяпогода продолжается.<...>
Вожусь сЗощенко.
Сегодня былау меня бывшаябалерина Гердти брат ИраклияЭлефтер.
Сирень цвететбешено.
Маляры кончилиремонт.
24 июня.Вчера в ДомеТворчествадве «вдовы»:Лили Брик и Н.А. Нольде (Коган).Одна — о Маяковском,другая — о Блоке.О, если б их увиделисейчас Маяковскийи Блок. Нольдесовсем плоха:разбита параличом,еле движется,в лице ни кровинки,глаза мертвые.
Лили говоритмне:
— Не правдали, странныйчеловек былВолодя? Оченьстранный. <...>
ПетраСеменовичаКогана Маяк.презирал, каквоплощениевсяческойтупости. Издевалсянад ним в стихах.Но чего не сделаетсмерть. Вчерая видел, каквдова Коганапередавалавдове Маяковскогофото (лекцияДюамеля), накоторой присутствуюти Маяк. и Коган.И вдова Маяк.нежно спросила:
— А где жеПетр Семенович?
— А Петр Семеновичвот здесь.
25 июня.Были у менявчера четыреджентльмена.Л. Н. Смирнов,председательверховногосуда РСФСР, В.Г. Базанов, директорПушкинскогоДома, Е. Ворожейкин,директор Юриздата(тел. К 7-72-63, К 7-91-67) и ещеодин, чья фамилияне выяснена.Мои коллегипо изданию8-томного Кони.Я стал критиковатьих проспект(пропустилидело о крушениипоезда в Борках:дали в IIIтоме то,что надо былодать в IV-ом,отвели подкомментариивсего по 2 листа!).Они слушалибез интереса,ибо цель ихприезда — уговоритьменя, чтобы ядал вступительнуюстатью об АнатолииФедоровиче.
— Но ведь янаписал статьюо нем.
— Чудеснаястатья!
— В ней я сказалвсе, что знаюо нем. И большесказать мненечего.
Все же настаивают.Оказалось, чтосо Смирновым,ПредседателемВерховногоСуда, я ужевстречалсяв жизни — наЛахте, в Ольгино,в 1922 году. Он говорит:«помню, вы всевозились сдетьми». Былли он тогдаребенком, я нерешился спросить.Он тучный,высоколобый,с усталым лицом.Я заговорилоб Иосифе Бродском.
Он оживился:
— Представьте,я получил о немдва письма. Обаиз Лен-да. Однопо-английски.Пишет какой-тостудент — набумаге, вырваннойиз тетради.Такое смешноеписьмо...
— Вам смешно,а он страдает.Больной, долженгде-то под командойгрубых людейвозить навози т. д.
— Очень смешноеписьмо...
Я стал говоритьо злобном Прокофьеве,который изтемных побужденийрешил загубитьпоэта, о невежественномсудье, Базанови незнакомецвяло поддерживалименя, но Смирновотошел в уголбалкона (покурить)и все говорил:
— Такое письмо...И по-английски.
Мы вышли сним в лесок. Онстал жаловатьсяна усталость.Должен сейчасехать обратнов Москву. Многонепрочитанныхдел: убийства,изнасилованиеи снова убийства...Несколькочеловек к расстрелу.
Лицо симпатичное.Интеллигент.На прощание:
— Это оченьхорошо, что вылюбите детей.
26 июня.Почти весь июньбыл солнечный.Утро золотилодеревья. Сегодняпервое утров облаках. Ноптицы поют каки прежде.
ВчераЗина (девица,у которой умеротец) пришлако мне с предложениембесплатнойработы, т. к. унее каникулы.Она — студентка.Я обрадовался.Но оказалось,что она никогдане читала АнныАхматовой;знает об ЭмилеЗоля толькопонаслышке.Я лег на дивани попросил еечитать мневслух статьюо Золя в «Вопр.Л-ры» (№ 6). Оначитала: «Бальзакá»,«Нáна», «Эрúо»,явно не понимаятого, что читает.Я вежливо отклонилпредложенныеею услуги.
Гуляя вечером,встретил Баталова.Он проезжалв «самоделковой»машине, перестроеннойиз «Москвича».Говорили обИосифе Бродском,судьбой к-рогоБаталов живоинтересуется.Приехал он кШкловскомупо каким-токиношным делам.«Ну и субъект!»— говорит оно Шкловском.
Мне предложили выступить порадио к юбилеюАхматовой. <…>
27 июня.Облачно. Целыйдень возилсяс Зощенко. Тольков 8 час. вечеравстал из-застола. Пошелгулять с ВанейХалтуриным.ВстретилиАндроникова;только чтовышла его новаякнига, он обещалпринести. Анд-ковзакапываетсвой огромныйталант в землю:Кирпотина онне показывает,так как Кирпотинобижается.Фадеева непоказывает,т. к. Ф. трагическиумер. Сурковане показывает,т. к. Сурков —начальство.Маршака непоказывает,т. к. М. обидчив,Федина не показывает,т.к. ... и т. д., и т. д.,и т. д. <...> С нимбыла Манана— его красиваяи умная дочь.
28/VI.С ужасомвижу, что «Зощенко»никуда не годится.Пишу его с 1гомарта, думалвыкроить 10страничек, нои это не удалось.Были вчера Таняс Верой. <...> Таняприехала неко мне, а к Белинкову,кот. боленвоспалениемлёгких. Белинковабили и истязалив лагере — онвернулся оттудаполутрупом.Сколько я знаюего, он всегдана пороге смерти.Страданиямего нет конца:легкие, сердце,желудок — всеискалечено,изуродовано.Жена его Наташа— страдалица.Она тяжко работает(в каком-то институте— «оформляеткниги»), и всеее мысли — онем. Он в Переделкине,она каждый деньездит поездомна службу — икажется надесять летстарше, чеместь. Конечно,мне жаль егоочень, и я дажечувствую себявиноватым передним — но разговорыс ним меня утомляют,я заболеваюот них. Он написалкнигу о Тынянове,она имела успех,—и он хочет продолжатьту же линию, тоесть при помощилитературоведческихкниг привестичитателя клозунгу: долойсоветскуювласть. Толькодля этого оннаписал обОлеше, об АннеАхматовой.
Он предложилмне свои рукописи— для прочтения.Я отказался,так как перегруженработой сверхголовы. Он обиженна меня кровно.Но мне утомительночитать егомонотоннуюпублицистику.Это сверх моихсил. Теперь оннавалил своиписания наТаню. Она чутьне плачет: онпишет так затейливо,претенциозно,кудряво. <...>
2 июля <...>Пришла верстка1-го тома Собр.моих сочинений.Очень пухлыйтом — 46 листов.«Серебряныйгерб» мне по-прежнемуотвратителен:это самая слабая,самая неоригинальнаяиз моих книг.«От 2 до 5» — неплохо. А из сказокне надо быловключать «Бибигон».«Бибигон» и«Серебряныйгерб» — единственныевещи, которыея писал безазарта, равнодушнои вяло. Нужнобыло бы выброситьих. Продержал30 листов. Осталось16.
Вчерабыли у менякритик Огнев,поляк СеверинПоляк и армянскийпоэт Эмин. <...>
5 июля. Тридня назад Лидавышла из нашихворот, чтобыпойти в ДомТворчества— и увиделаавтомобиль.Отбежав от негов сторону, онане заметилавелосипеда,который мчалсяза ним. Велосипедсбил ее с ног,она рухнулана землю — повредиласебе всю левуюсторону тела;с тяжкими ушибамиее доставилив дом. <...>
Яправил (в кукушке)корректуру«От двух допяти». Понадобиласьсноска измаршаковского«Воспитаниясловом». Я взял