эту книгу, нашелнужную страницуи стал записыватьв корректуру,позвонил ВолодяГлоцер, котор.был у меня вчерас Риной Зеленой,и сказал мнедва обыкновеннейшихслова: «Маршакумер» — и менясловно кипяткомошпарило. Рукадрожит, не могусобрать мысли.
И страшнаямысль: что еслиузнает Лида?!
Она сейчасизнервленная,прикованнаяк постели, лишеннаявозможностипопрощатьсяс ним, написатьо нем — я позвонилЛюше, чтобы онаприняла меры,но ведь приедетЛюбарская —и остановитсяу нас на квартире.Люб. приедетна похороны.
7 июля.Совсем пододвинулисьчерные дни. ОтС. Н. Мотовиловойоткрытка. «Лежубольная» и т.д. Лида больна— сотрясениемозга.— Маршак,его похороны9-го.— Вчера стоскою наговорилчего-то для«Литгазеты»и «Лит. России».—Позвонил кто-тои сказал просемью Уструговых:Варвара Карольевнабыла убита, аАля Устругова,так чудеснопевшая моего«Крокодила»,курносенькая,похожая надевочку, изящная,талантливая,была расстреляназа шпионство(!), ее пытали так,что она с кровьювырвала своичудесные волосыи т. д. Я боюсьподойти к телефону.Каждый звоноко беде. Былавчера у меняСофа Краснова,бездарнаяредакторшамоего Собраниясочинений. 1-йтом сверстангнусно, рисункивыбраны кое-как,стишонки распределеныпо-дурацки.Но... калькуляциятома уже сделана— и менять ничегонельзя. Я вообразил,что будет макет,макета мне непоказали. Ужасноэто возмутиломеня. 50 лет назад,когда я редактировалРепина «Далекоеблизкое»,перестановкавсех рисунков,переверсткаи т. д. производилисьв 3 дня — и не былопреступлением.А теперь приплановом хозяйстветребуется чутьли не декретСовета министров,чтобы произвестиперестановкутекста в 4-х листах(из 46). Калькуляция...<...>
8 июля.Все страшнеедля меня мысльо Маршаке. Больной,весь в когтяхсмерти, он держалсяздесь на землетолько силойдуха, толькотворчеством.Возле его постелибыл целый стол,заставленныйлекарствами.Он не мог ходить,оглох, ослеп,весь съежился,как воздушныйшар, из котороговыкачали воздух— но на письменномстоле у неговысился ворохбумаг, и покудаон был повелителемэтих бумаг,покуда он могсоздавать своичерновики,которые онбесконечным,неустаннымтрудом превращалв поэзию, в песню,в эпиграмму,в русскогоБернса, русскогоБлэйка — ондержался наповерхностиземли. Вообщеэта «поверхностьземли». Онасуществуетмиллионы лет.И вдруг послемиллионов летнебытия на нейвозникает наминутку человек— и через минуткууходит в небытиепрочь с поверхности.С такими глазами,с такой биографией,Самуил Яковлевичнаписал о Габбе:
Ты научиламеня умирать.
И в его устахэто были неслова. Он послеее смерти сталмудрее, смиреннее,строже к себе.<...>
24 августа.Последниеполтора месяцавпервые показалимне, что мояжизнь вступилав предсмертныйпериод.Сердечныеспазмы, феноменальнаяслабость. Ужесорок дней ялежу в постели,почти не работаю,меня колют,пичкают лекарствами— и с этого дняя начинаю
ПРОТОКОЛМОЕГО УМИРАНИЯ.<...>
Утром 10сент. Камфара.
Всеэто пустяки.Умирать вовсене так страшно,как думают.Из-за того, чтоя всю жизньизучал биографииписателей изнаю, как умиралиНекрасов, Тургенев,Щедрин, Вас.Боткин, ЛеонидАндреев, Фонвизин,Зощенко, УолтУитмен, Уайльд,Сологуб, Гейне,Мицкевич, Гете,Байрон и множестводругих, в томчисле Куприн,Бунин, Кони,Лев Толстой,я изучил методикуумирания, знаю,что говоряти делают умирающиеи что делаетсяпосле их похорон.В 1970 году Лютабудет говорить:это было ещепри деде, в квартирук тому временивторгнетсякуча вещей, но,скажем, лампаостанется. «Этудорожку в садупровели ещепри КорнееИвановиче».«Нет, черезгод». И проходямимо дачи: «Вотна этом балконесидел всегдаМаршак...— КакойМаршак? Чуковский!»И появятсянекрологи в«Литгазете»и в «Неделе».А в 1975 году вдруготкроют, чтоя был ничтожный,сильно раздутыйписатель (каконо и есть насамом деле) —и меня поставятна полочку.
10 сент.Четверг. В 10½пришел Солженицын.Моложавый.Отказался откофею, попросилчаю. Мы расцеловались.Рассказываетпо секрету освоем новомромане: Твардовскийот него прямос ума сошел. Ввосторге. НоДементьев иЗакс растерялись.Положили всейф. Посоветовалиавтору говоритьвсем, что романеще не кончен.А он конченсовсем. 35 печатныхлистов. Три дня(сплошь: двоес половинойсуток) 49-го года.Тюрьма и допросы.Даже Сталинтам изображен4.Завтра он скажетТвардовскому,чтобы Тв. далпрочитать романмне.
Узнал, чтоя пишу о Зощенко.«Много читалего, но не люблю.Юмор кажетсягрубым».
Мы гулялис ним под дождемпо саду — взошлинаверх и вдругему стало худо.Лида уложилаего в нижнейкомнате — далаему валокордина.И сейчас онлежит до 2½,когда... [Дописанопозже.— Е.Ч.]:
Потом:Тв. так и не далмне романа. Онвдруг крутоменя не взлюбил.
23 октября.Вчера был уменя Чивер,поразительнопохожий наУэллса: тот жецвет волос, таже улыбка, тотже рост, та жефактура розовойколеи. Сиделон долго — 4 часа,и хотя у негобыл билет вБольшой театр,предпочелпропуститьlоеи 2оедействия. Уменя грипп, мнебыло трудносидеть, хотелосьлечь, но я таклюблю его, чтомне было радостнос ним. Уходя,он обнял меня— о если б онзнал, какуюплохую статейкуя написал онем!
Разговорглавным образомвела Таня, котораявся расцвелав его обществе.Она чудесноперевела его«Swimmer'a»*.<...>
* Пловца(англ.).
За это времясняли Хрущева,запустили внебо трехкосмонавтов5,в Англии воцарилисьлейбористы,но обо всемэтом пустьпишут другие.—Я же запишу,что вчера приехалв Москву Апдайк.
Чиверсовсем домашний.
20 ноября.Пятница. С этогодня буду вестидневник регулярно.Сейчас ушелот меня АлександрГеоргиевичМенделеев, членредакции «Недели»— умница, высокогороста. Он оченьжалел, что Таничкаговорила нес ним по поводуЧивера — оченьпросит датьему ее перевод.
Пишу о Зощенко.Написал 74½страницы. Надокончать. Удачнеевсего вышлаглава о языке.Хочется удлинитьэту главу. <...>
21 ноября.<...> Так как, свергнувХрущева, правительствопребывает вмолчании — иобыватели незнают, под какимгарниром ихбудут вести«по Ленинскомупути»,— сочиняетсямножествоэпиграмм, песен,анекдотов,стишков.
24 ноября,вторник.Сегодня я гулялпо снежномуПеределкинус Нилиным, Заходероми Максом Поляновским— каждые пятьминут — новыйанекдот.
26 ноября,четверг.Когда-то Коля(ему было лет6) рассматривална полке моикниги и сказал:
— Когда папаумрет, вот этикниги я отдамв переплет, аэти выброшувон.
Теперь этовремя придвинулось,и я думаю, чтоКоля так и поступит.Вообще с книгамибудет им возня.За последнеевремя оченьбольшое местов моей библиотекезанимают английскиекниги. Ни у когоиз моих наследниковнет охоты читатьанглийскиекниги.
Читал сегодняпо радио своивоспоминанияо Леониде Андрееве.Теперь надрадио и TVновыйначальник. Онусмотрел какой-токриминал внедавнейтелевизионнойпередаче «Цирк»и уволил троихсотрудников.Бездарная,слабоумнаясволочь. Ничемуне научились— полицаи —по-прежнемуверят лишь вудушение и взаушение6.
ПервогоприезжаетЛидочка. Я послалей свою статейкуоб Анне Ахматовой— и теперь испытываюконфуз: статейкаэлементарнаи плохо написана.
У Лиды делас глазами плохи,между тем онане выносит,чтобы ей читаливслух.
В пятницу,то есть завтра,выходит моякнига «Искусствоперевода», яочень хочупослать ееСолженицыну,но боюсь посылатьпо его адресув Рязань. Онговорил, чтовся его почтапод строжайшимконтролем.
Сейчас комне придетАлександрБорисовичРаскин и пойдемс ним гулять.Морозу 9 градусов.
4 декабря.Приехала изКомарова Лида.Сегодня всталв 5 часов. Написалрецензию оБанниковской«Антологии»,закончилвступительнуюстатейку офокусникеАли-Ваде, исправилкорректуру«Что вспомнилось»,которую перекорежиларедакция «Лит.России», и теперьпринимаюсьза «Зощенко»,куда я внесдесятки исправлений,предложенныхмне ВениаминомКавериным.
Лидыя еще не видал.Вчера был уФриды,— котораяпосле всякогосвоего депутатскогоприема заболеваети лежит в постели.<...>
7 декабря.Сейчас позвониламне Ласкинаиз журнала«Москва». Моястатья о Зощенкоей понравилась— «вы научилинас читатьЗощенко».
—Значит, я каккритик здесьгораздо сильнее,чем как мемуарист.
— Верно. Нужнобудет сократитьмемуарнуючасть.
В «Лит. газету»я отправилстатью «ЯзыкЗощенко». Вышло11 страниц.
В «ЛитературнойРоссии» идутмои записи «Чтовспомнилось».
В «Неделю»я отправилдрянную статейкуоб Анне Ахматовой.
Сейчас звонилмне сын Пастернака,Евгений Борисович,просит написатьпредисловиек книжке егостихов, кот.выходят вГослитиздате.
О! о! о!
Сволочь я,что не пишу оЧехове.
Таня рассказывает,что она на квартиреодного из работниковам. посольствасмотрела кино— по его приглашению,присланномув ИнкомиссиюСоюза писателей.С нею была Волжинаи два молодыхпереводчика— четыре человека.И на эту четверку— пришлосьчетыре стукача,причем одиниз них в лифтепопросил одногоиз переводчиковоткрыть портфельи показать,какие книгиподарил емуработник посольства.<...>
Ахматовав Италии — этофантастика.
У нее
Нет косточкинеломаной,
Нет жилочкинетянутой,—
и вдругв Италии, гдеее коронуют7.
А что с моимЗощенко для«Литгазеты»?
8 декабря.Приехала вчераЛида из Комарова.Рассказывает,что Лернер,дружинник,сыгравший такуюгнусную рольв судьбе Бродского,выследил одногофизика, к которомув гостиницуповадиласьдама. Стоя настраже морали,Лернер запугалкоридорного,и тот впустилЛернера в номер,где физик принималсвою даму. Лернервошел в прихожую,а так как физик— атомщик, унего в прихожейсидели дваохранника,которые и отколотилиЛернера, потомвызвали директорагостиницы, итот отобралу Лернера вседокументы.
Вечером вчерабыл на дачеВсев. Иванова.Копелев болен:радикулит.Фрида больна— голова. <...>
10 декабря.Прекраснаяпогода. Былиу меня М. Ф. Лорие,В. Мих. Россельс.Потом — ОленькаАндреева, внучкаЛеонида Николаевича.Она в Нью-Йоркепереводит смужем «Идиота»,в Париже устраиваетвыставку своихрисунков, а вЖеневе проживаетс родителями.
Вечеромвстретил трехпартийцев:Елиз. Мальцева,