— Конечно. Они меня любят.
При этих словах Монти ощутил, что его почтение к благородным животным несколько уменьшилось. Приличное животное ни при каких обстоятельствах не полюбит лорда Тилбери.
— Порядок, — сказал Пилбем. — Я б на вашем месте сейчас и пошел. Фонарик хотите?
— Вообще-то да.
— Займите у хозяина.
— Прекрасно. Что ж, я иду.
Монти услышал, как открылась и закрылась дверь. Лорд Тилбери вышел в ночь. Сыщик, видимо, не вышел, поскольку вскоре донеслось ругательство, и, заглянув в окно, герой наш увидел, что тот наклонился над столом. Вероятно, ругался он потому, что обнаружил отсутствие каких бы то ни было письменных принадлежностей.
Так оно и было. Пилбем, человек действия, хотел немедленно отправить чек в банк. Он позвонил, и Монти услышал:
— Дайте ручку, бумагу, конверт. И чернил!
Собой он был доволен. Собственно говоря, все вышло гораздо лучше, чем он ожидал. Многие ли, думал он, провернут такое дельце? И сыщик покрутил свои гнусные усики.
Когда он крутил их, на плечо его легла рука. Чек кто-то вырвал. Обернувшись, он увидел Монти Бодкина.
— Ч-черт! — вскричал он.
Монти не ответил; дела — весомее слов. Сурово глядя на противника, он разорвал чек пополам, потом — на четыре части, потом — на восемь, шестнадцать, тридцать две. Шестьдесят четыре ему не дались, а потому, направившись к камину, он высыпал туда новоявленные конфетти.
Как мы помним, сыщик вскрикнул, а теперь он молчал, обалдело созерцая трагедию. Какое-то мгновение боевой дух Пилбемов чуть не побудил его броситься на злодея, но тут же и угас. Пилбемы храбры, но не опрометчивы. Монти был выше его дюймов на восемь, тяжелее — фунтов на двадцать, да еще и глядел сурово.
Словом, сыщик принял удар судьбы. Вскоре дверь открылась и закрылась, он остался наедине со своими мыслями.
Монти вышел в залу. Там никого не было, но вскоре появился лорд Тилбери, экипированный для похода.
— Решили выйти?
— Да, знаете, иду прогуляться.
— Бог в помощь! — напутствовал Монти.
Собственно говоря, выйти надо было и ему, но он решил подождать — все равно он обгонит грузного, неповоротливого лорда. А пока нужно выполнить суровый долг. Он подошел к телефону и вызвал замок.
— Попросите, пожалуйста, лорда Эмсворта, — сказал он тем искусственным голосом, каким говорила бы, вероятно, простуженная жаба.
— Сейчас соединю, — отвечал несравненно более приятный голос Биджа.
— Да, да, — согласился Монти, опускаясь еще на октаву. — Дело срочное.
Глава XVI
Девятый граф укрылся в библиотеке и лежал на кожаной кушетке. Доктор пришел и ушел, оставив распоряжения, а также заверив, что опасности нет. Боль тоже ушла, и мы могли бы предположить, что граф — спокоен.
О нет! Прежде всего, он трепетно ждал, что скажет ветеринар об Императрице, набитой бумагою. Казалось бы, хватит, но сестры, леди Констанс и леди Джулия, собрались у ложа и терзали какой-то чушью про деньги и Роналда.
Довольно долго удавалось отбиваться, произнося через равные промежутки времени: «Э?», «А?», «Э, а?» и «Ой, Господи!», а думая — о своем. Бумага… Чернила! Кислота они или нет? Мысли стали темнее.
И все же, все же… Он вспомнил, как она случайно проглотила сигару, и ничего, и не заболела. Что там, сияла и радовалась. Возьмем шляпу Пербрайта — тоже обошлось. Да, она отъела два кусочка, но переварить такую шляпу, это вам не фунт изюма! Вспомнив злосчастные пиршества, граф приободрился.
Однако Биджу пора бы и вернуться, думал он. Они с ветеринаром — у нее, но где же рапорт? Бедный граф снова тосковал о своем дворецком, как поэты прошлого века тосковали о газелях и, скажем, арабских скакунах.
Именно в этот миг ему и позвонили.
— Лорд Эмсворт? — произнес глубокий, странный голос.
— Да, да.
— У меня есть основания пола…
— Минуточку! — возопил лорд. — Одну минуточку! Ну что, Бидж?!
— Ветеринар сообщает, милорд, что опасности нет.
— Нет?
— Нет, милорд. Никакой опасности.
Услышав вздох облегчения, голос сказал:
— А, что?
— Простите, простите, я говорю с дворецким, о ней. Очень важно, вы уж простите. Так вы говорили…
— У меня есть основания полагать, что на вашу свинью скоро нападут.
— Что?!
— Нападут на свинью.
— Не может быть!
— Может.
— Кларенс, хватит, — сказала леди Констанс. — Пусть позвонит через час.
Лорд Эмсворт властным жестом осадил ее и залаял в трубку, как морской лев:
— Скоро?
— Да.
— Когда именно?
— С минуты на минуту.
— Что?!
(«Кларенс, я тебя умоляю…»)
— С минуты на минуту.
— Вы уверены?
— Да.
— Ой, Господи! Какой ужас! Спасибо, мой дорогой, большое вам спасибо! Кстати, кто вы?
— Неизвестный друг.
— Кто?
(«О, Кларенс!»)
— Друг.
— Круг?
— Друг.
— Пруг? Бидж! — закричал лорд Эмсворт, услышав звяканье в трубке. — Мистер Круг… или Пруг, не разобрал, говорит, что сейчас нападут на нее!
— Вот как, милорд?
— С минуты на минуту.
— Вот как, милорд?
— Что вы заладили, «воткак, воткак»?! Вы понимаете, какой ужас? Конни, — он обернулся к сестре, поджавшись, словно тигр, — не сопи!
— Кларенс, угомонись!
— Бидж, приведите Пербрайта!
— Ни в коем случае, — резко сказала леди Констанс. — В библиотеку, ты подумай!
Бидж нечасто соглашался со своей chatelaine,[39] но сейчас ее понял. Как все дворецкие, он чтил святыню дома. Пять минут таких… благоуханий, и все, придется делать ремонт.
— Быть может, я передам ему ваши распоряжения? — тактично предложил он.
Лорд Эмсворт внял голосу разума, но не из-за благоуханий — они, думал он, только пошли бы на пользу, — а из-за того, что нельзя терять ни секунды.
— Да, так будет лучше, — согласился он. — Прекрасно. Замечательно. Спасибо.
— Не за что, милорд.
— Идите и скажите, чтоб он устроил засаду.
— Хорошо, милорд.
— И как только увидит — р-раз!
— Хорошо, милорд.
— Если можно, толстой палкой.
— Хорошо, милорд.
— Что ж, закончим день убийством, — заметила леди Джулия.
— А? Э?
— Неважно, неважно. Хочешь натравить свинаря — прошу, твое дело! Не мне отвечать.
На графа это подействовало.
— Ты думаешь, — испугался он, — Парслоу сильно пострадает?
— Парслоу! — сказала леди Констанс так, что бронзовый Давид зашатался вместе с Саулом.[40] — Ты в себе, Кларенс?
— Да, — смело ответил граф. — Ты прекрасно знаешь, кто это. Удивительно, как ты даешь себя морочить! Зачем он напросился на обед? А? То-то и оно! Ты вот сюда пошла, а он — к ней.
— Кларенс!
— Ну, а где он? Где твой Парслоу?
— Сэр Грегори только что ушел. Решил прогуляться. Теперь Давид пошатнулся от страшного рыка.
— Пр-рогуляться! — кричал граф. — Бидж, бегите! Скорей, скорей!
— Слушаюсь, милорд. Как насчет палки?
— Пусть сам соображает.
Лорд Эмсворт откинулся на кушетку в том самом состоянии, в каком раненый воин пережидает битву под сенью шатра. Он спустил было ногу, заорал: «Ой» — и лег снова. Ничего не поделаешь, надо положиться на Пербрайта.
— Успокойся, Кларенс, — сказала леди Джулия, верившая в дипломатию, — все обойдется.
И она уняла жестом сестру, в дипломатию не верившую.
— Ты так думаешь? — обрадовался граф.
— Конечно. Пербрайт не подведет.
— Да, да! Превосходный человек.
— Когда сэр Грегори его увидит, — продолжала леди Джулия, строго глядя на сопящую Констанс, — он сразу убежит.
— Кто, Пербрайт? — испугался граф.
— Нет, сэр Грегори. Так что — не волнуйся. Лежи, отдыхай.
— Спасибо, Джулия, — сердечно сказал граф. — Ты меня успокоила.
— Стараюсь, стараюсь.
— Теперь мне легче.
— Ну, слава Богу, — отвечала белокурая леди, показывая сестре, что можно продолжать. Та кинула на нее масонский взгляд.
— Джули совершенно права, волноваться незачем.
— Ну, если и ты так считаешь… — совсем разомлел лорд Эмсворт.
— Конечно. Теперь послушай меня.
— Зачем?
— Если помнишь, — заметила леди Констанс, — мы говорили об этих деньгах. Так вот, только сумасшедший даст их Роналду, чтобы тот женился на девице, которую мы с Джули никак не одобряем.
— А? — проговорил лорд Эмсворт, заметно мрачнея.
Ничего не попишешь, он был в неволе. Оставалось лежать, пока два женских голоса бьют по тебе и бьют, словно дождь по крыше.
А в «Гербе Эмсвортов» тем временем Монти изменил свой план действий. Сперва, как мы помним, он хотел отправиться за лордом Тилбери к ловушке, которую ему приготовил, чтобы — сложив руки, горько усмехаясь — полюбоваться его гибелью. Но, подустав от роли Друга-Пруга-Круга, он ощутил, что замысел этот как-то гаснет.
Если у тебя баритон, граничащий с тенором, глубокий бас неизбежно отразится на связках. Отойдя от телефона, герой наш чувствовал, что полторы мили туда, полторы — обратно ему не потянуть. Стоит ли таких мучений вид виконта, когда того схватит за шкирку замковый свинарь? Не лучше ли за кружкой пива созерцать это взором души?
Так и случилось, что, врачуя связки неподражаемым напитком, он обменивался с официанткой небрежными репликами. Подобно всем влюбленным в тоске, он предпочел бы помолчать, но других посетителей не было, и величавая девица с гнездом золотистых волос, справедливо ощущая себя хозяйкой приема, считала своим долгом вести разговор.
Они поговорили о том, что перед грозой — душно, а после грозы — свежее, о самой грозе, о влиянии ее на посевы и на желудочно-кишечный тракт, в связи с чем девица описала симптомы, ценные для врача, вызванные же тем, что она неосмотрительно съела огурец во время бури. Монти описал в ответ, как он промок.
— Ну? — удивилась девица. — Вы что, вышли?