— Я думаю, там очень уютно, — сказал он. — Видел бы ты мое парижское жилье, особенно — после вечеринки! Спасибо, старик. До ночи перееду. Спасибо.
— Не за что.
— Сейчас и рассчитаюсь. Да, объясни мне одну тайну. Ты мне сюда звонил. Откуда ты знал, где я?
— Кэй сказала.
— Одумайся! Если ты шутишь — не шути. Она сказать не могла. Ты — здесь, Кэй — в Париже.
— Я вчера оттуда.
— Ну, ладно. Но ты мне объясни, где ты взял Кэй? Ты ж ее и узнать не можешь, вы никогда не виделись!
— Виделись. Мы вместе плыли из Нью-Йорка. А позавчера встретились в полиции.
— И до нее добрались?
Джерри возмутился. Влюбленных часто возмущают братья.
— Ничего подобного! Я потерял бумажник, она — тебя. Очень волновалась. Ужасно.
Казалось бы, куда уж строже, но Бифф раскаяния не выказал.
— Вот как? А я волнуюсь о ней. Вряд ли она тебе сказала, но сил никаких нет, что она вытворяет. Что, что?
— Да так, — отвечал Джерри, дрожа от такого кощунства.
— Обручилась с каким-то типом. Англичанин поганый… Прости, забыл. Ты — тоже из них.
— Ладно, чего уж там! Значит, поганый англичанин…
— Некий Блейк-Сомерсет, из посольства. Ты не знаешь.
— Знаю. Мало того, я у него ночевал, ел его джем. Потерял ключи, Кэй пристроила. Видимо, доволен он не был.
— Это уж точно. Зануда, а?
— Еще какая!
— Что она в нем нашла?
— Никак не пойму.
— То-то и оно! Странные люди женщины. Вот, скажем, Линда. Ты знаешь племянницу Тилбери, Линду Ром?
— Нет. Кэй что-то говорила, но мы не знакомы.
— Я хотел на ней жениться.
— Это я знаю.
— Зато не знаешь, что я никого не любил, кроме нее. Казалось бы, брюнетка — а вот, любил! Чего там, обожал. Когда она меня бросила, я, можно сказать, умер.
— Незаметно.
— Ношу личину. А так — умер. Перед тобой ходячий труп, которому нечем жить.
— Кроме этих миллионов.
Бифф презрительно махнул рукой и немного помолчал.
— Джерри, старик! — начал он уже веселее.
— Да?
— Я тут подумал и решил, что Линда может вернуться. Миллионы, все-таки, не кот начхал!
— Это верно.
— Ты изучал женщин?
— Не очень.
— А я изучал и прямо скажу: они уважают деньги. Как, по-твоему, она меня простит?
— Наверное, если ты не сделал чего-нибудь особенного. Почему она с тобой рассталась?
— Блондинки, старик, все они. Не одобряла. Ты же ее знаешь.
— Нет. Мы не знакомы.
— Да, забыл. Тихая такая, спокойная, а если что — взрыв! Увидала меня в ресторане с этой… как ее, Мэйбл… Год назад. Это много. Могла измениться.
— Могла.
— Особенно если я скажу, что блондинок нет и не будет. Сейчас и скажу. А как? Жила она в Чэлси, но переехала. Телефона в книжке нету. Нанять, что ли, сыщика с собакой?
— Зачем? Она — племянница Тилбери. Его и спроси.
Бифф почесал подбородок.
— Понимаешь, старик, я б не хотел с ним встречаться.
— Тогда спроси его секретаршу.
— Ну, голова! Сейчас пойду. А ты позвони Кэй и сообщи ей новости. И про картину на забудь! Вот номер. Пойдем потом, закусим?
— Не могу. Я обедаю с дядей.
— Прихвати меня.
— Тебе будет скучно. Он юрист — знаешь, «Шусмит, Шусмит, Шусмит и Шусмит». Очень хороший человек, но не в твоем вкусе. А ты поспеши, секретарша уйдет.
— Иду, иду. Где это издательство?
— На Флит-стрит.
— Как ты думаешь, Тилбери там?
— Давно ушел. Почему ты его боишься?
— Заметил ты одну штуку? На всех не угодишь. Вот Эдмунд Биффен Пайк меня, можно сказать, осчастливил, а собственного брата — нет. Тилбери — урожденный Пайк. Если он уже знает, ему неприятно меня видеть. Еще удар хватит… Вообще-то у него куча денег, продержится как-нибудь. Не все так плохо. — И на этой философской ноте Бифф исчез.
Оставшись один, Джерри немедленно набрал парижский номер.
— Кэй? — проверил он и правильно сделал, ибо ответил ему Генри Блейк-Сомерсет.
— Кто это?
— А, здравствуйте! Это Шусмит. Можно попросить мисс Кристофер?
— Она вышла, — сообщил Генри тем самым тоном, каким отказывают в визе.
На самом деле она одевалась к обеду в соседней комнате. Одевшись, она действительно вышла и спросила:
— Кто звонил?
А Генри ответил:
— Ошиблись номером.
Глава IV
Тилбери, о котором мы упоминали в нашей хронике, хозяин Джерри Шусмита и Гвендолен Гиббз, был, собственно, лордом, ибо получил титул за то, что наводнил страну самой мерзкой продукцией, какая только появлялась с тех пор, как великий Кокстон[50] изобрел печатный станок. Лорд, носящий этот титул, основал издательство «Мамонт» и в данный момент диктовал письма секретарше. Скажем прямо, что глаза его светились любовью, а голос любой поэт бестрепетно сравнил бы с зовом горлицы.
Первый виконт был невысок, толст, а если поест омара — склонен идти пятнами; но ни один закон не возбраняет толстым, пятнистым виконтам влюбляться в стройных блондинок. Прибавим, что он достиг того опасного возраста, в котором питсбургские миллионеры женятся на хористках из оперетты.
Овдовел он давно. Еще раньше, когда он был просто Джорджем Пайком и едва основал «Сплетни», он женился на бесцветной девице по имени Люси Мейнард, которая года через два незаметно ушла из жизни. Поглощенный делами, он не думал о новом браке и не нуждался в женском обществе, удовлетворяясь тем, что дом ведет племянница. Жил он, заметим, в Уимблдон Коммон.
Однажды агентство послало ему прекрасную Гвендолин, и все случилось так, словно кто-то из сотрудников, перейдя от слов к делу, подложил под него динамит. Теперь он только и думал о том, как поплывет с ней на яхте в Канны; пока же — диктовал письма.
Сейчас он обращался к издателю «Светских сплетен», которым явно недоставало перца. Прежде их издавал сын Пилбема, и они просто сверкали, по скандалу в каждом номере. Однако хитрый Перси догадался, что несравненно лучше разнюхивать чужие дела для себя. Он открыл сыскное агентство, первый же виконт сожалел об утрате. Все были хуже Пилбема, а этот Шусмит — хуже всех.
Додиктовав письмо, чья вредность побудила секретаршу назвать его в уме скунсом, он снова впал в умиление.
— Надеюсь, — нежно сказал он, — вы не устали.
— О, нет, лорд Тилбери!
— Устали, я вижу. Что-то душно… Идите, отдохните.
Гвендолен отвечала, что ценит его доброту, но собирается в ресторан и должна подождать кавалера.
— Мой кузен. — объяснила она, и бедный виконт успокоился.
— Ага, ага… — сказал он. — Тогда не вызовите ли Нью-Йорк?
— С удовольствием, лорд Тилбери.
— Какое там время?
Быстро подсчитав, она предположила, что там — половина первого.
— Значит, надо поймать Хаскелла, пока он не ушел из кафе. Хаскелл и Грин, юристы. Частный разговор.
— Сию минуту, лорд Тилбери.
— Меррей-хилл, 2-40-25. Да, мисс Гиббз, вы послали телеграмму на яхту мистера Льюэллина?
— Конечно, лорд Тилбери.
Дверь закрылась. Лорд предался мечтаниям, представляя себе то фас, то профиль златокудрой Гвендолен, когда кто-то вошел. Он собирался заорать — но увидел, что это племянница Линда.
По сравнению с секретаршей ее нельзя было назвать красивой, но приятной она была — ясный взор, смешливый рот. Кроме того, мы назвали бы ее разумной, и не ошиблись бы. Можно назвать ее и успокоительной, хотя лорда Тилбери приход ее рассердил.
— Да? — произнес он. — Да, в чем дело?
— Я тебе мешаю?
— Мешаешь. Собираюсь говорить с Нью-Йорком.
— Прости. Я только хотела сказать, что сняла номер в отеле. Ты скоро уедешь, не стоит нанимать слуг.
Недавно первый виконт зашел так далеко, обличая верных помощников, что те подали в отставку, и разумная Линда решила временно обосноваться в гостинице.
— Ты на третьем этаже, я — на четвертом.
— А сколько там жить? Еще когда будет эта яхта!
— Очень скоро. Шкипер звонил, все починили. Можешь плыть, как только захочешь.
— Это хорошо. Я бы завтра отплыл, но тут приезжает Айвор Льюэллин, надо его угостить. Ничего не поделаешь!
— А кто это?
— Киношник. Много рекламы. Его обижать нельзя. А сейчас, ты уж прости, я звоню в Нью-Йорк.
— Льюэллину?
— Нет, он плывет на «Квин Мэри». Юристам.
— Насчет завещания?
— Да.
— Я подожду. Интересно, оставил он тебе деньги или нет?
— Кому же еще? Мы не дружили, но он мой брат, в конце концов.
— Мог оставить на благотворительность.
— Он ее не любил.
— Тогда — тебе. Хотя на что они? У тебя и так много.
Лорд Тилбери не любил дурацких вопросов.
— Не говори ерунды, — сказал он. — А!
Он схватил трубку, как змею.
— Мистер Хаскелл? Здравствуйте, это лорд Тилбери. Вы ведете дела моего брата…
Примерно полминуты он слушал. Потом закричал, да так, что Линда подскочила:
— ЧТО?
Когда она опустилась на пол, крик еще стоял в воздухе, но с потолка почему-то ничего не сыпалось. Лицо у лорда Тилбери было синее, он тяжело дышал.
— Дядя! — вскричала Линда. — Что случилось? Воды принести?
— Воды! — хрипел лорд Тилбери, давая понять, что ничего хорошего о ней не думает. — Знаешь…
— Что?
— Знаешь…
— Да что?
— Знаешь, кому он оставил деньги? Этому остолопу!
— Какому?
— Кристоферу.
— Биффу?
— А то кому?
— Бифф всегда говорил, что дядя его не любит. В чем тут дело?
Лорд Тилбери не отвечал; и тактичная Линда решила оставить его наедине с горем.
Через несколько минут пэр тоже удалился, стремясь выпить в клубе что-нибудь особенно крепкое. Он был так озабочен, что без слова, без взгляда прошел мимо Гвендолен Гиббз. Она удивилась. Обычно она думала только о фильмах и о прическах, но сейчас хозяин все чаще занимал ее мысли.
Заметив, что он неравнодушен, она обсудила свои домыслы с Перси, который их подтвердил. Далеко не впервые, сказал он, пожилой вдовец женится на секретарше. По словам Пилбема-сына, отель «Баррибо» набит именно такими парами. Сидишь рядом день за днем, поневоле влюбишься. Убеждали в этом и книги. Буквально в каждой богатый босс женился на молоденькой.