Твиссел сидел, погрузившись в глубокую задумчивость, уставясь невидящим взором на голубоватое облачко табачного дыма, но вопрос Харлена вернул его к действительности. Его проницательные старческие глазки укоризненно посмотрели на Техника.
— Конечно же, нет. Между пребыванием Купера в Вечности и созданием мемуара прошли десятки лет по биологическому Времени. Купер мог вспомнить лишь немногие события, очевидцем которых ему довелось быть. И он никак не мог вспомнить того, чего никогда не знал. Пойми это наконец.
Твиссел глубоко затянулся, выпустил тоненькую струйку дыма и разбил ее на маленькие завихрения быстрым движением узловатого пальца.
— Все шло по плану. Вначале нашли и взяли в Вечность меня. Затем через много биолет я стал Старшим Вычислителем, и тогда мне вручили мемуар и поставили во главе Проекта. Я должен был возглавить Проект — ведь в мемуаре говорилось, что я возглавлял его. Прошло еще множество биолет. Затем, после очередного Изменения в 95-м, появился ты (мы внимательно следили за твоими Аналогами в предыдущих Реальностях). Потом мы нашли Купера. Мелкие подробности, не указанные в мемуаре, мне пришлось домысливать самому, пользуясь иногда Киберцентром, но чаще — собственным здравым смыслом. Если бы ты знал, сколько осторожности пришлось мне проявить, инструктируя твоего Наставника Ярроу, — я не мог доверить ему величайший секрет Вечности. Ярроу в свою очередь осторожно поощрял твое увлечение Первобытной историей.
Как тщательно мы следили за Купером, чтобы он случайно не получил лишних сведений, которых, судя по мемуару, у него не было! — Твиссел печально улыбнулся. — Это Сеннор любит забавляться подобными вещами. Он называет это «обращением причины и следствия». Нам, мол, известно следствие, поэтому мы подгоняем под него причину. К счастью, я не запутался в паутине метафизики, как Сеннор.
Я был очень рад, мой мальчик, когда из тебя получился отличный Наблюдатель, а потом и Техник. В мемуаре об этом не было сказано ни слова, поскольку Купер не видел твою работу и не мог судить о ней. Твои таланты пришлись весьма кстати. Благодаря им я мог доверять тебе обычные задачи, которые делали твою роль в судьбах Вечности менее заметной. Даже просьба Вычислителя Финжа направить тебя к нему пригодилась мне. Купер упоминает в мемуаре о твоем длительном отсутствии, во время которого его занятия математикой сделались настолько интенсивными, что он с нетерпением ожидал твоего возвращения. Но один раз ты здорово напугал меня.
— Когда я взял Купера в капсулу?
— Как ты догадался? — потребовал ответа Твиссел.
— Это был единственный случай, когда вы по-настоящему на меня рассердились. Теперь я понимаю, что мой поступок противоречил «Мемуару Маллансона».
— Не совсем. Просто в мемуаре ни разу не упоминаются Колодцы Времени. Мне казалось, что умолчание о столь важном аспекте Вечности свидетельствует о полной неосведомленности Купера в этой области. Поэтому я по мере сил удерживал его подальше от капсул. Меня сильно обеспокоила ваша поездка, но ничего страшного не произошло. Все идет как надо.
Твиссел медленно потер руки, глядя на Харлена с нескрываемым любопытством и удивлением.
— Подумать только — ты сумел почти обо всем догадаться сам! Это изумляет меня. Я готов поклясться, что даже хорошо подготовленный Вычислитель не смог бы прийти к правильным выводам на основе той скудной информации, которая была в твоем распоряжении. Для Техника — это чудо проницательности! — Наклонившись к Харлену, Твиссел ласково потрепал его по колену. — Само собой, в «Мемуаре Маллансона» о твоей жизни после отъезда Купера нет ни слова.
— Понимаю, сэр, — ответил Харлен.
— Собственно говоря, в отношении тебя мы сможем сделать все, что нам захочется. Ты проявил такие таланты, которыми нельзя разбрасываться. Думаю, что ты недолго останешься Техником.
Не буду пока ничего обещать, но я надеюсь, ты понимаешь, что звание Вычислителя не является для тебя чем-то недосягаемым?
Дополнительная взятка, подумал Харлен. Ему удалось сохранить невозмутимое выражение лица; он практиковался в этом много лет.
Но довольствоваться одними предположениями было опасно. Беспочвенная сумасшедшая догадка, озарившая его в ту вдохновенную ночь, после библиотечных изысканий превратилась в разумную гипотезу. Рассказ Твиссела подтвердил ее почти во всем, кроме одной детали: Купер оказался Маллансоном.
Эта ошибка не сыграла никакой роли; его положение осталось таким же незыблемым, но, ошибившись один раз, он мог допустить и другую ошибку. Нельзя слепо полагаться на случай. Надо убедиться, насколько велика его власть.
Спокойно, почти небрежно Харлен начал:
— Теперь, когда я узнал правду, моя ответственность неизмеримо возросла.
— В самом деле?
— Насколько велик риск? Вдруг какое-то непредвиденное обстоятельство помешало или помешает мне сообщить Куперу что-то жизненно важное?
— Я не понимаю твоего беспокойства. — Почудилось ли это Харлену или же в усталых глазах старика действительно мелькнул страх?
— Я должен знать, можно ли разомкнуть круг? Что если неожиданный удар по голове выведет меня из строя в тот самый момент, когда в соответствии с мемуаром я должен буду что-то сделать? Значит ли это, что вся конструкция рухнет? Или, предположим, по каким-то причинам я поступлю вопреки указаниям мемуара? Что тогда?
— С чего это тебе в голову взбрело?
— Просто мыслю логически. Если я вас правильно понял, то неосторожным или злонамеренным действием я могу разорвать круг. Из этого следует, что в моих руках находится судьба Вечности. А если это так, — многозначительно продолжал Харлен, — то вам следует сделать все от вас зависящее, чтобы я не сделал ничего лишнего. Хотя я полагаю, что только очень уж необычное стечение обстоятельств может толкнуть меня на такой шаг.
Твиссел громко рассмеялся, но Харлен уловил в его смехе фальшивые нотки.
— Мой мальчик, это все казуистика. Ничего страшного не произойдет, поскольку ничего страшного не произошло. Круг будет замкнут.
— А вдруг? Девушка из 482-го…
— Она в безопасности. Сколько раз можно повторять тебе одно и то же? — нетерпеливо прервал его Твиссел и поднялся с места. — Я вижу, что этим разговорам не будет конца. За время Проекта я уже наслушался всех этих парадоксов от членов подкомитета. Мы зря теряем биовремя, а мне надо многое сказать тебе. Ты еще даже не знаешь, зачем я тебя вызвал. Пойдем со мной.
Харлен был удовлетворен. Никаких сомнений в собственном могуществе у него не осталось. Твиссел понял, что Харлен может отказаться от занятий с Купером или же, напротив, сообщить ему сведения, противоречащие мемуару. Вычислитель рассчитывал ошеломить Техника важностью и значением его роли и таким путем принудить его к слепому повиновению, но он ошибся.
Харлен недвусмысленно связал свою угрозу погубить Вечность с судьбой Нойс, и то, как Твиссел торопливо крикнул ему: «Она в безопасности!», показывало, что Вычислитель отчетливо понял всю серьезность этой угрозы.
Он встал и молча последовал за Твисселом.
Харлен никогда не был в зале, в который они вошли. Зал был таким огромным, словно для его создания снесли немало стен. В него можно было попасть только через узкий коридор, перегороженный барьером силового поля. Автоматы в течение нескольких секунд изучали лицо Твиссела, прежде чем отключили защиту и пропустили их внутрь.
Большая часть зала была занята огромной сферой, возвышавшейся почти до самого потолка. Сквозь откинутую дверцу люка были видны четыре небольшие ступеньки и часть ярко освещенной площадки.
Пока Харлен оглядывался по сторонам, из шара послышались голоса, и в отверстии появилась пара ног. Человек спустился вниз, и Харлен узнал в нем члена Совета Августа Сеннора. Вслед за ним спустился еще один Старший Вычислитель из тех, кто присутствовал за завтраком.
При виде посторонних Твиссел недовольно поморщился, но голос его прозвучал сдержанно:
— Разве члены подкомитета все еще здесь?
— Только Райс и я, — уклончиво ответил Сеннор. — Прекрасная машина! Она чем-то напоминает мне космический корабль.
Райс был толстяком, на лице которого застыло удивленное выражение человека, уверенного в том, что он прав, но почему-то неизменно проигрывающего любой спор. Потерев свой нос-картошку, он ухмыльнулся.
— Сеннор теперь не говорит ни о чем, кроме космических путешествий.
Лысина Сеннора ярко заблестела.
— Послушайте, Твиссел, как ваше мнение: при расчете Реальности космические путешествия следует считать положительным или отрицательным фактором?
— Бессмысленный вопрос, — раздраженно ответил Твиссел. — Какой тип космических путешествий? В какой Реальности? При каких обстоятельствах?
— Бросьте. Можно ведь что-то сказать о космических путешествиях что-то абстрактное?
— Только то, что они являются быстро проходящим увлечением, отнимают у человечества массу сил и средств и ничего не дают взамен.
— Следовательно, они бесполезны и должны рассматриваться как отрицательный фактор, — с удовлетворением заключил Сеннор. — Полностью согласен.
— Как вам будет угодно, — ответил Твиссел. — Купер вот-вот будет здесь. Пора убрать отсюда посторонних.
— Нас уже нет. — Сеннор подхватил Райса под руку и повел его к выходу. Его громкий голос доносился до них даже из коридора. — Периодически, мой дорогой Райс, все усилия человечества почему-то сосредотачиваются на космических путешествиях, причем из-за бесцельности таких путешествий эти усилия не приносят человечеству ничего, кроме разочарований. У меня есть доказательства этого положения в матричной форме, но, по-моему, все ясно и так. Когда умы заняты космосом, к земным делам начинают относиться с пренебрежением. Я сейчас готовлю специальный меморандум Совету, в котором рекомендую разработать Изменение и навсегда вычеркнуть из Реальности всякую возможность космических путешествий.
В ответ послышался дискант Райса:
— Нельзя же быть таким суровым! В некоторых цивилизациях космические путешествия служат спасительным клапаном. Возьмем, к примеру, пятьдесят четвертую Реальность 290-го Столетия. Если я правильно припоминаю, там…