Рука Нойс неуверенно потянулась вперед, пытаясь дотронуться до его чужой, враждебной руки. Он отодвинулся, не дав ей такой возможности.
— Все было подстроено. Моя встреча с тобой. Все, что случилось потом. Они проанализировали мой характер. Это же ясно. Действие и реакция. Нажмите на эту кнопочку — и человечек сделает то. Нажмите на другую — он сделает это.
Чувство стыда мешало Харлену говорить, и он помотал головой, пытаясь отряхнуть с себя кошмар, как мокрая собака отряхивает воду.
— Одного только я не понимал вначале: как я догадался, что Купера должны послать в Первобытную эпоху Самая невероятная догадка на свете. У меня не было для нее никаких оснований. Твиссел никак не мог понять этого. Он не раз удивлялся, как это я, при моем слабом знании математики, умудрился прийти к правильному выводу. Но я все-таки догадался. Это случилось в ту самую ночь. Ты спала, а я никак не мог уснуть. У меня было странное ощущение, точно мне обязательно надо что-то вспомнить, какие-то слова, какую-то мысль, которая чуть не пропала в возбуждении того вечера. Я думал и думал, пока вдруг не понял значения всего, что было связано с Купером, и одновременно в моей голове мелькнула мысль, что я в состоянии уничтожить Вечность. Позже я изучал историю математики, но в этом уже не было особой необходимости. Я уже все знал. Даже был в этом уверен. Как? Почему?
Нойс внимательно смотрела на него. Она больше не делала попыток взять его за руку.
— Неужели ты хочешь сказать, что люди из Скрытых Столетий подстроили и это? Что они вложили в твой мозг эти мысли и управляли тобой?
— Да, да! Именно это они и делали. Но они должны сделать еще кое-что. Круг замыкается, но он еще не замкнут.
— Но как они могут сделать что-нибудь сейчас? Ведь их нет здесь?
— Нет? — он произнес это так глухо, что Нойс побледнела.
— Невидимые сверхсущества? — прошептала она.
— Нет, не сверхсущества. И не невидимые. Я уже объяснил тебе, что, научившись контролировать окружающую среду, человек перестал эволюционировать. Человек Скрытых Столетий — это гомо сапиенс. Самый обычный человек.
— Тогда их наверняка нет здесь.
— Здесь есть ты, Нойс, — печально сказал Харлен.
— Да. И ты. И больше никого.
— Ты и я, — согласился Харлен, — и никого больше. Женщина из Скрытых Столетий и я… Хватит играть, Нойс. Прошу тебя.
Она в ужасе посмотрела на него.
— Что ты говоришь, Эндрю?
— То, что я должен сказать. Что ты мне нашептывала в тот вечер, когда опоила меня мятным напитком? Ты ведь говорила со мной. Так ласково… так нежно… Я ничего не слышал тогда, но подсознательно я все запомнил. О чем ты мне так нежно шептала? О Купере, которого посылают в прошлое? О Самсоне, разрушающем храм Вечности? Не правда ли?
— Я даже не знаю, кто такой этот Самсон, — сказала Нойс.
— Тебе нетрудно догадаться об этом. Скажи мне, когда ты впервые появилась в 482-м? Чье место ты заняла? Или ты просто… втиснулась в Столетие? Специалист из 2456-го рассчитал по моей просьбе твою Судьбу. В новой Реальности ты не существовала. У тебя не было Аналога. Странно для такого незначительного Изменения, но все же возможно. А потом Планировщик сказал мне одну вещь, и я услышал ее, но не понял. Удивительно, что я вообще запомнил эти слова. Может быть, они уже тогда отозвались где-то в моем мозгу, но я был слишком переполнен тобой.
Вот что он сказал: при заданной вами комбинации фактов я не совсем понимаю, как она могла существовать в предыдущей Реальности. Он был прав. Ты и не существовала в ней. Ты была пришельцем из далекого будущего и играла мной и Финжем в своих собственных целях.
— Эндрю…
— Все сходится. Если бы я не был таким слепым! Книга в твоей библиотеке называлась «Социальная и экономическая история». Это сразу удивило меня. Но ведь она была тебе необходима, не правда ли, чтобы лучше узнать Столетие. И еще одно. Помнишь нашу поездку в Скрытые Столетия? Ведь это ты остановила капсулу в 111 394-м. Ты остановила ее аккуратно, без заминки. Где ты научилась управлять капсулой? Ведь это вроде бы было твое первое путешествие во Времени. Кстати, почему именно в 111394-м? Это что, твое родное Столетие?
— Зачем ты взял меня с собой? — тихо спросила она.
— Чтобы спасти Вечность! — неожиданно заорал Харлен. — Я не знаю, что ты могла бы там натворить. Но здесь ты беспомощна, потому что я знаю все. Признавайся, что все это правда! Признавайся!
В пароксизме гнева он вскочил и замахнулся на нее. Нойс даже не шелохнулась. Лицо ее было совершенно спокойно. Она казалась прекрасной статуей, отлитой из теплого прозрачного воска. Рука Харлена застыла в воздухе.
— Признавайся! — повторил он.
— Неужели после всех этих рассуждений ты все еще сомневаешься? — спросила она. — Какая теперь разница, признаюсь я или нет?
Харлен почувствовал, как в нем снова поднимается волна бешенства.
— Признайся, чтобы мне потом не чувствовать раскаяния.
— Раскаяния?
— Нойс, у меня с собой бластер, и я собираюсь убить тебя.
Глава 18. НАЧАЛО БЕСКОНЕЧНОСТИ
Харлена не оставляла гнетущая неуверенность, нерешительность, которая отнимала у него веру в собственную правоту. Но в руке он держал бластер, дуло которого было направлено на Нойс.
Почему она не отвечает? Что скрывается за ее напускной невозмутимостью?
Разве может он убить ее?
Разве можно ее не убивать?
— Ну? — спросил он хрипло.
Она уселась поудобнее, сложив руки на коленях, и казалась почти спокойной. Когда она наконец заговорила, голос ее показался ему нечеловеческим. Под дулом бластера она излучала убежденность и таинственную, почти мистическую силу.
— Ты хочешь убить меня, но совсем не потому, что стремишься спасти Вечность. Если бы твоей целью было именно это, ты мог бы связать мне руки и ноги, заткнуть кляпом рот и, оставив меня в пещере, спокойно отправиться в путь на рассвете. Или же попросить Вычислителя Твиссела продержать меня взаперти до твоего возвращения. Или взять меня с собой и бросить в пустыне. Но нет, тебя устраивает только моя смерть. И знаешь почему? Потому что ты думаешь, что я обманула тебя, сперва завлекла в любовные сети и потом толкнула на измену Вечности. Это месть оскорбленного самолюбия, а не то справедливое возмездие, о котором ты говоришь.
Харлен поежился.
— Но ведь ты из Скрытых Столетий? Скажи мне.
— Да, — ответила Нойс. — Что же ты не стреляешь?
Палец Харлена задрожал на пусковой кнопке бластера. Но он по-прежнему колебался. Какая-то иррациональная его часть все еще пыталась оправдать ее, цепляясь за хрупкие остатки любви Может быть, ее просто довели до отчаяния его подозрения? Может, она намеренно наговаривает на себя, играя со смертью? Может, она утешается глупым героизмом, отчаявшись удержать его любовь?
Нет!
Так могла вести себя героиня книгофильма, написанного в слащавых традициях 289-го, но не Нойс. Она была не из тех, кто умирает, словно чахлая надломленная лилия, на руках вероломного любовника.
Но почему она сомневается в его решимости убить ее? Уж не потому ли, что она уверена в силе своих чар, уверена, что его любовь к ней свяжет его по рукам и ногам, превратит в покорного исполнителя ее воли?
Этот удар попал в цель. Палец, перестав дрожать, твердо лег на спусковую кнопку.
— Ты медлишь, — вновь заговорила Нойс. — Может быть, ждешь, что я буду оправдываться?
— А у тебя есть оправдания? — Харлен пытался произнести это язвительным тоном, но в глубине души был рад отсрочке. Она отдаляла то мгновенье, когда ему придется смотреть на кровавые ошметки, которые останутся от его прекрасной Нойс, и думать о том, что он сделал это собственными руками.
Он нашел оправдание отсрочке, подумав: «Пусть говорит. Чем больше она расскажет о Скрытых Столетиях, тем безопаснее для Вечности».
Эта мысль возвысила его в собственных глазах, придав нерешительности видимость твердой политики. На какое-то время он смог смотреть на нее с тем же спокойствием, с каким смотрела на него она.
— Тебя интересуют Скрытые Столетия? — продолжала Нойс, словно прочитав его мысли. — Если так, то мне будет нетрудно оправдаться. Не хочешь ли ты, например, узнать, почему человечество исчезло с лица Земли после 150000-го Столетия?
Харлен не собирался ни выпрашивать, ни покупать сведения. У него был бластер, и он твердо решил не выказывать никаких признаков слабости.
— Говори! — отрывисто приказал он и покраснел, увидев в ответ ее насмешливую улыбку.
— Мы узнали о существовании Вечности прежде, чем она достигла отдаленных Столетий, прежде, чем она успела добраться хотя бы до 10000-гo. Кстати, ты был прав, я действительно из 111394-го. Мы тоже умеем путешествовать во Времени, но делаем это на совершенно других этических основаниях. Вместо того чтобы перемещать во Времени материальные объекты, мы просто наблюдаем. При этом мы имеем дело только с прошлым. Впервые о возникновении Вечности мы узнали косвенным путем. Мы рассчитали вероятность существования своей Реальности, и нас поразило, что эта вероятность ничтожно мала. Это был очень серьезный вопрос. Как возникла такая практически невозможная Реальность? Но ты не слушаешь меня, Эндрю. Неужели тебе это совсем неинтересно?
Она произнесла его имя с той же интимной нежностью, как и прежде. Казалось, теперь такая циничная фальшь должна была оскорбить его, вызвать гнев, но почему-то этого не случилось.
— Продолжай, женщина, и не тяни время, — сказал он, собирая все свое мужество. Он попытался уравновесить теплоту, прозвучавшую в ее «Эндрю», холодным гневом, вложенным в слово «женщина», и снова единственным ответом была ее легкая улыбка.
— Мы начали поиски в прошлом, — продолжала она, — и наткнулись на непрерывно растущую Вечность. И тогда мы поняли, что в какой-то предыдущий отрезок биовремени — у нас тоже есть это понятие, только под другим именем — наша Реальность была совсем другой. Эту Реальность с максимальной вероятностью существования мы назвали Основным Состоянием. Нам было ясно, что когда-то мы или, вернее, наши Аналоги жили в этом Основном Состоянии. В то время мы ничего не знали о природе этого Состояния. На этот счет не было даже догадок.