Однако мы знали, что одно из Изменений, совершенных некогда Вечностью, вызвало отклонения в Основном Состоянии, эффект которых распространился вплоть до нашего Столетия и еще дальше. Мы решили выяснить, что представляет собой Основное Состояние, и восстановить его в истинном виде, если это возможно. Прежде всего мы установили карантинную зону, которую вы называете Скрытыми Столетиями, изолировав наше Время от Вечности начиная с 70000-го Столетия. Эта изоляция должна была защитить нас от дальнейших Изменений. Она не давала абсолютной безопасности, но позволяла выиграть время.
Затем мы совершили поступок, находящийся в вопиющем противоречии со всей нашей этикой и культурой. Мы исследовали свое будущее. Нам было необходимо узнать судьбу человечества в существующей Реальности, чтобы иметь возможность сравнить ее с Основным Состоянием. Оказалось, что где-то около 125000-го человечество раскрыло секрет полета к звездам. Люди научились совершать прыжки через гиперпространство. Наконец-то человек смог достичь звезд.
Харлен слушал ее тщательно отмеренные слова со все возрастающим вниманием. Что в ее повествовании соответствовало истине? Что было лишь расчетливой попыткой обмануть его? Пытаясь избавиться от гипнотического очарования ее голоса, он сказал:
— Когда люди достигли звезд, они покинули Землю. Наши ученые предполагали это.
— В таком случае, ваши ученые ошибались. Человек пытался покинуть Землю. К несчастью, мы не единственные разумные обитатели Галактики. У многих звезд есть свои планеты. На некоторых из них возникли цивилизации. Правда, ни одна из них, во всяком случае, в нашей Галактике, не может по древности сравниться с человеческой, но пока люди в течение двенадцати с половиной миллионов лет оставались на Земле, более молодые цивилизации обогнали нас, стали совершать межзвездные путешествия и покорили Галактику.
Когда человек достиг звезд, повсюду уже были знаки: Занято! Не нарушать границ! Очистить территорию! Люди отозвали свои исследовательские отряды и остались на Земле. Но теперь они видели Землю такой, какой она была: тюрьмой, окруженной безграничным океаном свободы… И человечество вымерло.
— Просто так взяло и вымерло? Что за нелепица!
— Не просто так. Это заняло тысячи Столетий. Были взлеты и падения, но все обесценивали утрата цели, чувство тщетности и безнадежности, которое невозможно было преодолеть. Под конец еще одно, последнее падение уровня рождаемости — и все кончилось. Это сделала ваша Вечность.
Теперь Харлену предстояло защищать Вечность — тем настойчивее, чем яростнее он сам недавно нападал на нее.
— Пустите нас в Скрытые Столетия, — прервал ее Харлен, — и мы все исправим. Смогли же мы в освоенных нами Столетиях добиться наивысшего блага…
— Наивысшего блага? — переспросила Нойс отчужденным тоном, который делал фразу насмешливой. — А что это такое? То, что говорят ваши счетные машины, ваши Анализаторы, ваши Киберцентры? Но кто настраивает машины? Кто вкладывает в них программу? Кто указывает им, что следует брать в расчет? Машины не умнее людей, они только быстрее решают проблемы. Только быстрее! А что является благом с точки зрения Вечности? Я отвечу тебе. Безопасность и еще раз безопасность. Осторожность! Умеренность! Ничего сверх меры. Никакого риска без стопроцентной уверенности в успехе.
Харлен промолчал. С неожиданной яркостью ему припомнился недавний разговор с Твисселом о людях из Скрытых Столетий. «Мы изгнали все необычное», — сказал тогда Твиссел.
И разве это не так?
— Кажется, ты задумался, — снова заговорила Нойс. — Подумай тогда вот о чем: почему в существующей Реальности человек то и дело предпринимает попытки космических путешествий, хотя неизменно терпит неудачу? Каждое космическое Столетие должно знать о провалах в прошлом. Зачем тогда пробовать еще раз?
— Я не изучал этот вопрос специально, — неуверенно пробормотал Харлен. Он вспомнил вдруг о колониях, которые чуть ли не в каждом тысячелетии создавались на Марсе, и всегда неудачно. Он подумал о той странной притягательной силе, с которой идея космических полетов действовала даже на Вечных. О том, как Социолог Кантор Вой из 2456-го со вздохом сказал после уничтожения электрогравитационных космолетов: «Они были так прекрасны!». О том, с какой горечью воспринял это известие Планировщик Нерон Фарук, и как он в попытке отвести душу принялся поносить Вечность за торговлю противораковой сывороткой.
Не обладают ли разумные существа инстинктивным стремлением расширить границы познания, достигнуть звезд, разорвать цепи тяготения? Не это ли подсознательное стремление побуждало человека десятки раз заново создавать космические корабли, чтобы вновь и вновь путешествовать к мертвым мирам Солнечной системы, в которой только Земля пригодна для жизни? И только ли случайностью был тот факт, что большинство Изменений уничтожало космические корабли, а люди вновь и вновь создавали их?
— По иронии судьбы, — продолжала Нойс, — оберегая человечество от несчастий Реальности, Вечность тем самым лишает его всех триумфов. Только преодолев величайшие испытания, человечество может успешно подняться к недосягаемым вершинам. Из опасности и неуюта исходит сила, толкающая людей на новые грандиозные завоевания. Можешь ты понять это? Способен ли ты понять, что, устраняя ошибки и неудачи человека, Вечность не дает ему найти собственные, более трудные и поэтому более верные решения стоящих перед ним проблем; подлинные решения, которые помогают преодолевать трудности, а не избегать их?
— Величайшее благо наибольшего числа людей состоит в том… — заученно начал Харлен, однако Нойс не дала ему договорить.
— Предположи, что Вечность не была создана.
— И что же?
— Я расскажу тебе, что бы тогда случилось. Те усилия, которые были затрачены на решение проблем путешествий по Времени, были бы посвящены развитию атомной физики. Вместо Вечности были бы созданы звездные корабли. Человечество достигло бы звезд на миллионы лет раньше, чем в текущей Реальности. Галактика была бы еще свободной, и люди могли бы обосноваться в ней. Тогда бы мы были первыми.
— Ну и что мы выиграли бы? — упорствовал Харлен. — Разве мы стали бы от этого счастливее?
— Кого ты имеешь в виду под словом «мы»? Человечество представляло бы собой не один мир, а миллионы и миллиарды. Могущество человека не знало бы границ. У каждого мира были бы свой счет Столетий, свои собственные ценности и идеалы, возможность искать счастья своим путем. У счастья много разновидностей… Это и есть Основное Состояние человечества.
— Это только догадки, — сказал Харлен; он был зол на себя за то, что его увлекла нарисованная Нойс картина будущего. — Откуда ты знаешь, что было бы на самом деле?
— Вас смешит невежество Времян, знающих только одну Реальность. Нас же смешит невежество Вечных, которые знают, что Реальностей много, но думают, что существовать может лишь одна из них.
— Что означает эта чепуха?
— Мы не рассчитываем разные Реальности. Мы наблюдаем их. Мы можем видеть их даже в состоянии Нереальности.
— Что-то вроде страны Нигде, где «может быть» играет с «если»?
— Да, только без сарказма.
— И как же вы это делаете?
— Я не могу объяснить это, Эндрю, — сказала Нойс, помолчав. — Существует много вещей, которыми мы пользуемся, не понимая их. Можешь ли ты объяснить, как устроен Киберцентр? Но все же ты знаешь, что он существует и работает.
— Ну и что же дальше?
— Мы научились наблюдать Реальности и нашли среди них ту, которая является Основным Состоянием человечества. Я уже рассказала тебе о ней. Затем мы обнаружили то Изменение, которое уничтожило Основное Состояние. Оно не было одним из тех Изменений, которые совершает Вечность; оно заключалось в создании Вечности, в самом факте ее существования. Любая система, которая, подобно Вечности, позволяет кучке людей выбирать за все человечество его будущее, обязательно кончает умеренностью и убожеством. Такая Реальность не может достигнуть звезд. Само существование Вечности исключает покорение Галактики человеком. Чтобы достичь звезд, необходимо сначала покончить с Вечностью.
Число возможных Реальностей бесконечно велико. И у каждой Реальности существует бесчисленное множество вариаций. Например, число Реальностей, в которых существует Вечность, бесконечно; число Реальностей, в которых Вечность не существует, бесконечно; и наконец, число Реальностей, в которых Вечность существовала, но была уничтожена, тоже бесконечно. Среди последних люди моего Столетия выбрали группу Реальностей, в которых мне отводилась главная роль.
Все это было решено без меня. Меня подготовили для этой задачи так же, как ты и Твиссел готовили Купера. Но число Реальностей, в которых я могла бы уничтожить Вечность, тоже бесконечно велико. Мне предложили на выбор пять вариантов, которые казались наиболее простыми. Среди них я выбрала ту единственную Реальность, в которой был ты.
— Почему же ты выбрала ее? — спросил Харлен. Нойс опустила глаза.
— Потому что я люблю тебя, пойми это. Я полюбила тебя задолго до того, как мы встретились, — она сказала это с такой неподдельной искренностью, что Харлен с отвращением подумал: «Что за актриса!».
— Все это просто глупо, — сказал он.
— Ты так думаешь? Я хорошо изучала Реальности, в которые меня могли отправить. Изучила и ту, в которой меня послали в 482-е Столетие, где я сначала встретила Финжа, а затем тебя. Я выбрала ту Реальность, в которой ты любил меня; Реальность, в которой ты взял меня в Вечность, спасая от Изменения, и спрятал в моем родном Столетии; Реальность, в которой ты отправил Купера не туда и где мы с тобой отправились в Первобытную эпоху искать его. Мы остались в ней до конца наших дней. Я видела, как мы любили друг друга и были счастливы. Это совсем не глупо. Я выбрала ту Реальность, в которой существует наша любовь.
— Притворство. Сплошное притворство! Неужели ты рассчитываешь, что я поверю тебе? — Он на секунду замолчал, потом сказал внезапно: — Постой! Ты сказала, что знала все наперед? Все, что должно было произойти?