И начал слуга сказывать: «Все легли, госпожа, на Косовом поле. Где погиб славный князь Лазарь, там много наломано копий, много копий и турецких и сербских, но больше сербских, нежели турецких, защищая, госпожа, своего князя. А Юг, госпожа, погиб вначале, в первом бою. Погибли восемь Юговичей, не выдавая брат брата. Остался лишь Бошко Югович; развевается его крестоносное знамя по Косову полю, еще разгоняет он турецкие толпы, как сокол стадо голубей. Где стоит кровь по колено, там погнб Банович Страхиня. Милош, госпожа моя, погиб у Снтницы, у воды студеной, где погибло много турок. Милош убил турецкого царя Мурата и двенадцать тысяч турок. Бог да спасет его мать н отца! Он оставил по себе память сербскому народу, так что будут о нем говорить, пока будут на свете люди и Косово поле. А что спрашиваешь гы о проклятом Вуке, прокляты да будут и мать и отец его! Он изменил царю на Косовом поле и отвел к туркам, госпожа моя, двенадцать тысяч латников».
«Рано вышла в поле косовская девушка, вышла рано, до восхода солнца. Засучила белые рукава до белых локтей; на плечах несет белый хлеб, в руках две золотые чаши; в одной чаше холодная вода, в другой красное вино. Идет она, молодая, на косовскую равнину, ходит по месту битвы и переворачивает юнаков, лежащих в крови; которого юнака найдет живым, умывает его холодною водою, поит его красным вином, кормит хлебом. И дошла она до юнака Павла Орловича, до молодого княжеского знаменосца, и нашла его живым. Отсечена у него правая рука и левая нога до колена, и переломлены у него ребра, видны у него легкие. Поднимает она его из глубокой крови, умывает его холодною водою, поит его красным вином, кормит его белым хлебом. Когда в юнаке забилось сердце, говорит Павел Орлавич: «Милая моя сестра, косовская девушка! Что у тебя за великая нужда, что осматриваешь ты в крови юнаков? Кого ты ищешь на месте битвы? (брата или племянника, или родного отца?» Говорит косовская девушка: «Милый брат мой, незна-
комый воин! Не ищу я никого из родных, ни брата, ни племянника, ни старого отца. А знаешь ли ты, незнакомый воин, когда ѵ князя Лазаря причащали войска около прекрасной Самодержской церкви три недели тридцать калугеров (старых монахов)? Причастились все сербские войска, а после всех три боевые воеводы, один Милош воевода, другой Иван Косанчич, третий Топлица Милан. Я в то время стояла в воротах, когда шел воевода Милош. Красавец юнакі Волочится ѵ него сабля по земле, шелковая на нем шапка, кованое перо (т. е. серебряное, на шапке), пестрый на нем плащ, около шеи шелковый воротник. Озирается он и глядит иа меня, снимает с себя пестрый плащ, снимает с себя и дает мне. «Возьми, девушка, пестрый плащ; по нем и по имени моем вспомнишь и найдешь ты меня. Я иду, моя душа, на смертный бой. Молись богу, моя душа, чтоб воротился я вдоров с боя: тогда и тебе будет доброе счастье; возьму тебя в жены своему побратиму Милану, а сам буду у тебя свадебным провожатым». За ним идет Иван Косанчич; прекрасный юнак! Волочится у него сабля по вемле (следует прежнее описание), на руке у него позолоченный перстень. Озирается он и глядит на меня, снимает с руки золоченый перстень, скидает с руки и отдает мне: «Возьми, девушка, золоченый перстень! По нем и по имени моем найдешь ты меня (следует повторение прежних слов). Возьму тебя в жены своему побратиму Милану, а сам буду у тебя дружкою». За ним идет Топлица Милан. Красавец юнак! Волочится у него сабля по земле, шелковая на нем шапка, кованое перо, пестрый на нем плащ, около шеи шелковый воротник, на руке у него золотое кольцо. Озирается он и глядит на меня, с руки снимает золотое кольцо, снимает с руки и дает мне: «Возьми, девушка, золотое кольцо, по кольцу и по имени моем вспомни меня: я иду на смертный бой, душа моя; молись богу, милая душа моя, чтобы воротился я здоров с боя. Тогда тебе, душа, будет доброе счастье: возьму я тебя себе верною подругою». И ушли три боевые воеводы. Их я теперь ищу по месту битвы». И говорит Павел Орлович: «Дорогая сестра, косовская девушка! Видишь ли, душа моя, где лежат боевые копья наломаны густо и высоко? Там текла юнацкая кровь доброму коню до стремени и До повода, юнаку до шелкового пояса. Там погибли все трое они. Иди ты домой, не кровавь рукавов и платья». Когда девушка выслушала эту речь, полились у нее слезы по белому лицу; пошла она домой, рыдая белою грудью: «Бедная я! несчастная яі Если до зеленой сосны дотронусь я, несчастная, и зеленая сосна посохнет!»
Прелесть содержания и художественная полнота формы одинаково совершенны в этих превосходных песнях. Читатели позволят нам привести еще один пример из цикла наших эпических сказаний о Владимире. Былина, извлечение из которой мы хотим представить здесь, записана г. Фаворским и напечатана в «Прибавлениях к I тому Известий II Отделения Академии Наук». Мы позволяем себе держаться обыкновённого правописания, чтобы не шокировать глаза читателей непривычными формами.
У князя Володимира пир; наевшись в полсыта, напившись в полпьяна, бояре начинают хвастаться друг перед другом:
В полсыта бояре наедалися, в полпьяна бояре напивалися, промеж себя бояре похвалялися; сильв-от хвалится силою, богатый хвалятся богачеством, купцы-то хвалятся товарами, товарами хвалятся ваморскими; бояре-то хвалятся поместьями, они хвалятся ветчинами.
Один только не хвалится Данило Денисьевич.
Тут возговорит сам Володимир князь:
Ох ты гой еси, Данилушко Денисьевич, еще что ты у меня ничем не хвалишься?
Али нечем те похвалитися? али нет у тебя золотой казны, али нет у тебя молодой жены, али нет у тебя платья цветного?
Ответ держит Данило Денисьевнч:
Уж ты батюшка наш Володимир князь! есть у меня золота казна, еще есть у меня молода жена, еще есть у меня и платье цветное.
Нечто так- я это призадумался.
Тут пошел Данило с широка двора.
Интродукция прекрасна. Тотчас по уходе Данила Денисьевича, князь Володимир советуется с боярами о выборе жены. Миша-точка Путятин сын говорит, что нигде не находит он невесты, достойной князя; одна только Василиса Никулишна, жена Данила Денисьевича, достойна быть супругою князя.
— Где же это видано, где слыхано, от живого мужа жену отнять? — грозно говорит Владимир и велит казнить коварного советника.
Но Мишаточка Путятин сын объясняет князю свой план отделаться от Данила Денисьевича:
Мы Данилушку пошлем во чисто поле, во те ли луга леванидовы, мы ко ключику пошлем ко гремячему, велим поймать птичку белогорлицу, принести ее к обеду княженецкому, что еще убить ему льва лютого, принести его к обеду княженецкому.
Данило погибнет при исполнении такого поручения. Владимиру понравилось это предложение. Все молчат, но старый козак Илья Муромец не скрывает своего неодобрения на этот замысел:
— Уж ты батюшка, Володимир князь! — говорит он, — изведешь ты ясного сокола, не поймать тебе белой лебеди.
Князь велит бросить его в темницу, а сам пишет письмо (ярлыки) к Данилу Денисьевичу. Данило Денисьевич был в это время на охоте, и письмо получила Василиса Никулишна; прочитав его, тотчас догадалась она о грозящей опасности:
Стала Василиса ярлыки пересматривать, заливалася она горючьми слезми; скидовала с себя платье цветное, надевает на себя платье молодецкое, села на добра коня, поехала во чисто поле, искать мила дружка своего, Даннлушка.
Нашедши его, она говорит:.
— Последнее у нас с тобой свиданье, мдй сердечный другі Поедем домой!.
Приготовляя мужа к отъезду для исполнения княжеского поручения, она подает ему вместо малого колчана большой.
— Зачем это? я велел тебе подать малый?
— Ты надеженька, мой сердечный друг, лишняя стрелочка тебе пригодится: пойдет она по своем брате богатыре.
Она предугадывает план врагов. Данило едет во чисто поле, в поля леванидовы, ко ключику ко гремячему, к колодезю к студеному. Глядит он — с киевской стороны
Не белы снеги забелелися, не черные грязи зачернелися, забелелася, зачернелася сила (войско) русское, на того ли на Данилу на Денисьича.
Тут заплакал Данило горючьми слезми: возгбворит он таково слово:
Знать, гораздо я князю стал ненадобен, знать, Володимиру не слуга я был.
Берет он саблю боёвую, изрубил он высланное против него войско. Но через несколько времени глядит он опять на киевскую сторону и видит, что на него высланы новые противники:
Не два слона в чистом поле слонятся, не два сыры дуба шатаются: слонятся, шатаются два богатыря, на того ли на Данилу на Денисьича: его рбдный брат Никита Денисьевич, и названный брат Добрыия Никитович.
Тут заплакал Данило горючьм и, слезми,
Уж и правду, знать, на меня господь прогневался,
Володимир князь на удалого осердился:
еще где это слыхано, где видано,
брат на брата со боём (с боем, на бой) идет.
Берет Данило свое востро копье,
Тупым концом втыкает во сыру землю,
А на вострый конец сам упал.
Спорол (вспорол) себе Данило груди белые, покрыл себе Денисьич очи ясные.
Извещенный о его смерти, Володимир собирает свадебный поезд и едет в Чернигов, входит в терем вдовы:
Приехали ко двору ко Данилину, восходят во терем Василисин-от.
Целовал ее Володимир во сахарные уста.
Возговорит Василиса Никулишна:
Уж ты, батюшка, Володимир князь!
Не целуй меня в уста во кровавы, без моего друга Данилы Денисьича.
Тут возговорит Володимир князь:
Ой ты гой еси, Василиса Никулишна! наряжайся ты в платье цветное, в платье цветное, подвенечное.
Наряжалась она в платье цветное, взяла с собой булатный нож.
Поехали ко городу ко Киеву.
Когда поровнялся поезд с лугами леванидовыми, Василиса Никулишна просит князя, чтоб он отпустил ее проститься' с телом мужа. Володимир отпускает ее под стражею двух богатырей.
Подходила Василиса ко милу дружку, поклонилась она Даниле Денисьичу, поклонилась она, да восклонилася; возговорит она двум богатырям:
Ох вы гой есте, мои вы два богатыря, вы подите, скажите князю Володимиру, чтобы не дал нам валяться по чисту полю, по чисту полю со милым дружком, со тем ли Данилом Денисьевичем.