1
* Я говорю о том, что прекрасно по своей сущности, а не по тому только, что прекрасно изображено искусством; о прекрасных предметах и явлениях,
2
не о прекрасном их изображении в произведениях искусства: художественное произведение, пробуждая эстетическое наслаждение своими художественными достоинствами, может возбуждать тоску, даже отвращение сущностью изображаемого.
3
Подобный подобному радуется.
4
Злое не забыто ни одним эстетиком; но 'его относят вообще к возвышенному, как «возвышенное злой воли», а не к трагическому в частности. Нам кажется, что впечатление, производимое возвышенным злой воли, в сущности имеет характер трагического. Если необходимо нужно в трагическом страдание, и необходимо, чтобы трагическое возбуждало сострадание, печаль, то страдающим лицом в трагическом злого является нам общество и нравственный закон; печаль и сострадание к обществу, оскверняемому, заражаемому личностью с пагубным направлением, также непременно возбуждаются в нас при таком зрелище. Часто мы жалеем о нравственном уничтожении, о нравственной погибели самого человека, в котором гнушаемся пагубным направлением, тем более, что в нем, конечно, было много благородного, высокого, если даже на гнусной дороге порока он успел сохранить отвращение от явного злодейства, если даже в упоении порока он боится пробудить голос своей совести и старается избежать в пороке всего гнусного, чего можно избежать, наслаждаясь пороком. Еще достойнее сожаления будет он, если не добровольно, не сознательно погряз в пороке, а вырос в пороке, приучен к нему тогда, когда еще ие понимал всей его гнусности. Да и вообще каждый человек с истинно высокой душою чувствует «ненависть к пороку, сожаление к порочному, ненависть к злодейству, сожа; ение к элодею». Проклинайте болезнь, жалейте и лечите больных.
5
Считаем почти за излишнее замечать, как очевидное для каждого знакомого с предметом, что почти исключительно мы пользовались при этом изложении греческих эстетических понятий прекрасным сочинением Э. Мюллера «Geschichte der Theprie der Kunst bei den Alten». 2. Bde. Breslau 1834–1837.
6
«Об эствтич. воспитан, человека». Письмо 15 и след.12.
7
Для объяснения последних слов надобно заметить, что Платон напа-ѵ дает не на «вдохновение», а на то, что очень многие поэты (не говорим уж о других художниках), к величайшему вреду искусства полагаясь на одни силы «творческого гения, инстинктом прозирающеію в тайпы природы и жизни», пренебрегают наукою, которая избавляет от пустоты и ребяческой отсталости содержания:
«Ich singe wie der Vogel singt» 15
говорят они; зато их пение, подобно соловьиной песне, остается годным только для забавы от нечего делать, очень скоро надоедающей, как и слушание соловьиной песни. Прекрасное учение, что поэт пишет по вдохновению, чуждому всякой рассчитапности, и что произведения придумывающего, рассчитывающего поэта холодны, непоэтичны, — господствовало в Греции со времен гениального Демокрита. У Аристотеля вдохновение стоит уже на втором плане: он учит писать трагедии, подбирать эффектные завязки и развязки по рецепту. Из этого даже видно, что Аристотель, как эстетик, принадлежит временам падения искусства: вместо живого духа, у него ученые правила, холодный формализм. От Горация и Буало 17, от всех последующих составителей «реторик» и «пиитик», отличается он только, как гениальный учитель от ограниченных учеников: различие здесь не в сущности понятий, а в степени ума, их развивающего. '
8
Звездочкой мы отмечаем статьи, перепечатанные целиком.
9
Старинная шутливая поэма. 28 Н. Г. Чернышевский, т. II
10
Амфибрахические: 1) «Черная шаль», 2) «Песнь о вещем Олеге», 3) «Подражание корану» (И путник усталый на бога роптал), 4) «Узник» (Сижу за решеткой в темнице сырой), 5) «Кавказ» (Кавказ подо мною. Один в вышине). Только 6) «Вакхическая песня» (Что смолкнул веселия глас) быть может почтена исключением. Единственное стихотворение, написанное анапестом: Пью за здравие Мери.
11
Не приводим примеров, чтобы убедиться в справедливости наших слов, стоит развернуть первую попавшуюся в руки немецкую кнщ;у (конечно, мы говорим о прозе) и сосчитать на нескольких строках количество ударений сравнительно с количеством слогов, остающихся без ударения; надобно только помнить, что в немецком произношении на сложных словак делается по два ударения, мелкие частицы также очень часто имеют на себе ударение и т. д.
12
Спешим заметить, что из наших слов не следует, чтобы гекзаметр (по преимуществу дактилический стих) был сроден русской версификации. Он решительно нейдет к ней по многим причинам30. Точно так же заметим, что если в ямбических и хореических стихах принято разрешение некоторые стопы оставлять без ударений, то это признавалось «вольностью», которой по мере возможности старались избегать; следовательно, затруднительность размера не отстранялась этим. Кроме того, допускаясь без всяких определенных правил, эта вольность разрушает стройность стиха: в наших, так называемых четырехстопных ямбах, собственно читаемых с двумя ударениями как двустопные стихи (двустопные пеонические), беспрестанно встречается необходимость считать и три ударения, а иногда н все четыре; этот беспорядок не оскорбляет нас только потому, что слишком привычен нам.
13
Главные причины этого в немецком языке (которого версификация удерживается у нас доселе без всяких изменений и качества которого мы должны поэтому иметь в виду): однообразие в расположении ударений, близость ударений к концу (в немецком ударение бывает не далее предпоследнего слога; если оно на третьем от конца слоге, то последний ѵже приобретает свое особенное ударение, достаточное для рифмы, напр., Ewigkeit, Wissenschaft); наконец, самая краткость слов. Много есть, кроме того, причин второстепенных.
14
Заполняет все. — Ред,
15
Явные намеки на пооизведения Пушкина.
16
Столь же явные намеки на барона Дельвига.
17
«Тел.» 1832, ч. 44, Камера-обскура, № 8, стр. 133.
31 Н. Г. Чернышевский, т. II
18
Мы поместили этот список Для того, чтобы понятны были суждения о Пушкине, являвшиеся в последнее время его жизни. Но еще интереснее обозреть хронологическую последовательность, в которой были написаны важнейшие произведения Пушкина. Этот список — самое верное свидетельство о развитии его поэтической деятельности.
Годы:
1820. Руслан и Людмила.
1821. Кавказский пленник.
1823, 1824, 1825. Первые шесть глав Онегина. — Борис Годуноз.
1825. (Борис Годунов.)
1826. Сцена из Фауста.
1827. Арап Петра Великого.
1828. Полтава.
1829. Галуб.
1830. Скупой рыцарь. — Моцарт и Сальери. — Каменный гость. — Пир во время чумы.
1832. Русалка. — Дубровский.
1833. Медный всадник. — Капитанская дочка. — Пиковая дама. — Египетские ночи.
19
Плещеев, Сергей Иванович, написал «Обозрение Российской империи в нынешнем ее новоустроенном состоянии», сочинение, имевшее ие менее трех изданий, и перевел «Путешествие английского лорда Балтимура из Константинополя через Румелию, Болгарию, Молдавию и пр. в Лондон» — книга, также имевшая два издания.
20
«Путевые записки во святый град Иерусалим и в окрестности оного. Калужской губернии дворян Вешняковых (Ивана и Василия) и мядынского купца Новикова в 1804 и 1805 годах». Москва, 1813. — «Путешествие к святым местам, находящимся в Европе, Азии и Африке, совершенное в 1820 и 1821 годах села Павлова жителем Киром Бронниковым». Москва, 1824.
21
«Пешеходца Василия Григорьевича Барского Плаки-Альбова, уроженца киевского, монаха Антиохийского, путешествие к святым местам, в Европе, Азии и Африке находящимся, предпринятое в 1723 и оконченное в 1747 году». Две части. Первое издание, С.-Петербург, 1778 года; 6-е издание, С.-Петербург, 1819. В 1847 году было напечатано извлечение, под заглавием: «Путешествие в Иерусалим Василья Григорьевича Барского».
Москва, в тнпогр. Евреинова.
22
Священником Иоанном Грацианским, три части: С.-Петербург, 1815–1817; и князем Шаликовым, три части, Москва, 1815–1816.
23
Вот, например, стопы первых стихов «Одиссеи»:
дактиль, дактиль, дактиль, дактиль, дактиль, спондей, дактиль, спондей, дактиль, дактиль, дактиль, спондей, спондей, спондей, дактиль, дактиль, дактиль, спондей.
Продолжив разбор, мы увидим, что разнообразие все увеличивается. В каждых пяти стихах мы найдем, по крайней мере, четыре различных размера. Одинаковых к ряду почти не бывает.
24
Вот, например, начало «Одиссеи» в переводе Жуковского (мы берем «Одиссею», а не отрывки «Илиады», теперь изданные, потому что Жуковский успел, по справедливому замечанию издателя, придать окончательную отделку только начальным стихам своего последнего труда): отмечаем курсивом хорей:
Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который,
Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен.
Многих людей города посетил и обычаи видел,
Много и сердцем скорбел на морях, о спасеньи заботясь Жизни своей и возврате в отчизну сопутников; тщетны Были однако заботы, не спас он сопутников; сами Гибель они на себя навлекли святотатством, безумцы,
Съевши быков Гелиоса, над нами ходящего бога,—
День возврата у ннх он похитил. Скажи же об этом Что-нибудь, о Зевесова дочь, благосклонная Муза.
Затем опять начинаются бесконечным рядом чистые дактили. Вообще, на целую сотню стихов едва приходится в «Одиссее» у Жуковского восемь или девять, в которых попадается хорей, да и те опять часто стоят рядом, производя новую монотонность.
25
Впрочем, не только русскому, но точно так же и немецкому.
26
Вид сей вещицы представлен на верхней доске переплета у книжки: «Слово о благочестии и нравственных качествах Гиппократова врача». Москва# 1814 г. На исподней доске того же переплета изображен краеугольный (кубический) камень эмблема земли; на нем горящая лампада: — это огонь; на лампаде ползет пиявица и сидит бабочка; это будто бы вода и воздух; мысль такой эмблемы четырех стихий принадлежала Мудрову отцу, а Мудров сын исполнил ее на печати. К сожалению, резчик слишком пересолил свою стряпню, приделав пиявице усики и какую-то щетинку по спине.
27
Я вижу весь собор безграмотных Славян,
Которыми здесь вкус к изяществу попран.
Против меня теперь рыкающий ужасно,
К дружине вопиет наш Балдус велегласно:
«О, братие мои, зову на помощь вас!
Ударим на него, и первый буду аз.
Кто нам грамматике советует учиться,
Во тьму кромешную, в геенну погрузится;
И аще смеет кто Карамзина хвалить,
Наш долг, о людне, злодея истребить.»
В славянском языі^е и сам я пользу вижу,
Но вкус я варварский гоню и ненавижу,
В душе своей ношу к изящному любовь;
Творенье без идей мою волнует кровь.
Слов много затвердить не есть еще ученье;
Нам нужны не слова, нам нужно просвещенье.
(Послание к Жуковскому.)
28
В тексте у Чернышевского, очевидно ошибочно, вместо слов» «Советница» стоит «Бригадирша», — Ред.
29
См. запись в дневнике 7 сентября 1848 года — Н. Г. Чернышевский Поли. собр. соч., т. I, Гос. издательство художественной литературы,
М. 1939, стр. 108. _
30
Имеется в виду цикл популярных статей по вопросам эстетики, который Чернышевский намеревался напечатать в «Отечественных записках». Сохранились лишь две статьи из этого цикла (см. 127, 159 стр. наст. тома).
31
Это не совсем точно: Чернышевский приводит в диссертации большую цитату, представляющую перевод нескольких страниц из «Эстетики31 Фр. Фишера, а также две выписки из «Эстетики» Гегеля.
32
В статье «Критический взгляд…» (см. стр. 158 наст, тома) Чер-вышевскнй, говоря о «реформе в эстетике», указывает, что теоретические источники его исследования «можно отыскать не далее, как, например, в «Отечественных записках».
33
См. письмо отцу 13 января 1859 г.:
«Вчера узнал я неожиданную новость о деле, про которое забыл думать, но которое, вервятно, интереснее для Вас. Вот уже четыре года, как я держал экзамен на магистра. По окончании всех формальностей решение университетского совета было, как обыкновенно, представлено на утверждение министру народного просвещения. Министром в то время был Норов, который не мог слышать моего имени, — почему? бог его знает, я никогда его в глаза не видел, но были у меня доброприятели, которые потрудились над этим. Отвергнуть представление университета он не решился, потому что это было бы нарушением обычных правил, но положил бумаги под сукно. Университетские очень обиделись и года два приставали ко мне, чтобы я подал в университет вопрос о моем магистерстве, — тогда университет имел бы формальное основание васти дело. Я отвечал, что мне в этом нет надобности, что если они обижены, то могут поступать как угодно, а что я даже рад… потому что, слава богу, имею некоторую репутацию, не нуждающуюся в министерских утверждениях, а это дело придавало ей больше эффекта. Наконец, сменился Норов. Университетские опять приставали ко мие, чтобы я дал им нужную бумагу. Я опять сказал, что не имею в том надобности. Наконец, вчера, не знаю как, получается утверждение министра. Я улыбнулся-.» («Литературное наследие», т. II, стр. 281).
34
Тургенев имел в виду рецензию самого Чернышевского на «Эстетические отношения искусства к действительности», подписанную буквами Н. П — ъ (см. 93 стр. наст. тома). Тургенев полагал, что рецензия эта написана Пыпиыым.
35
Рукопись «Добавление к § 1-му глабы IV. С какой стороны подходил Н. Г. Чернышевский к критике кантианства?» была послана Лениным А. И. Елизаровой во второй половине марта 1909 года, когда книга («Материализм н эмпириокритицизм») была уже в печати. «Посылаю добавление, — пирал Ленин А. И. Елизаровой 23 или 24 марта (и. ст.) 1909 года. — Задерживать из-за него не стоит. Но если время есть, пусти в самом конце книги, после заключения, особым шрифтом, петитом, например. Я считаю крайне важным противопоставить махистам Чернышевского» (Соч., т. XIV, нзд. 4-е, стр. 357).
36
Согласие Пантелеева переиздать диссертацию Чернышевский расценивает, как услугу, в силу того, что после ссылки он как литератор был поставлен в особые условия.
37
В архиве Пантелеева находится следующая записка Чернышевского Пантелееву: «Милостивый государь Лонгин Федорович, представляю в полное Ваше распоряжение третье издание моей книги «Эстетические отношения искусства к действительности». Глубоко благодарный Вам Н. Чернышевский, 20 апреля 1888» (Л. Пантелеев, «Из воспоминаний прошлого», «Acaclemia», 1934, стр. 742).
38
Перевод этот был неполон. Ордынский перевел только 18 глав, а остальные дал отчасти в переводе, отчасти в изложении. Раньше: Ордынского в России была переведена А. Глаголевым только одна 25-я глава «Поэтики» («Труды общества любителей российской словесности при Московском университете», 1829, ч. 10, стр. 160 и сл.).