Кинг смело шагнул на открытое место. Авена увидела его. В тот же момент, когда ее пузырь остановился, из него буквально выпрыгнул белый шар и стрелой полетел прямо в Кинга.
Кинг не шевельнулся. Положив руки на бедра, он не сводил с шара глаз. Доля секунды, которая потребовалась шару, чтобы долететь до него, показалась Кингу веками. Все нервы в его теле вопили, чтобы он убежал, все мышцы требовали начать действовать.
Но Кинг словно врос в землю.
Брррр!
В шести дюймах от его груди шар сердито зажужжал и взмыл вверх по крутой дуге. Точно собака, которую дернули за поводок. Казалось, шар в воздухе сделал кувырок через голову.
Кинг проигнорировал его. Теперь он глядел только на стеклянный пузырь. Авена, на прекрасном лице которой было написано удивление, наклонилась и глядела на него.
— Ну, и что дальше? — сердито спросил Кинг.
НАСТУПИЛА ТИШИНА, нарушаемая лишь сердитым гудением шара.
— Ну?! — С металлом в голосе снова спросил Кинг.
У него и мысли не было, что Авена может понять его, но, возможно, она сумеет уловить интонации. Шар, как Кинг уже знал, передает ей все звуки.
— Какое... Что за создание... вы? — прошептала через шар Авена.
Ее слова, а, может, и импульсы, прямиком направленные ему в мозг, были на английском языке. У Кинга не было времени думать над тем, какое чудо переводило ее речь на понятный ему язык. Главное, он мог разговаривать с нею, и она тоже понимала его. Как это происходит, пусть ему позже объяснит Роджерс. Если вообще будет это «позже»!
— Посмотрите в своем зале трофеев, — ответил он. — Они должны подсказать вам, что я за создание.
— Я не об этом.
— А о чем вы тогда?
— Ну... Вы вышли на открытое место...
— Вы удивлены, что ваша дичь начала разговаривать с вами, а не побежала от вас?
— Все остальные убегали.
Было что-то, чего она не могла понять. Все убегали. А он — нет. Это ее озадачивало.
Кинг слышал это в ее голосе. И осмелился, наконец, перевести дыхание.
— Вам даже в голову не приходило, что, рано или поздно, вы встретите кого-то, кто не станет убегать?
— Не-ет. Я думала...
— Вы думали, что люди созданы лишь для того, чтобы убегать от вас. — В голосе его уже звучал жаркий гнев. — И когда один из них не стал убегать, вы, черт побери, так удивились, что не знаете теперь, что делать!
— Вы... Вы не смеете так разговаривать с принцессой Аккана! — тоже рассердилась она, недовольная направлением этой безумной беседы.
— А я не знаю, как с вами разговаривать, — ответил Кинг. — Я никогда прежде не встречал принцесс, поэтому, естественно, не знаю, как следует с ними говорить. Но из того, что я увидел тут, я благодарю Небеса, что никогда раньше не встречался с принцессами.
— Вы... Вы посмели...
Бррр! — прожужжал шар.
Поток мыслей тек через шар из мозга человека, управляющего им, в мозг любого, находящегося поблизости от шара. И эти мысли автоматически переводились на известный воспринимающему язык. Фактически, телепатия посредством шара была единственной доступной формой беседы между людьми и акканианами. Когда мыслеимпульсы Авены достигали Кинга, они переводились на английский. Когда же говорил он, перевод шел в обратную сторону. Но об этом Кинг подумал уже позже.
— Я посмею все, что угодно, — ответил Кинг. — Я сражаюсь, леди. А в сражении люди становятся такими безумными и такими уставшими, что уже не могут следовать правилам высшего этикета. Да, я теперь безумный и усталый, можно сказать — безумно усталый, если хотите знать истину, и не дам и плевка за то, что произойдет дальше.
То, что он сказал, было лишь частью истины. Да, он был сердитым и усталым, но ему вовсе не было наплевать. Его поступками руководил не гнев, а холодный расчет. Акканиане ценили храбрость. По крайней мере, должны были ценить. И если он в них не ошибся, го был еще шанс остаться в живых. У Кинга не было выбора. Если он разыграет правильную карту, то Авена может... что-нибудь сделать. Если же хоть чуть ошибется, если слишком сильно разозлит ее, то она пустит в ход свой смертоносный шар.
— Подумайте же хоть немного, принцесса Аккана!
— О! Вы дурак! Вы просто безнадежный дурак!
— Я?
— У вас что, нет страха смерти?
— Леди, честно говоря, я давно уже должен быть мертвым. Я живу одолженное время. Так что, если вы сейчас убьете меня, это не будет иметь никакого значения.
АВЕНА СПУСТИЛА пузырь еще ниже. Теперь Кинг отчетливо видел ее рассерженное лицо и сверкающие гневом глаза. Но все равно, она была самой красивой женщиной, какую он когда-либо видел.
— Почему вы так смотрите на меня? — требовательным тоном спросила она.
— Всю жизнь я носил в душе мечту о вас, — ответил ей Кинг. — И вот теперь увидел вас наяву.
— Мечту обо мне? Как это возможно? Вы же никогда не видели меня прежде.
— Да, я никогда не видел вас. И что же? Все равно, я мечтал о вас.
— И что теперь, когда вы встретили меня?
Кинг молчал, лицо его стало задумчивым.
— Выходит, я не так красива, как в ваших мечтах? — продолжала настаивать принцесса.
— Вы гораздо красивее! Но... Больше всего в жизни я ненавижу трусость.
— Трусость? — воскликнула Авена. — Вы что же, считаете меня трусихой?
Кинг глубоко вздохнул и словно решился.
— А кем еще я могу вас считать? Вы сидите в безопасности в стеклянном пузыре, каких я никогда в жизни не видел, и летаете в поисках существ, у которых нет возможности защищаться. Но вы и потом остаетесь в полнейшей безопасности, а гоняться за нами отправляете эту штуку, — он махнул рукой в сторону вращающегося шара. — Вы вообще ничем не рискуете. И если это, по-вашему, не трусость, тогда я уж и не знаю, что тогда считать трусостью.
— О! — Теперь она рассердилась еще пуще прежнего, и секунду Кинг думал, что она вот-вот запустит в него шар. — Акканиане всегда охотятся таким способом. Считается очень храбрым прилететь сюда и охотиться на диких животных, которых отправляет сюда Акбад. Акканиане самые храбрые люди...
— И кто это сказал?
— Кто сказал? Ну... Ну...
— Вот именно! — резко продолжал Кинг. — Сами акканиане! Кто же еще мог бы сказать это, кроме акканиан? Но если хотите узнать мнение посторонних, спросите трофеи в вашей комнате, спросите, что думают они. Или спросите меня!
На ее прекрасном лице вновь появилась нерешительность. Она явно была озадачена. Живя в Аккане и сама являясь аккакианкой, Авена никогда не думала, что у другой расы может быть иное мнение о храбрости акканиан. Она вообще не беседовала ни с какими представителями других рас. Убивала их — да. Но беседовала? Нет, нет и нет! Теперь же она разговаривала с одним из них, и он заставил ее сомневаться.
— Но мы храбры...
— Докажите это!
— Доказать? Как?
— Вернитесь в город, найдите самого крупного, самого сильного, самого храброго представителя своей расы, привезите его сюда и пусть он, на земле, безоружный, бьется со мной. Вот тогда мы и увидим, кто из нас храбр. Бейтесь со мной без оружия. Выставьте против меня вашего чемпиона, вашего самого великого охотника...
— Это был бы Лардон. Но он не прилетит. А если и прилетит, то...
— То останется в своем пузыре, и пошлет убить меня шар, — отрезал Кинг. — Он побоится встретиться со мной лицом к лицу.
Кинг видел, что происходит в ее душе. Авена не знала, что сказать. Гнев ее испарился. Его сменило недоумение. И, самое главное, она больше не думала о нем, как о трофее, голова которого может украсить ее охотничий зал.
— Лардон не прилетит, — повторила она.
— Конечно не прилетит, — с презрением в голосе поддакнул Кинг. — Я знаю, что он не прилетит. Я никогда не видел его, но он акканианин, а все акканиане — трусы!
— Все?
— Все до единого!
— Это так?
— Да.
— Ну, это мы еще поглядим, — сказала Авена, протягивая руки к управлению пузырем.
Кинг было подумал, что она собирается улететь. Он ожидал, что сейчас пузырь взмоет в небо и полетит в сторону Акки. Но он не стал подниматься. Напротив, он быстро спустился к земле, продрался через кусты и остановился. Дверца открылась, и Авена выпрыгнула наружу.
— Вы сказали, что ни один акканианин не посмеет встретиться с вами лицом к лицу, безоружный. Ну, так вот, я посмела. Давайте теперь посмотрим, что вы будете делать.
— Да будь я проклят навеки! — выдохнул Кинг. — Нет, не надо!
Она сжала маленькие твердые кулачки и попыталась нанести ему удары. Кинг легко отбил их и блокировал ее руки.
— Я покажу вам! — задыхаясь, выкрикнула Авена. — Вы назвали нас трусами. Я покажу вам! Отпустите мои руки!
Она была неистова в гневе, но Кинг легко держал ее и притворялся, что не замечает нависшего над ними шара. У Авены не было на пальце кольца, чтобы управлять шаром, но Кинг подозревал, что блестящий драгоценный камень, висящий на цепочке у нее на шее, служит для этой же цели. Посмеет ли он сорвать с нее цепочку? Без шара она действительно стала бы беспомощной.
— Отпустите меня! — еще раз крикнула она.
КИНГ ВЫПУСТИЛ ее. Авена гордо выпрямилась.
— Ну, как, храбрец. Вот она я, здесь. Почему же ты ничего не делаешь?
Кинг пожал плечами и красноречиво взглянул на шар.
— Вы просите, чтобы я что-то сделал, а та штука парит надо мной.
— Она не повредит вам.
Кинг только рассмеялся.
— Вы боитесь его, — сказала Авена. — Ладно, я его отошлю.
Повинуясь ее не высказанной вслух команде, шар влетел через открытую дверцу в пузырь и улегся там на пол.
— Вот, он улетел. Мне нечем теперь защищаться.
— Вряд ли, Авена.
Она протянула руки, показывая, что в них ничего нет.
— У меня нет оружия. Убедитесь сами. Я буду биться с вами на равных.
Она что, пытается меня разыграть? — подумал Кинг. Шар лежал в стеклянной пузыре, но, повинуясь ее приказу, мог выскочить из него меньше, чем за секунду. Кинг покачал головой.