А. ВВЕДЕНСКИЙ (крайняя левая нашего объединения), разбрасывает предмет на части, по от этого предмет не теряет своей конкретности. Введенский разбрасывает действие на куски, но действие не теряет своей творческой закономерности. Если расшифровать до конца, то получается в результате — видимость бессмыслицы. Почему — видимость? Потому что очевидной бессмыслицей будет заумное слово, а его в творчестве Введенского нет. Нужно быть побольше любопытным и не полениться рассмотреть столкновение словесных смыслов. Поэзия не манная каша, которую глотают не жуя и о которой тотчас забывают.
К. ВАГИНОВ, чья фантасмагория мира проходит перед глазами как бы облеченная в туман и дрожание. Однако через этот туман вы чувствуете близость предмета и его теплоту, вы чувствуете наплывание толп и качание деревьев, которые живут и дышат по-своему, по-вагиновски, ибо художник вылепил их своими руками и согрел их своим дыханием.
ИГОРЬ БАХТЕРЕВ — поэт, осознающий свое лицо в лирической окраске своего предметного материала. Предмет и действие, разложенные на свои составные, возникают обновленные духом новой обэриутской лирики. Но лирика здесь не самоценна, опа — не более как средство сдвинуть предмет в поле нового художественного восприятия.
Н. ЗАБОЛОЦКИЙ — поэт голых конкретных фигур, придвинутых вплотную к глазам зрителя. Слушать и читать его следует более глазами и пальцами, нежели ушами. Предмет не дробится, но наоборот — сколачивается и уплотняется до отказа, как бы готовый встретить ощупывающую руку зрителя. Развертывание действия и обстановка играют подсобную роль к этому главному заданию.
ДАНИИЛ ХАРМС — поэт и драматург, внимание которого сосредоточено не на статической фигуре, но на столкновении ряда предметов, на их взаимоотношениях. В момент действия предмет принимает новые конкретные очертания, полные действительного смысла. Действие, перелицованное на новый лад, хранит в себе «классический» отпечаток и в то же время представляет широкий размах обэриутского мироощущения.
БОР. ЛЕВИН — прозаик, работающий в настоящее время экспериментальным путем.
Таковы грубые очертания литературной секции нашего объединения в целом и каждого из пас в отдельности, остальное договорят паши стихи.
Люди конкретного мира, предмета и слова, — в этом направлении мы видим свое общественное значение. Ощущать мир рабочим движением руки, очищать предмет от мусора стародавних истлевших культур, — разве это не реальная потребность нашего времени? Поэтому и объединение ваше носит название ОБЭРИУ — Объединение Реального Искусства.
25. Афиша*
Во вторник 24 января 1928 г.
Дом печати
В порядке показа современных течений в искусстве.
Театрализованный вечер обэриутов
«Три левых часа»
ОБЭРИУ — Объединение Реального Искусства:
литература — изо — кино — театр.
Первый час.
Вступление. Конферирующий хор. Декларация ОБЭРИУ, Декларация литературной секции.
Читают стихи:
К. Вагинов.
Н. Заболоцкий.
Даниил Хармс.
Н. Кропачев.
Игорь Бахтерев.
А. Введенский.
Конферансье будет ездить на трехколесном велосипеде по невероятным линиям и фигурам.
Второй час.
Будет показано театральное представление
Елизавета Бам
Текст Д. И. Хармса. Композиция спектакля И. Бахтерева, Бор. Левина, Д. И. Хармса. Декорация и костюмы И. Бахтерева. Актеры: Грин (Елизавета Бам), Маневич (Иван Иванович), Варшавский (Петр Николаевич), Вигилянский (папаша), Бабаева (мамаша), Кропачев (нищий). Инженер сцепы П. Котельников.
По ходу действия:
«Сраженье двух богатырей»
Текст Иммануила Красдайтейрик, музыка Велиопага, нидерландского пастуха, движение неизвестного путешественника. Начало объявит колокол.
Третий час.
Вечернее размышление о кино — Александра Разумовского.
Будет показан кино-фильм
Фильм № 1 «Мясорубка»
Работа режиссеров Александра Разумовского и Клементин Минца. Специальная муз. иллюстр. к фильму — Джаз Михаила Курбанова.
Вожатый вечера Ю. Гольц.
Театрализация вечера Бор. Левина,
Худ. оформитель — И. Бахтерев.
ДИСПУТ
Вечер сопровождает Джаз.
26. Лидия Лесная. ЫТУЕРЕБО*
Непонятно? Еще бы! Для того и делается. Липковскую, как ни пиши — задом наперед или спереди назад, — все равно пойдут слушать. А попробуй, Кропачева написать вверх головой и собрать полный зал? Мудрено.
Вчера в «Доме печати» происходило нечто непечатное. Насколько развязны были Обереуты (расшифруем: «объединение реального искусства»), настолько фривольна была и публика. Свист, шиканье, выкрики, вольные обмены мнений с выступающими.
— Сейчас я прочитаю два стихотворения, — заявляет Обереут.
— Одно! — умоляюще стонет кто-то в зале.
— Нет, два. Первое длинное и второе короткое.
— Читайте только второе.
Но Обереуты безжалостны: раз начав, они доводят дело до неблагополучного конца.
«Три левых часа» вызвали в памяти и полосатые кофты футуристов, и кувырканье Фекса, кто-то вспомнил даже Бальмонта, которого в свое время «никто не понимал».
— Они хочут свою образованность показать и говорят о непонятном.
Это про Обереутов еще Чехов сказал.
И суть не в том, не в том суть, что у Заболоцкого есть хорошие стихи, очень понятные и весьма ямбического происхождения, не в том дело, что у Введенского их нет, а жуткая заумь его отзывает белибердой, что «Елизавета Бам» — откровенный до цинизма сумбур, в котором никто ни черта не понял, по общему признанию диспутантов.
Главный вопрос, который стихийно вырвался из зала:
— К чему?! Зачем?! Кому нужен этот балаган?
Клетчатые шапки, рыжие парики, игрушечные лошадки. Мрачное покушение на невеселое циркачество, никак не обыгранные вещи.
Футуристы рисовали на щеках диэзы, чтобы
— Эпатировать буржуа.
В 1928 году никого не эпатнёшь рыжим париком и пугать некого.
Во время диспута, сорганизованного по настоянию публики, выражались энергично.
— Я сказал бы свое мнение об Обереутах, — произнес представитель Союза поэтов, — но не могу: я официальное лицо и в зале — женщины.
Впрочем, Обереуты сами сказали о себе устами автора «Елизаветы Бам»:
— Если ты идешь покупать птицу, посмотри, есть ли у нее зубы. Если зубы есть, она не птица.
— А таракан, — добавил зритель.
27-33. Даниил Хармс. Записные книжки*
27. — В списке, озаглавленном «Вещи, отправляемые в ***», Введенскому отводится один печатный лист, один лист Левину, два Бахтереву и Хармсу, Вагинову и Заболоцкому — один, Далее этот список (с небольшими изменениями) повторяется с пометой «Послано с Мансуровым», после чего указывается: «Мансуров Пав<ел> Андреевич) уехал во вторник 21 августа 1928 года в 10 часов утра». Из этого ясно, что произведения, перечисленные в списке, были отправлены за границу.
28. — В «Программе вечера», включающей «Доклад Обэриутский» и выступления поэтов-обэриутов, Введенскому отведено десять минут.
29. к Обэриу. Считать действительными членами Обэриу: Хармс, Бахтерев, Левин, Введенский. — 4 челов<ека> Литературной) секции. Вигилянский — администратор.
Создать художественную секцию Обэриу. Пригласить Бахтерева, Каплуна.
Принцип: не надо бояться малого количества людей. Лучше три человека, вполне связанных между собой, нежели больше, да постоянно несогласных.
30. Эйхенбауму понравился Заболоцкий, может быть, Введенский, но я никак ему не понравился. Это истина.
31. — В обширном оглавлении задуманного сборника, включающем имена, наряду с обэриутами, и формалистов, Введенский представлен стихами и прозой, и кроме того, назначен ответственным «по стихам».
32. Учителями своими считаю Введенского, Хлебникова и Маршака.
33. — В оглавлении предполагавшегося сборника «Ванна Архимеда» Введенский представлен стихотворениями Ответ богов (№ 5), Безумные звери (№ 106), Две птички, горе, лев а ночь (№ 9) и Стариковская ночь (№ 107).
34. Л. Нильвич. Реакционное жонглерство*
Обернуты — так они себя называют. И расшифровывают это слово так: объединение реального искусства.
Сие демагогически громкое название присвоила себе маленькая группка ленинградских поэтов. Их совсем немного. Их можно сосчитать по пальцам одной руки. Их творчество… Впрочем, говорить о нем — значит, оказывать незаслуженную честь заумному словоблудию обернутое. Их не печатают, они почти не выступают. И о них не следовало бы говорить, если бы они не вздумали вдруг понести свое «искусство» в массы. А они вздумали. На днях обернуты выступали в общежитии студентов ЛГУ.
Об этом выступлении мы и хотим рассказать. Заранее стены красного уголка общежития были украшены «обериутовскими плакатами». Недоумевающие студенты читали:
— Пошла Коля на море.
— Гога съел пони. Минута попалась в по. Наверно, она попалась в по. Нет, в капкан. Пойман лампу.
— Шли ступеньки мимо кваса.
— Мы не пироги.
И много еще было лозунгов, все в таком же духе.
— Что все это значит? Какова ваша программа? — спросили прежде всего студенты явившихся обериутов.
Последовал ответ:
— Лозунги станут понятны после нашей читки. О про грамме говорить не станем — она в наших произведениях. Мы будем читать, а потом откроем диспут.