— Мы ягоды собираем, — дрожа от холода и страха, сказал Митяй.
— Так ведь уже ночь…
— Заблудились мы, — сказал Пашка. — Не знаем, как к дому добраться. Вот на ваш костер и вышли.
Пашке даже самому понравилось, как он ловко выпутался из этого положения. А то Митяй мямлит там что-то про ягоды.
— Ну, милости прошу!
Рыжебородый обнял ребят и повел их к костру.
У костра было тепло. Митяй влез чуть не в самое пламя. Пашка стоял чуть поодаль. Ему тоже хотелось погреться, но он героически стоял сзади всех, готовый в любую минуту драпануть в лес.
— Голодные, наверное, — сказал рыжебородый, — а у меня и пожевать-то нечего. Смотри, замерзли как. А ты, заяц, тоже иди сюда — чего ты там стоишь? Погрейся.
Пашка подвинулся на шаг вперед. Ему очень не нравилось, что его называли зайцем. Митяй, отогревшийся у костра, совсем потерял бдительность и все время улыбался, словно на новогоднем празднике. Пашке и это не понравилось.
— Ну, что ж мы с вами будем теперь делать? — спросил рыжебородый. — Вы заблудились, я — тоже дороги не знаю. Так, думаете, перезимуем?
— Перезимуем, — весело сказал Митяй.
Ему стало совсем тепло.
— Ну, а все-таки, может, вы дорогу-то знаете? А?
Ребята молчали. Митяй что-то хотел сказать, но, посмотрев на сурового командира, только шмыгнул носом.
— Ну, хорошо, — сказал рыжебородый, — сколько на острове поселков?
— Это военная тайна, — сказал Пашка.
— Тайна? Прекрасно. Так, может, вы меня действительно к какому-то жилью выведете? А?
— А куда вам нужно? — спросил Пашка.
— А нужно мне в одно место, только в какое — вот сказать вам не могу. Военная тайна.
— Пойдемте, попробуем выйти, — сказал Пашка, — к одному жилью.
— А застава далеко оттуда?
Вот оно! Значит, и вправду шпион. У Пашки мигом вспотела в кармане рука, сжимавшая пистолет. Без пистонов.
— Далеко, — фальшиво сказал он.
— Ну, так что ж? Пойдем? Только вот трубочку на дорогу…
Рыжебородый полез в карман, стал вынимать кисет, и оттуда — раз! — к костру упала записная книжка. И на раскрытой странице Пашка своими глазами увидел, что это были никакие не записи, а рисунки — зарисовки местности. Там был нарисован вид острова Безымянного! «Для врага каждый камень на нашей земле представляет ценность». Так вот зачем все время останавливался рыжебородый!
— Ого, чуть не сгорела моя драгоценность! — воскликнул он, поднимая книжку.
— Какая же это драгоценность? — удивился Митяй. — Это же записная книжка.
Пашка просто поразился, какого дурака он выбрал себе в друзья!
— Нет, — сказал рыжебородый. — Это очень большая драгоценность.
Теперь Пашка понял, что он во что бы то ни стало должен привести на заставу и сдать пограничникам этого человека. Он даже знал место, где на заставу можно пройти так, что сразу не поймешь, что это такое — стоят домики в лесу, и все. А там только надо крикнуть «тревога!» — и тут же набегут пограничники и свяжут рыжебородого, которого поймали Пашка и Митька. Митька, конечно, потерял всю бдительность и не понимает сам, что говорит. Но все равно и он ловил. И они пошли по лесу. Ребята впереди — рыжебородый сзади. Солнце, чуть окунувшись в море, опять вышло, разогнало холодные тучи, идти было светло и весело, если бы сзади не топал огромными башмаками рыжебородый шпион. Пашка все время старался отстать. Отойдет в сторону — пейзажем любуется, а рыжебородый тут как тут.
— Хорошо здесь у вас, зайцы!
Конечно, хорошо. Только хорошо для своих. А для врагов — очень плохо. Пашка, понятно, всего этого не говорил, но подумал. И улыбнулся. Только вот когда рыжебородый шел сзади, Пашка не улыбался. Как-то было холодно спине, хотелось припустить так, чтобы скорей убежать от своей собственной спины. А рыжебородый — что ему? — идет себе, насвистывает, ведут его ребята к поселку — так думает. К поселку, да не совсем. Чуть в сторонку, повыше.
— А ягод-то вы совсем что-то не набрали, — вдруг сказал рыжебородый.
— Мы их все уже съели, — сказал Пашка, — как заблудились — так сразу есть захотелось!
Рыжебородый промолчал. Видно, поверил. А Митяй шел и все время думал, как это складно Пашка все врет рыжебородому. Сам Митяй решил побольше молчать. Идет себе и молчит. Как будто бы неинтересно ему с ними разговаривать. Идет и свои дела обдумывает.
— А ты, заяц, чего такой мрачный идешь?
— Дела свои обдумываю, — сказал Митяй.
Пашка чуть не упал со смеху. Какие такие дела у Митяя?
— Какие же такие дела у тебя? — удивился рыжебородый.
— Разные, — неопределенно сказал Митяй.
Приближалась застава. Пашка озабоченно оглядывался на рыжебородого. Тот шел, как ни в чем не бывало. Ничего не подозревал.
Они перелезли через глубокую канаву и вышли прямо к заставе. Пашка боялся оглядываться. Ему все время казалось, что рыжебородый сейчас выстрелит. Шаг, еще шаг.
— Ну вот и жилье, — сказал Пашка и вдруг со всех ног припустился к заставе. Прыгнул на крыльцо. Ворвался в дежурку.
Там сидел дежурный по заставе, а капитан Дергач звонил на какой-то пост.
— Товарищ капитан! — заорал с порога Пашка.
И в это время в дежурку вошли рыжебородый и Митяй.
— Это вы его привели? — весело спросил капитан.
— Мы! — сказал Пашка.
— Молодцы, — сказал капитан Дергач. — А то мы уже начали волноваться — вот звоню на посты. Вас нет да нет. Заблудились?
— Заблудился, — улыбнулся рыжебородый. — Да вот спасибо этим зайцам — выручили. А сам бы до утра не вышел.
— Ну как, понравилось у нас? — опять спросил капитан.
— Очень, — сказал рыжебородый, — здесь художнику — небывалый простор.
— Так вы художник? — спросил Пашка.
Он понял, что капитан знаком с рыжебородым, а пограничник и шпион, конечно, знакомы быть не могут. Поэтому (сделал вывод Пашка) рыжебородый — не шпион! Митяй, который стоял рядом, был возмущен до крайности. «Как не шпион? Я сам видел!» — крикнул бы он, если бы был командиром отряда. Но командиром отряда на общем собрании еще в прошлом году был единогласно избран Пашка, который, как известно, не терялся ни в каких ситуациях на уроках и дома.
Поэтому Пашка так равнодушно спросил:
— Так вы художник?
— Художник, — сказал рыжебородый. — Вот какие фокусы.
— Понятно, — сказал Пашка. — Виды острова приехали рисовать!
— Не только виды. Хочу вот с помощью пограничников восстановить портрет одного героя.
— На нашем острове? — удивился Пашка.
— Да, на вашем острове.
— Кто ж это у нас такой герой?
— Безымянный. Матвей Безымянный.
— Какой Матвей? У нас такого на острове нет. Я всех знаю. Я командир отряда юных друзей пограничников.
— Ну, то, что ты командир, это я понял давно. А Матвея Безымянного на вашем острове действительно нет. Но был. Был на вашем острове человек, пограничник Матвей Безымянный, который не дал высадиться сюда фашистскому десанту. Только через много лет после войны открылся его подвиг. А на заставе, оказывается, сохранилась фотография Матвея Ивановича Безымянного, рядового пограничных войск.
— И он погиб? — спросил Митяй.
— Да, погиб, — сказал капитан Дергач. — Поэтому наш остров называется Безымянным. А скоро он будет называться по-другому — остров Матвея Безымянного. Вот товарищ Хохлов — художник из Москвы — приехал к нам нарисовать портрет нашего героя. Я думаю, если ему потребуется ваша помощь, вы не откажете ему.
— Конечно, — солидно сказал Пашка. — Весь отряд ЮДП будет наготове.
Художник из Москвы товарищ Хохлов прожил на острове около месяца. Ребята из отряда ЮДП много ходили с ним по острову. Они нашли то место, где совершил свой подвиг Матвей Безымянный. Они написали письмо на родину героя в Смоленскую область, и оттуда, от родителей Матвея Безымянного, пришел ответ. А художник нарисовал большую картину, которую повесили в Ленинской комнате пограничной заставы.
Правда, и рыбацкий колхоз, и школа, и сельсовет — каждый требовал эту картину к себе, но потом было решено: картина должна висеть на заставе, потому что Матвей Безымянный был пограничником. «А кому хочется посмотреть ее — милости просим на заставу. Мы только будем рады гостям», — сказал Дергач.
А потом художник Хохлов уехал. Провожать его собрался чуть ли не весь остров. Были здесь и рыбаки, и пограничники, и школьники. А Пашка сказал ему на прощание:
— Вы, товарищ Хохлов, на нас не сердитесь. Мы ведь тогда думали, что вы шпион. Очень у вас борода шпионская.
Художник засмеялся. А Мишка-моторист поймал с берега брошенный конец и, как всегда, крикнул:
— Эй, шерлок-холмсы! Враг не дремлет!
Конечно, Пашка и Митяй не обратили на Мишку никакого внимания. Вот когда они поймают настоящего шпиона — интересно, что тогда скажет Мишка? А пока Пашка и Митяй смотрели на рыжебородого художника, который и на борту уплывающего «Урагана» все смеялся, показывая на свою бороду.
Потом, когда «Ураган» превратился в совсем маленькую серую черточку на голубой воде, друзья пошли вверх, к поселку, к своей ракете. Она была уже вся собрана, весело выкрашена художником Хохловым в яркие цвета настоящими красками, но еще не взлетала ввиду многочисленных технических неполадок.
1965
СНЕГ
— Нет, ты вообрази, какой будет скандал в управлении!
— Лорд сжует свою бороду со злости!
— С хрустом!
— Нет, он тут же скажет, что он сам давно предполагал, что на этом планшете есть апатит и только слепой не видит этого!
— Это будет слишком! Ты только вспомни, как все эти два года он поливал нас, где мог.
— Серега! Давай разложим образцы по разным рюкзакам.
— Зачем?
— На всякий случай.
— Друзья мои и сослуживцы! Разложим!
«Друзья и сослуживцы» (Леонтьев — наш начальник, Серега, Боря Алехин и я) стояли на снеговой подушке перевала. Ну есть же на Земле справедливость! Нам так повезло, так повезло! Проклиная все на свете, мы работали два года в этих горах, зимой и летом, мы знали их наизусть, каждый распадок, каждую вершину. Мы верили в апатит. Может быть, окупился не наш труд, а наша вера? Потому что такая удача может только присниться! Два года. Две зимы. Две осени. Тысячи вариантов. Целый ворох рухнувших надежд. Эта река, которая текла в глубине снегов под ледником, наверно, питалась нашим потом. И вот вчера после недели поисков, просто играючи, на плюгавом скальном выходе мы нашли наш серый камень. Да какой! Это был первосортнейший апатит, такой кондиционный, что его можно было смело демонстрировать на лекциях в нашем МГРИ. Вот как нам повезло.