Тут-то ребята поняли, в чем дело. Миг – и они уже сидели на дне ящика.
– Вас повезут с товарами далеко. Будут везти около часа, – скороговоркой нашептывал Красная борода сверху. – После отъезда через минут десять-двадцать приоткройте крышку и – кубарем на дорогу… Немного побьете носы, но зато будете свободными… Я поставлю ящик с вами в самом верхнем ряду, сзади, на самый последний открытый автомобиль… Ну, до следующей встречи, Ку-Сяо, сын Ку Юн-суна.
Красная борода хлопнул крышкой, взвалил ящик с ребятами на рогульку за плечи и бегом-бегом пустился по мосткам.
Лэй-ла, хуа-ла, ханд-ла…
Лэй-ла-хуа-ла, ханд-ла…[18]
Весело напевал тоненьким фальцетом Красная борода песенку китайских грузчиков, пронося через огромный двор, мимо англичан и надсмотрщиков, свою живую ношу.
Неуклюжий грузовой автомобиль быстро мчался по гладкой пыльной дороге.
Китайчата, как спрессованные, тесно-тесно прижавшись друг к другу, лежали на дне ящика. Оба отсчитывали минуты:
«Раз… два… три…» – до шестидесяти и снова… Отсчитали пять минут с момента отхода автомобиля с фабрики… И вдруг издали послышались крики:
– Сто-о-ой!.. Держи их!..
– Подпаливай!
– Стреляй!
…Трра-та-та-трах!
Ребята замерли в ужасе…
– Оой-ой-ой!.. Погоня за нами!.. Сейчас изловят и растерзают нас!.. Прощай, Сяо!..
…Тррах… тзззы!..
Что-то лопнуло и зашипело под ними… Обдуманный выстрел: пуля пробила шину, и автомобиль, заковыляв колесом, остановился.
Ребята взвыли… Лица горели в липких жгучих слезах… На лбу от испуга холодная испарина…
Ближе крики. Выстрелы. Топот сотен ног бегущих людей…
Вокруг автомобиля уже бесновались люди… Как мертвые, неподвижно распростерлись китайчата на дне спичечного ящика.
– Подпалим!.. Сожжем это дьяволово добро! – надрывался кто-то в толпе.
Обезумевшим китайчатам казалось, что вот-вот разом вспыхнут ящики со спичками.
К горлу подступала давящая спазма, как от едкого удушливого дыма…
– Стой! – взревел могучий голос. – Пусть эти ящики будут нашей трибуной и нашими баррикадами!
И мальчики расслышали, как кто-то вскочил на автомобиль, взобрался на ящики и остановился как раз над тем крайним ящиком, в котором находились они.
– Товарищи! – раздался тот же могучий голос. – Слушайте меня. Я – представитель вашего штаба – Сун-Фу… В этот великий час мы должны быть рассудительны и организованы. Не надо погромов, которые могут привести к замешательству… Вместо того, чтобы сжигать зря эти товары белых собак, мы их раздадим нашей бедноте, а ящики, автомобили пойдут на баррикады!..
Ребята не понимали, что происходило вокруг автомобиля.
– Сяо, ты слышишь?! – шептал в самое ухо соседу изумленный Тин. – Кто это там такие?! Почему они до сих пор не трогают нас?
И вдруг пронеслось где-то близко:
– Да здравствует революция!
– Долой иностранных собак!
Крышка самого крайнего ящика, как раз под ногами оратора Сун-Фу, приоткрылась и, как из игрушечного ящика, вынырнули две стриженые головы.
Толпа шарахнулась от неожиданности, загудела в недоумении.
Сун-Фу наклонился к ребятам:
– Вы, пострелы, как сюда попали?! – добродушно воскликнул он.
– Мы – рабочие спичечной фабрики… Убежали от проклятых белых дьяволов, – разом ответили Сяо и Тин.
Сун-Фу сообразил, в чем тут дело… Его раскосые глаза превратились от смеха в маленькие прыгающие щелочки… Но он тотчас же оборвал неуместный смех.
Оратор жестикулируя загремел над толпой:
– Товарищи! Вот, вот видите: на их спинах номера, как на мешках с бобами!.. – Сун-Фу ловко повернул ребят спиной к толпе. – Это – наши китайские дети, занумерованные белыми собаками! Они только что сбежали с фабрики…
– Хао! Хао!! Хао!!! – неистово приветствовала толпа юных беглецов.
– Это – наши дети, которых тысячами скупают белые дьяволы, чтобы, выжав из них все соки, выкинуть больных, как мусор, на улицы или мертвых на свалку. Эти два маленьких пролетария – наше будущее, и если мы зальем своею кровью улицы Шанхая, поверьте, что они продолжат наше правое дело!
– Хао! Хао!! Хао!!!
– Если мы не увидим, они, наши дети, увидят свободный советский Китай!..
Ребята уже забыли недавние страхи и ликовали вместе с народом.
– К оружию! Русские белогвардейцы и генеральские солдаты!
Сун-Фу метнул ребят в толпу в протянутые руки кули и сам ловким упругим прыжком спрыгнул наземь и смешался с толпой.
Это были боевые дни знаменитого шанхайского переворота… Сяо и Тина толпа оттеснила назад. Ребята очутились на окраине китайских кварталов.
В европейском сетлменте, опутанном со всех сторон изгородью проволочных заграждений, притаились самые страшные враги китайской революции – иностранцы-империалисты. На европейских улицах стоят пулеметы, сверкает оружие.
Сяо опять один. Тин только что убежал добровольцем в революционную армию.
Сяо разузнал о фабрике Кину но-Учи: она в европейском квартале. Но напрасно он рыщет вокруг сетлмента – всюду на пути металлический терновник, колючие шипы непроходимой проволоки… Не пробраться к сестре!
Когда «речной мальчик» попадал на берег реки Вампу, ему становилось тяжко: с новой силой выступала тоска по родимой семье…
Среди речных людей, маячащих по грязным волнам в скорлупах-шампунках, мальчонка различал знакомые фигурки… То ему казалось: у весла, юлы, раскачивается большое тело угрюмого отца; то в оборванной китаянке, свесившейся через борт черпнуть воды, мерещилась мать; седые лохмы рыбака напоминали ворчливого деда; в полуголых ребятах он различал знакомые черты братишек.
Часто бывает так: идешь по улице и думаешь о ком-нибудь. И вот, то там, то тут, среди прохожих, видишь человека, как будто очень похожего как раз на того, о ком думаешь…
Так случилось и с Сяо. Однажды ему показалось, что в шампунке, отходящей от берега, он действительно видит родную семью.
– Мама! Мама! Подождите! – не своим голосом закричал мальчик…
Лодка скрылась за гигантским пароходом…
Раздался плеск воды, и среди шампунок, шаланд, джонок и судов над водой запрыгала головка китайчонка: Сяо вплавь бросился за «родной» лодкой…
Речной мальчик, рожденный на Ян-Цзы-Цзяне, казалось, в воде чувствовал себя уверенней, чем на земле… Он быстро-быстро плыл, подгребая руками под себя…
Вот уже и гигант-пароход… Сяо юркнул возле самого носа судна… Перед глазами – лодка, за которой погнался Сяо… Она почему-то остановилась… Китайчонок ясно различил: в лодке были чужие люди!..
Силы от отчаяния оставили мальчика. Слезы застилали глаза. Обессиленные руки не повиновались, но он – на середине реки… Надо возвращаться на берег…
Сяо, еле-еле перебирая руками, проплыл мимо гиганта-парохода… Вдруг, как назло, навстречу быстрый катер пронесся в нескольких саженях от Сяо. Высокая волна захлестнула мальчика. Он попытался что-то крикнуть.
…Буль-буль… В рот, в ноздри хлынула вода…
С невероятными усилиями Сяо вырвался на поверхность… Его заметили. На английском крейсере матросы, развлекаясь, хлопали в ладоши, хохотали… Спорили: доплывет ли китайчонок.
Судорога свела ноги Сяо… Точно какую-то тяжелую вещь привязали к пяткам, и эта тяжесть потянула обезумевшего мальчика на дно реки…
…Приторный едкий запах жареного бобового масла, острый аромат чеснока щекотали ноздри… Это были первые проблески сознания… Казалось, через нос в Сяо входила жизнь.
…Приподнял отяжелевшие веки. Заморгал. Перед глазами запрыгали, замаячили мачты, небеса, паруса, облака, какие-то люди, тюки товаров… Сяо лежал на палубе, возле судовой кухни.
– Ну что, мальчонок, наглотался водички, а? – над Сяо склонилась забавная фигура толстого кока – судового повара.
– Где я?.. – еле слышно пролепетал Сяо.
– О, маленький друг, ты уже далеко от Шанхая… но мог бы быть еще дальше, на том свете, если бы я тебя вовремя не вытащил за уши со дна реки на этот свет.
Добродушный повар с веселыми прибаутками рассказал мальчику, как перед самым отходом парохода он заметил утопающего китайчонка. Повар быстро сбросил с себя халат, нырнул прямо с борта судна в воду и через несколько минут Сяо уже был на палубе.
– Совещались мы: куда тебя деть? «Уж коли я его подобрал на дне реки, пусть он будет моим помощником», заявил я капитану… Ну вот, и будешь ты судовым мальчиком, в помощь мне. По рукам? – Повар приподнял Сяо с палубы и усадил его на бочонок с соей. – А пока что очухайся как следует. Мне недосуг: пойду поварить!
Так Сяо вновь оказался на родной реке Ян-Цзы-Цзяне.
Вниз-вверх проплывали несметные, самые разнообразные суда. Вниз – с плодородной богатейшей долины Ян-Цзы-Цзяна сплавляли в чудовищную пасть прожорливого Шанхая сырье: лес, руды, кожу, щетину, шелк, чай, бобы, рис… и все это – иностранцам!
Вверх по реке направлялись суда, нагруженные готовыми изделиями: мануфактурой, папиросами, опиумом…
Богатое китайское судно, на котором так неожиданно очутился наш китайчонок, было одним из таких торгово-пассажирских судов, переправляющих готовые изделия иностранцев вверх и сырье вниз по реке.
Сяо впервые попал на такое большое судно. И едва он пришел в себя, как уже принялся, по ребячьему обычаю, исследовать вдоль и поперек судно…
Наступало время ужина. Озабоченный кок с трудом отыскал его где-то в пекле машинного отделения: Сяо пучил глазенки на громадные машины…
– Ну, паренек, пора и за дело приняться!.. Живо на кухню!
Вскоре Сяо разносил пассажирам ароматную парную снедь в цветочных чашечках на лаковых красных подносах.
Забегался Сяо и в суматохе не заметил, как стемнело. На реке запрыгали отраженные звезды…
Было тревожное время, и капитан не решался ночью идти вверх по реке. Всюду, особенно в узких мест