Выбирайте!.. Дело ваше!..
(Я устал за вас болеть.)
Строй советский ли вам краше,
Генеральская ли плеть?
Генерал Шкура*
Настоящая фамилия деникинского генерала Шкуро, как оказывается, не Шкуро, а Шкура – по отцу, казачьему атаману, мордобойце и шкуродеру.
Чтоб надуть «деревню-дуру»,
Баре действуют хитро:
Генерал-майора Шкуру
Перекрасили в Шкуро.
Шкура – важная фигура:
С мужика семь шкур содрал,
Ай да Шкура, Шкура, Шкура,
Шкура – царский генерал!
Два соседа – Клим с Авдеем –
Голосят во все нутро:
«Оказался лиходеем
Генерал-майор Шкуро!»
Ждали, видно, с ним амура, –
Он же в лоск их обобрал,
Ай да Шкура, Шкура, Шкура,
Шкура – царский генерал!
Плачет тетушка Маланья,
Потеряв свое добро:
«Вытряс все до основанья
Генерал-майор Шкуро!
На Совет смотрела хмуро, –
Вот господь и покарал!»
Ай да Шкура, Шкура, Шкура,
Шкура – царский генерал!
Раздавал, подлец, воззванья:
«Буду с вами жить в ладу.
Против вашего желанья
Ни за что я не пойду».
В волке скажется натура,
Как бы сладко он ни врал,
Ай да Шкура, ай да Шкура,
Шкура – царский генерал!
«Я, – твердил, – такого мненья:
Перед богом все равны».
Глядь, за ним в свои именья
Все вернулися паны.
Счесть его за балагура,
Так, гляди, он что удрал –
Этот Шкура, этот Шкура,
Расторопный генерал!
Шкура к барам: «Извините…
Мужичье поблажек ждет.
Так уж вы повремените,
Ваше к вам само придет».
Мол, такая «конъюнктура»;
Подкузьмил совсем Урал.
Очень хитрый этот Шкура,
Шкура – царский генерал.
«Пусть вперед мужик привыкнет
К барской власти, господа!»
Тут мы в крик. А он как цыкнет!
Мы с испугу – кто куда.
Шкура – важная фигура,
С мужиков семь шкур содрал,
Ай да Шкура, ай да Шкура,
Ну и что за генерал!
Назывался демократом,
Брал обманом. А потом
Расправлялся с нашим братом
И прикладом и кнутом.
В волке скажется натура,
Как бы сладко он ни врал,
Ай да Шкура, Шкура, Шкура,
Шкура – царский генерал!
Стали «шкурники» порядки
На деревне заводить:
Кто оставлен без лошадки,
Кто в наряды стал ходить.
Стали все глядеть понуро:
Чтобы черт тебя побрал,
Пес поганый, волчья шкура,
Шкура – царский генерал!
Поп да дьякон – богомольцы –
Вкруг парней давай кружить:
«Поступайте в добровольцы
Генералу послужить!»
Шкура – в этом вся причина, –
Кто не шел – тех силой брал.
Ай да Шкура, молодчина,
Расторопный генерал!
Да парней-то нету боле,
Дезертиры есть одни,
«Добровольцы» поневоле –
Горько каялись они:
Страх берет и совесть мучит
Всех «зеленых» молодцов.
Ай да Шкура, он научит,
Всех проучит подлецов.
Взвыли дурни: «Злому гаду
Сами влезли мы в хайло,
Вот в какую нас засаду
Дезертирство завело!»
Бьют и слева их и справа,
Бьют враги и бьет родня:
Вся «зеленая орава»
В первой линии огня!
Той порой казачьи шайки
Всюду рыщут, все берут, –
Что не так – сейчас «в нагайки»
Иль в холодную запрут.
Воют всеми голосами
Клим, Аким, Авдей, Панкрат:
«Ай да Шкура! Видим сами,
Что ты есть за демократ!»
После дел такого рода
Научившись рассуждать,
Красной Армии прихода
Вся деревня стала ждать.
«Караул! Не жизнь, а мука:
Шкура шкуру с нас сдерет!»
Это, братцы, вам наука:
Быть умнее наперед!
О Митьке-бегунце и об его конце*
Ну-тка, братцы, все в кружок
На зеленый на лужок.
Трында-брында, трында-брында,
На зеленый на лужок.
Я вам песню пропою
Про деревню про свою.
Трында-брында, трында-брында,
Про деревню про свою.
Все деревни обошел,
Нигде лучшей не нашел.
Трында-брында, трында-брында,
Нигде лучшей не нашел.
Как у нас-то кулаки,
Они все не дураки.
Трында-брында, трында-брында,
Они все не дураки.
С ними дело-то веди,
Пальца в рот им не клади.
Трында-брында, трында-брында,
Пальца в рот им не клади.
Потому – народ такой, –
Палец сцапают с рукой.
Трында-брында, трында-брында,
Палец сцапают с рукой.
Мастера они орать
Да декреты разбирать.
Трында-брында, трында-брында,
Да декреты разбирать.
Вмиг сумеют отличить:
Надо «дать» иль «получить»?
Трында-брында, трында-брында,
Надо «дать» иль «получить»?
«Получить» – декрет хорош,
«Дать» – цена декрету грош!
Трында-брында, трында-брында,
«Дать» – цена декрету грош.
Города нас извели:
Коммунизму развели!
Трында-брында, трында-брында,
Коммунизму развели!
Как Перфильев наш Кузьма,
Оборотлив он весьма.
Трында-брында, трында-брында,
Оборотлив он весьма.
Перед миром лебезит,
Коммунистам всем грозит.
Трында-брында, трында-брында,
Коммунистам всем грозит:
«Не ходите по следам.
Я вам Митьки не отдам!»
Трында-брында, трында-брында,
Я вам Митьки не отдам.
А Митюха у Кузьмы
Дома прячется с зимы.
Трында-брында, трында-брында,
Дома прячется с зимы.
Дезертир – сынок родной –
Прохлаждается с женой.
Трында-брында, трында-брында.
Прохлаждается с женой.
То скрывается в лесу.
Ан беда-то на носу.
Трында-брында, трында-брында,
Ан беда-то на носу.
Дезертирам всем беда,
Не уйти вам от суда!
Трында-брында, трында-брында,
Не уйти вам от суда!
Дремлет Митя на прогалинке лесной.
Хорошо лежать на травушке весной,
Эх, на травушке-муравушке лежать,
Резвы ножки то раскинуть, то поджать.
Смотрит Митя: рядом возится жучок,
Настоящий работяга-мужичок,
Копошится у навоза целый день;
Муравьи в труху изъели старый пень,
То туда бегут мурашки, то сюда,
После общего веселого труда
В муравейник мчат – порядки там навесть.
Муравьиная коммуна, так и есть!
Тронул Митя муравейник сапогом,
Муравьи из муравейника – бегом.
Дружно кинулись в атаку на врага,
Митя – смахивать рукой их с сапога,
Ан мурашки лезут тучей из травы,
За коммуну не жалеют головы, –
Храбрецы уже у Мити на руке.
Как ожженный, Митя бросился к реке,
Наступивши по дороге на жука.
Раскраснелася у Мити вся рука.
Раздеваться стал наш Митя – весь в огне,
Слышит – бегают мурашки по спине.
Окунулся Митя в речку с головой:
«Муравейник-то, одначе, боевой.
Что бы делал я, когда бы не вода?»
Ай, мурашки! Коммунисты хоть куда!
Митька, одевшись, сидит над рекой,
Мокрые волосы гладит рукой,
С маслицем хлеб уплетает,
Митьке невесело. Митька сердит.
На воду Митька печально глядит.
Думушка где-то витает.
Гложет Митюху и стыд и тоска:
«Где-то там красные бьются войска…
Бьются за правое дело…
Спутал мне голову тятенька Мой…»
Вечером Митька плетется домой.
Ноет усталое тело.
Дома Митюхе, одначе, не спать:
Будет всю ночь лихорадка трепать,
Будет то слева, то справа
Слышаться лай растревоженных псов,
Топот и звуки чужих голосов:
«Не на меня ли облава?»
Митька все чаще ночует в лесу.
«Глаша, еды принеси». – «Принесу».
«Режь мне потолще краюхи».
Глаша смеется. Мигает свеча.
Эх, и сноха ж у Кузьмы Лукича!
Сам выбирал… для Митюхи.
Митька прятался умело.
За потворство же ему
Волостной совет «на дело»
Приневолил стать Кузьму.
Муж на фронте у Малашки,
Неуправка ей самой, –
По наряду ползапашки
Ей запахано Кузьмой, –
Уделить пришлось навозу,
Нарубить, привезть дрова.
Затаил Кузьма угрозу:
«Вот они пошли права!
Митька, слышишь? Ваших пару
Подрядить бы молодцов:
Пусть-ка всыпят комиссару,
Чтоб не мучили отцов.
Мямли, будь вам разнеладно!
По другим-то волостям
Комиссаров беспощадно
Оптом бьют и по частям!»
На свирепого папашу
Митька жалобно смотрел:
«Так-то так… Заваришь кашу, –