[70]
в одном во полку
Силеверст Рябой.
Голова у Рябого –
пробкова.
Чуть пойдет
наш полк
против белых
в бой,
а его
и не видно,
[80]
робкого.
Дело ясное:
бьется рать,
горяча,
против
барско-буржуйского ига.
У Рябого ж
слово одно:
"Для ча
буду
[90]
я
на рожон прыгать?"
Встал стеною полк,
фронт раскинул
свой.
Силеверст
стоит в карауле.
Подымает
пуля за пулей
вой.
[100]
Силеверст
испугался пули.
Дома
печь да щи.
Замечтал
Силеверст.
Бабья
рожа
встала
из воздуха.
[110]
Да как дернет Рябой!
Чуть не тыщу верст
пробежал
без единого
роздыха.
Вот и холм,
и там
и дом за холмом,
будет
дома
[120]
в скором времечке.
Вот и холм пробежал,
вот плетень
и дом,
вот
жена его
лускает
семечки.
Прибежал,
пошел лобызаться
[130]
с женой,
чаю выдул –
стаканов до тыщи:
задремал,
заснул
и храпит,
как Ной, –
с ГПУ,
и то
не сыщешь.
[140]
А на фронте
враг
видит:
полк с дырой,
враг
пролазит
щелью этою.
А за ним
и золотозадый
рой
[150]
лезет в дырку,
блестит эполетою.
Поп,
урядник –
сивуха
течет по усам,
с ним –
петля
и прочие вещи.
Между ними –
[160]
царь,
самодержец сам,
за царем –
кулак
да помещик.
Лезут,
в радости,
аж не чуют ног,
где
и сколько занято мест ими?!
[170]
Пролетария
гнут в бараний рог,
сыпят
в спину крестьян
манифестами.
Отошла
земля
к живоглотам
назад,
наложили
[180]
нал_о_жища
тяжкие.
Лишь свистит
в урядничьей ручке
лоз_а_ –
знай, всыпает
и в спину
и в ляжки.
Улизнувшие
бары
[190]
едут в дом.
Мчит буржуй.
Не видали три года, никак.
Снова
школьника
поп
обучает крестом –
уважать заставляет
угодников.
В то село пришли,
[200]
где храпел
Силеверст.
Видят –
выглядит
дом
аккуратненько.
Тычет
в хату Рябого
исправничий
перст,
[210]
посылает занять
урядника.
Дурню
снится сон:
де в раю живет
и галушки
лопает тыщами.
Вдруг
как хватит
его
[220]
крокодил
за живот!
То урядник
хватил
сапожищами.
"Как ты смеешь спать,
такой рассякой,
мать твою растак
да разэтак!
Я тебя запорю,
[230]
я тебя засеку
и повешу
тебя
напоследок!" –
"Барин!" –
взвыл Силеверст,
а его
кнутом
хвать помещик
по сытой роже.
[240]
"Подавай
и себя,
и поля,
и дом,
и жену
помещику
тоже!"
И пошел
прошибать
Силеверста
[250]
пот,
вновь
припомнил
барщины м_у_ку,
а жена его
на дворе
у господ
грудью
кормит
барскую суку.
[260]
Сей истории
прост
и ясен сказ, –
посмотри,
как наказаны дурни;
чтобы то же
не стряслось и у вас, –
да не будет
меж вами
шкурник.
[270]
Нынче
сына
даем
не царям на зарез, –
за себя
этот б_о_ище
начат.
Провожая
рекрутов
молодолес,
[280]
провожай поя,
а не плача.
Чтоб помещики
вновь
не взнуздали вас,
не в пример
Силеверсту бедняге, –
провожая
сынов,
давайте наказ:
[290]
будьте
верными
красной присяге.
[1920-1923]
Рассказ про то, как кума о Врангеле толковала без всякого умаСтарая, но полезная история
Врангель прет.
Отходим мы.
Врангелю удача.
На базаре
две кумы,
вставши в хвост, судачат:
– Кум сказал, –
а в ём ума –
я-то куму верю, –
[10]
что барон-то,
слышь, кума,
меж Москвой и Тверью.
Чуть не даром
все
в Твери
стало продаваться.
Пуд крупчатки…
– Ну,
не ври! –
[20]
пуд за рупь за двадцать.
– А вина, скажу я вам!
Дух над Тверью водочный.
Пьяных
лично
по домам
водит околоточный.
Влюблены в барона власть
левые и правые.
Ну, не власть, а прямо сласть,
[30]
просто – равноправие.
Встали, ртом ловя ворон.
Скоро ли примчится?
Скоро ль будет царь-барон
и белая мучица?
Шел волшебник мимо их.
– Н_а_, – сказал он бабе, –
скороходы-сапоги,
к Врангелю зашла бы! –
В миг обувшись,
[40]
шага в три
в Тверь кума на это.
Кум сбрехнул ей:
во Твери
власть стоит советов.
Мчала баба суток пять,
рвала юбки в ветре,
чтоб баронский
увидать
флаг
[50]
на Ай-Петри.
Разогнавшись с дальних стран,
удержаться силясь,
баба
прямо
в ресторан
в Ялте опустилась.
В "Грандотеле"
семгу жрет
Врангель толсторожий.
[60]
Разевает баба рот
на рыбешку тоже.
Метрдотель
желанья те
зрит –
и на подносе
ей
саженный метрдотель
карточку подносит.
Всё в копеечной цене.
[70]
Съехал сдуру разум.
Молвит баба:
– Дайте мне
всю программу разом! –
От лакеев мчится пыль.
Прошибает пот их.
Мчат котлеты и супы,
вина и компоты.
Уж из глаз еда течет
у разбухшей бабы!
[80]
Наконец-то
просит счет
бабин голос слабый.
Вся собралась публика.
Стали щелкать счеты.
Сто четыре рублика
выведено в счете.
Что такая сумма ей?!
Даром!
С неба манна.
[90]
Двести вынула рублей
баба из кармана.
Отскочил хозяин.
– Нет! –
(Бледность мелом в роже.)
Наш-то рупь не в той цене,
наш в миллион дороже. –
Завопил хозяин лют:
– Знаешь разницу валют?!
Беспортошных нету тут,
[100]
генералы тута пьют! –
Возопил хозяин в яри:
– Это, тетка, что же!
Этак
каждый пролетарий
жрать захочет тоже. –
– Будешь знать, как есть и пить! –
все завыли в злости.
Стал хозяин тетку бить,
метрдотель
[110]
и гости.
Околоточный
на шум
прибежал из части.
Взвыла баба:
– Ой,
прошу,
защитите, власти! –
Как подняла власть сия
с шпорой сапожища…
[120]
Как полезла
мигом
вся
вспять
из бабы пища.
– Много, – молвит, – благ в Крыму
только для буржуя,
а тебя,
мою куму,
в часть препровожу я. –
[130]
Влезла
тетка
в скороход
пред тюремной дверью,
как задала тетка ход –
в Эрэсэфэсэрью.
Бабу видели мою,
наши обыватели?
Не хотите
в том раю
[140]
сами побывать ли?!
[1920]
Сказка для шахтера-другаПро шахтерки, чуни и каменный уголь
Раз шахтеры
шахты близ
распустили нюни:
мол, шахтерки продрались,
обносились чуни.
Мимо шахты шел шептун.
Втерся тихим вором.
Нищету увидев ту,
речь повел к шахтерам:
[10]
"Большевистский этот рай
хуже, дескать, ада.
Нет сапог, а уголь дай.
Бастовать бы надо!
Что за жизнь, – не жизнь, а гроб…"
Вдруг
забойщик ловкий
шептуна
с помоста сгреб,
вниз спустил головкой.
[20]
"Слово мне позвольте взять!
Брось, шахтер, надежды!
Если будем так стоять, –
будем без одежды.
Не сошьет сапожки бог,
не обует ноженьки.
Настоишься без сапог,
помощь ждя от боженьки.
Чтоб одели голяков,
фабрик нужен ряд нам.
[30]
Дашь для фабрик угольков, –