Отдельные авторские датировки в наб. экз. («Небесный барабанщик», «Песнь о Евпатии Коловрате») оспариваются некоторыми исследователями творчества Есенина. Их аргументация изложена в соответствующих местах комментариев.
Следуя общим принципам комментирования, принятым для данного издания в целом, необходимо указать также и на некоторые особенности комментария к произведениям, составившим том.
Большинство крупных сочинений поэта (в том числе и многие из вошедших в том) было создано уже в послереволюционное время. Эти сочинения (особенно поэмы 1917–1918 годов) получили не только литературный, но и общественный резонанс, вызвав значительное количество откликов как в отечественной печати, так и в изданиях русского зарубежья. В пределах комментария к каждому конкретному произведению по возможности представлено (хотя бы конспективно) разнообразие критических оценок и отзывов о нем в печати.
При жизни автора на многие его произведения откликалась иностранная пресса. Некоторые маленькие поэмы Есенина вскоре после их публикации были переведены на французский, немецкий, японский, польский и другие языки. К настоящему времени нет полной библиографии зарубежных откликов на них. Поэтому было признано целесообразным отметить в комментарии хотя бы те, о которых знал сам поэт. Часть откликов — это газетные, журнальные и книжные вырезки в принадлежавших Есенину тетрадях, куда вклеивались эти отзывы.
Произведения раннего периода, которые сам Есенин назвал «юношескими поэмами» (шмуцтитул в Грж.) — «Марфа Посадница», «Микола», «Русь», «Ус» и примыкающая к ним «Песнь о Евпатии Коловрате», — содержат заметное количество слов из «рязанского языка» (выражение Есенина из его письма Н. А. Клюеву от 24 апреля 1915 г.). Кроме того, в них есть лексемы, отсутствующие как в словаре В. И. Даля, так и в современных словарях русских народных говоров. Некоторые ученые-лингвисты (в частности, Л. А. Шеронова) склонны поэтому рассматривать такие слова как неологизмы либо окказионализмы Есенина, что, в свою очередь, оспаривается другими исследователями.
Проблемы лексического состава произведений раннего Есенина и «перевода» некоторых из употребленных им слов на понятный всем язык еще далеки от полного разрешения. Поэтому в комментарии тома даны пояснения лишь к тем диалектизмам поэта, значение которых установлено безоговорочно.
При комментировании поэм Есенина следующего периода его творчества (1917 — начало 1919 г.) главным образом принимались во внимание те источники «духа и глаза» поэта, к которым он тогда обращался постоянно.
«Его любимыми книгами, — свидетельствовал В. С. Чернявский, — в это время были Библия, в растрепанном, замученном виде лежавшая на столе, и “Слово о полку Игореве”. Он по-новому открыл их для себя, носил их в сердце и постоянно возвращался к ним в разговорах, восторженно цитируя отдельные куски...» (Восп., 1, 220–221).
С. А. Толстая-Есенина писала: «На протяжении всей жизни Есенина, почти до самого конца, одними из самых любимых и одно время даже настольных книг были: “Русские народные сказки” А. Н. Афанасьева и “Поэтические воззрения славян на природу” того же автора. Он говорил, что черпал из них много материалов для своего творчества» (Восп., 2, 260).
В 1926–1928 гг. в распоряжении исследователей еще находились ныне не известные «бумаги поэта, из которых видно, что Есенин делал всякого рода выборки из афанасьевского текста <“Поэтических воззрений славян на природу”> и тут же переделывал их в стихи...» (Е. Ф. Никитина со слов Б. В. Неймана: Художественный фольклор, М., 1929, [вып.] 4/5, с. 212).
И в самом деле, в есенинских поэмах и статьях 1917–1919 гг. названные произведения получили бесспорный отзвук. В силу этого в комментариях настоящего тома они учтены систематически.
Результативным оказалось также выявление изобразительных источников произведений Есенина, составивших данный том. Для поэм 1917–1919 гг. — это прежде всего христианская иконография, то есть иконопись; подробнее об этом см. статью Л. А. Киселевой «Христианско-иконографический аспект изучения поэтики Сергея Есенина» («Есенин академический: Актуальные проблемы научного издания. Есенинский сборник. Вып. II», М., 1995, с. 168–180). Среди других изобразительных источников — уже упоминавшийся (в связи с трактатом «Ключи Марии») Н. Ф. Бабушкиным (сб. «Вопросы фольклора», Томск, 1965, с. 103) многотомный атлас русского лубка Д. А. Ровинского «Русские народные картинки» (СПб., 1881; дополнительный том — СПб., 1893). Источники есенинского текста такого рода также учитываются в комментариях.
За разнообразную помощь в работе благодарю В. А. Вдовина, В. П. Гарнина, Л. Д. Громову, Л. А. Киселеву (Украина), А. А. Козловского, С. П. Кошечкина, Г. Маквея (Англия), А. И. Михайлова, М. Никё (Франция), О. К. Переверзева, Ю. Л. Прокушева, Е. А. Самоделову, Т. П. Флор-Есенину, Т. С. Царькову и Н. Г. Юсова.
Марфа Посадница
Газ. «Дело народа», Пг., 1917, 9 апреля, № 20; Ск-1, с. XIII–XVI; Кр. звон, с. 25–28; Р18; Рж. к.; Р21; Грж.
Черновой автограф ст. 1–80 (РНБ, ф. К. К. Владимирова) не датирован.
Печатается по наб. экз. (вырезка из Грж.). Датируется по первой публикации («1914, сентябрь»). Эта дата воспроизведена также в большинстве других источников текста, кроме Р21 и Грж. В наб. экз. помечено 1914 г.
Первые зафиксированные в литературе о Есенине сведения о поэме относятся к весне 1915 года: В. С. Чернявский вспоминал (впрочем, предположительно), что Есенин читал «Марфу Посадницу» на литературном вечере в редакции «Нового журнала для всех» 30 марта 1915 года (Восп., 1, 203). Зимой 1915–1916 гг. Есенин отдал поэму для публикации в горьковский журнал «Летопись», о чем сохранилось свидетельство самого М. Горького — 24 февраля 1916 года он писал И. А. Бунину: «...вчера цензор зарезал длинное и недурное стихотворение Есенина “Марфа Посадница”, — назначенное <для журнала “Летопись”> в февраль...» (Письма, 309). В «Летописи» поэма не появилась; документов о цензурном запрещении «Марфы Посадницы» в архиве С.-Петербургского (Петроградского) комитета по делам печати (РГИА) обнаружить не удалось.
Со слов В. А. Мануйлова известна характеристика «Марфы Посадницы» Есениным (август 1921 г.): «Я эту вещь чуть ли не шестнадцати лет задумал, а написал в первые месяцы после начала войны. Теперь так бы не написал, другой стал. Хоть и раннее сочинение, а мне дорого. Бывает, что и ранние стихи без стыда потом вспоминаешь» (Восп., 2, 166).
Первая публикация произведения в газ. «Дело народа» была сопровождена редакционным примечанием: «Настоящая поэма С. Есенина, написанная в 1914 году, напечатана в сборнике “Скифы”, который появится в свет в ближайшие дни». Решение включить «Марфу Посадницу» в Ск-1 было принято после Февральской революции: поэма Есенина, наряду с редакционным предисловием, была подверстана к уже готовой книге (об этом свидетельствует римская пагинация предисловия и поэмы Есенина в Ск-1).
В Кр. звоне «Марфа Посадница» открывала цикл из пяти маленьких поэм Есенина «Стихослов». Эпиграфом ко всему циклу в целом были слова: «Помяни меня каплями дождевыми, яко стрелами пронизаема. Даниил Заточник». Они взяты из «Моления» названного древнерусского автора. Есенин процитировал здесь (по памяти и в сокращении) следующее место второй редакции этого сочинения: «...помяни мене под единем рубом лежащаго, зимою умираяща, и каплями дождевными, яко стрелами, пронизаема» («Русская хрестоматия: Памятники древней русской литературы и народной словесности». Для средних учебных заведений / Сост. Ф. Буслаев. Изд. 12-е, М., 1912, с. 135).
В мемуарном очерке «Нездешний вечер» М. И. Цветаева так описывает свое впечатление от авторского исполнения поэмы (вероятно, в 1916 г.): «Есенин читает “Марфу Посадницу”, принятую Горьким в “Летопись” и запрещенную цензурой. Помню сизые тучи голубей и черную — народного гнева. — “Как московский царь — на кровавой гульбе — продал душу свою — антихристу...”. Слушаю всеми корнями волос. Неужели этот херувим, это Milchgesicht[11], это оперное “Отоприте! Отоприте!”[12] — этот — это написал? — почувствовал? (С Есениным я никогда не перестала этому дивиться)» (журн. «Современные записки», Париж, 1936, <кн.> LXI, с. 179).
Одобрительное замечание о поэме содержится в письме Андрея Белого Иванову-Разумнику от 28 августа 1917 г., написанном после ознакомления со Ск-1: «“Марфа Посадница” порадовала особенно» (Есенин С. А. «Собр. соч. в шести томах», М., 1980, т. 6, с. 282).
Иванов-Разумник дал одну из первых оценок поэмы в печати: «На войну он <Есенин> отозвался “Марфой Посадницей” — первой революционной поэмой о внутренней силе народной, написанной еще в те дни (сентября 1914 года), когда почти все наши большие поэты <...> восторженно воспевали внешнюю силу государственную» (Ск-2, с. 2).
Несколько кратких отзывов о «Марфе Посаднице» появилось по выходе Кр. звона. Так, если З. Д. Бухарова почувствовала в поэме «яркую живую мистику, овеянную мощным духом новгородской вольницы» (Зн. тр., 1918, 3 марта (18 февраля), № 147; подпись: Фома Верный), а И. А. Майоров именовал «Марфу Посадницу» «провидением поэта» (газ. «За землю и волю», Казань, 1918, 9 июня (27 мая), № 112; подпись: Блокнот), то Н. Л. Янчевский оценил ее более сдержанно: «Есенин щеголяет музейной русской стариной, уже изжитой нашей деревней, — былинным складом своей “Марфы Посадницы”...» (журн. «Вестник шанявцев», М., 1918, № 5, 29 апреля, с. 126).
Годом позднее развернутый отклик на поэму был дан В. Л. Львовым-Рогачевским: «Сергей Есенин отозвался на революцию в 1918 г. в сборнике “Красный звон” целым рядом прекрасных стихотворений, проникнутых красотой ярких и необычных своих образов, согретых огнем неподдельного вдохновенья. Лучшим из этих стихотворений была былина о Марфе Посаднице, стильная, величественная и ударяющая по сердцам с неведомою силой... Это изумительное по строгой красоте стихотворение... показывало, какие возможности предстояли молодому поэту, которому в 1914 г. было всего 19 лет» (Львов-Рогачевский В. «Поэзия новой России: Поэты полей и городских окраин», М., 1919, с. 53–55). Почти в тех же выражениях («изумительная по силе и яркости») говорил о «балладе о Марфе Посаднице» В. В. Сиповский в своей книге «Поэзия народа: Пролетарская и крестьянская лирика наших дней» (Пг., 1923, с. 116).