Ты — мой берег, мой крутой,
Мой отлогий, мой ольховый,
Мой малинно-родниковый,
Хмелем весь перевитой.
Ты — мой лес, где я дышу,
Отдыхаю ежедневно,
Где свои стихи пишу
О тебе, моя царевна!
Ты мне — поймы и луга
И цветущая гвоздика,
Ты мне — радуга-дуга
И моей души владыка.
Царствуй! Трон и твой и мой,
Этот сад и эти груши,
Острова, моря и суши,
Все дарю тебе одной!
* * *
Мы с тобой два белых горностая,
Мех у нас один, в одну красу.
И квартира наша городская
Не в Москве — в большой глухом лесу.
Нас не узнают, когда в порыве
Говорят с восторгом: — Снежный ком! —
Как не ошибиться — мы впервые
Стали жить в обличии таком.
Мы не пассажиры, не на полке
Нас уносят вдаль не поезда,
Мы на высоченной старой елке,
А она не едет никуда!
Наша спальня — дремлющая хвоя,
Наш концерт — березовая тишь.
А в концертном зале только двое:
Слева я, а справа ты сидишь.
Нам с тобой, родная, так удобно,
Сосны и березы так прямы!
И над нами вьется так свободно
Голубая музыка зимы!
* * *
Хочу весны, хочу раздолья,
Хочу лугов, хочу травы.
Хочу влетать, как ветер Дона,
В ладони милые твои.
Хочу далекого заплыва
С тобой, у твоего плеча.
Хочу, чтоб в зеркало залива
Смотрелись мы, как два луча.
Хочу дороги через поде
В тот тихий лес, где любят нас,
Где белый гриб, под елкой стоя,
Расхвастался: — Я родом князь!
Хочу твоей большой, спокойной,
Текущей медленно в крови,
Единственно тебя достойной
Неиссякаемой любви!
* * *
Любовь не покупается,
Она дается богом.
Как странница, скитается
Она по всем дорогам!
Стучится в окна палочкой:
— Водички мне глоточек!
И где-нибудь на лавочке
Вздремнуть, поспать чуточек!
Хозяин глянет хмуро,
Чужой красой не бредя:
— Зайди, приляг на шкуру
Убитого медведя!
И на медвежьей полости,
Раскинув руки сонно,
Уснет Любовь, и в голосе
Прорвутся нотки стона.
Охотник, житель бора,
Пустил, а сам не знает,
Что рана в сердце скоро
Появится сквозная.
Он так ее полюбит,
Что про ружье забудет,
И, как за соболями,
Пойдет он за бровями!
* * *
Я обладаю женщиной. Одной,
Единственной, неповторимой.
Она мне сделалась родной,
Как дым из труб, необходимой!
О, как я к ней опаздывал, спешил,
Чтобы скорей от горя распрямиться.
Мне говорят, что много я грешил.
Я говорю: не шел на компромиссы!
Рубил сплеча, когда к моей любви
Корысть примазывалась в жены.
Я не сдавался, черт возьми,
Я вырывался из опасной зоны.
К свободе шел и пел, как дикий лось,
Что одолел прыжком засаду ловчую.
И надо мною солнце поднялось,
Свою любовь увидел я воочью!
* * *
Любовь во мне жива. Я счастлив встречами,
Как солнечным хождением по кругу.
О, если бы мы были обеспечены
Пожизненным стремлением друг к другу!
Высокое я вижу назначение
Моей любви к тебе. Твоя взаимность
Дает мне счастье, и ограничение,
И цельность чувств, и зрелую наивность.
Любимая! Как надо нам хранить
Тропиночку, что стелется нам под ноги.
И можно ли хоть каплю уронить
Из чаши, что с тобой мы вместе подняли?!
Ты для меня — единственное солнце
И рядом и на дальной отдаленности.
От пустоты случайных связей сохнут,
А я цвету, я цвет одной влюбленности.
А я своей густой зеленой кроной,
Которая в озерах отражается,
Единственно к тебе одной притронусь,
И все поет, и все преображается!
* * *
Гори, разгорайся,
Грозою грози мне, любовь!
Напитки и пытки,
Любовное зелье готовь!
Я выпью!
Мне мил твой
Спасительный, сладостный яд.
Пожары, пожары кругом…
Это дни нашей жизни горят.
Пылают озера.
Вода ключевая кипит.
Весь в саже,
Амур, как пожарник,
Не спит.
— Тушите! — кричит он.
Бьют струи
По крыльям огня.
И странное дело,
Они попадают в меня.
* * *
Губы от моря твои солоны,
Плечи налиты спокойною силой.
Черные волосы, как соловьи,
Вьют свою песню и музыку милую!
С кем еще можно тебя мне сравнить?
Строчкой какой осторожно дотронуться?
Главное то, что ты можешь хранить
Женскую скромность, а это достоинство.
Главное то, что в тебе доброта
Так постоянна, как солнышко на небе,
Не на замках она, не заперта,
Вот она, вся тут, и просится на люди!
Главное, ты и мила и умна,
Глупости бабьей в тебя не насовано.
Вся ты осмыслена, озарена,
Все в тебе диво и все согласовано!
* * *
Прекрасный подмосковный мудрый лес!
Лицо лесной реки в зеленой раме.
Там было много сказок и чудес.
Мы их с тобой придумывали сами.
— Загадывай желания свои,—
К тебе я обратился, — я волшебник! —
И замолчали в чащах соловьи,
И присмирел над Клязьмою ольшаник.
— Стань лесом для меня! —
И лес растет.
И я не я, а дерево прямое.
— Стань для меня ручьем! —
И он течет
И родниковой влагой корни моет.
— Стань иволгой!—
И ты в певучий плен
Сдаешься мне в урочище еловом.
— Стань соловьем! —
И серебро колен
Рассыпано по зарослям ольховым.
— Стань ландышем! — Пожалуйста! — И я,
Простившись и с тобой и со стихами,
Меняю сразу форму бытия
И для тебя в траве благоухаю!
И тихо говорю тебе: — Нагнись! —
Гляжу в глаза, в которых нет испуга.
Молю кого-то высшего: — Продлись,
Свидание цветка с дыханьем друга!
Я — лес, я — ландыш, я — ручей, я — клен,
Я — иволга, я — ты в каком-то роде!
Когда по-настоящему влюблен,
Тебе доступно все в родной природе!
* * *
Почему поет родник,
Ни на миг не умолкая?
Потому что он возник
Для тебя, моя родная.
Лучше всякого ковша
Две твоих ладони, Лада.
Холодна и хороша
Родниковая прохлада.
Пей! Живительный глоток
На какое-то мгновенье
Даст тебе телесный ток,
Силу, бодрость, вдохновенье.
Вот сама ты попила
И меня поугощала
И по полю поплыла
Величаво, величаво.
Майский полдень поднял ввысь
Жаворонка над простором.
Милая, остановись,
Слушай, как он там раскован.
Замерли и ты и я —
Нас искусство полонило.
От такого забытья
Ты косынку уронила!
* * *
Опять продолжаются наши прогулки,
Под нами не снег, а трава и земля,
И мы не в Москве, не в глухом переулке,