Эдит. Здравствуйте, сударь.
Станислав (вздрагивает и закрывает книгу). Простите меня, сударыня. (Кладет книгу в стопку и берет еще несколько.)
Эдит. Я вам помешала?
Станислав. Королева хочет взять с собой кое-какие книги, а я, вместо того чтобы складывать их в стопку, читал.
Эдит. На то вы и чтец.
Станислав. Чтец должен это делать для королевы, а не для собственного удовольствия.
Эдит. Королева отправилась на верховую прогулку?
Станислав. Когда королева отдавала приказания, на ней была амазонка. Она велела оседлать Поллукса. Думаю, что она поехала в лес. Она не рассчитывала вернуться до полудня.
Эдит. Надо же, вы знаете, как зовут лошадей. Это прелестно.
Станислав. Королева говорила при мне. Вы еще не видели Ее Величество?
Эдит. Милостивый государь, я была в тюрьме. Тони соблаговолил отпереть дверь только около десяти. Я ничего не знала об удивительном путешествии, к которому готовятся в замке.
Станислав. Я думаю, королева хочет вернуться в столицу…
Эдит. Вы так думаете?
Станислав. Насколько я понял, королева покинет Кранц сегодня после обеда.
Эдит. Для такого молодого человека, как вы, наверное, очень лестно и увлекательно поехать с королевой ко двору. Вы, наверное, счастливы?
Станислав. Ее Величество не оказывает мне честь быть в ее свите. Я остаюсь в Кранце.
Ее Величество, наверное, сочтет необходимым по возвращении в замок вас обо всем известить. (Идет за другими книгами и приносит их на стол.)
Эдит. Мы привыкли быть все время в пути и все время менять место пребывания. Ее Величество редко проводит более двух недель на одном месте.
Станислав. Две недели в городе должны вам доставить удовольствие.
Эдит. Если только мы там пробудем две недели. Я знаю Ее Величество: дня через три мы уедем в Обервальд или на озера.
Станислав. Я, увы, слишком недавно знаю Ее Величество и не могу ничего вам ответить.
Пауза. Станислав собирает книги.
Эдит. Вы знакомы с графом Фёном?
Станислав. Нет, сударыня.
Эдит. Это замечательный человек.
Станислав. Не сомневаюсь. Иначе он не занимал бы свой пост.
Эдит. Я вас поняла. Шеф полиции никогда не должен вызывать никаких симпатий у такого, как вы, вольнодумца. Во всяком случае, мне так кажется.
Станислав. Вы правы. Тот пост, что он занимает, не вызывает у меня никаких симпатий.
Эдит. Он охраняет королеву.
Станислав. Очень надеюсь, что это так. (Кланяется. Пауза.)
Эдит. Милостивый государь, вы, конечно, будете крайне удивлены, но у меня к вам от графа есть небольшое поручение.
Станислав. Ко мне?
Эдит. К вам.
Станислав. Я думал, что он покинул Кранц.
Эдит. Он должен был уехать на рассвете. Но, видимо, его удивило то, что здесь происходит. Меня часто упрекают в том, что я любопытна. Так вот, любопытство графа беспредельно. Он остался в Кранце. Я только что его видела. Он вас разыскивает.
Станислав. Мне не совсем ясно, чем такой человек, как я, может заинтересовать господина фон Фёна.
Эдит. Он мне этого не сказал, но он вас ищет. Он спросил, не могла ли я договориться с вами о встрече с ним.
Станислав. Это была бы для меня слишком большая честь, сударыня. Знает ли что нибудь Ее Величество о поручении, которое вам было дано?
Эдит. Дело в том, что… господин фон Фён не хотел бы беспокоить Ее Величество по поводу обычного расследования. Он предпочел бы, чтобы Ее Величество королева ничего не знала.
Станислав. Я нахожусь на службе Ее Величества. И только Ее Величество может мне приказывать.
Эдит. Господин фон Фён лучше, чем кто-либо, способен понять вашу позицию. И одобрить ее. Однако служба вынуждает его иногда нарушать протокол. Он действует скрытно и всем управляет. Впрочем, он предполагал, что Ваша реакция будет именно такой. Он просил передать, что, добиваясь этой встречи, он ищет вашей поддержки и что речь идет о безопасности Ее Величества.
Станислав. Я плохо знаю двор, сударыня. Означает ли это, что таким образом шеф полиции формулирует свой приказ?
Эдит (с улыбкой). Почти.
Станислав. Тогда, сударыня, мне остается только подчиниться. И проводите меня к господину фон Фёну. Я полагаю, что он не настаивает на том, чтобы этот… это свидание — как вы сказали — было прервано внезапным появлением королевы.
Эдит. Королева уехала верхом. А когда уезжают верхом, то уезжают далеко. Поллукс — настоящий дикарь. Эта библиотека, сударь мой, — самое надежное место. И самое укромное. Тони сопровождает Ее Величество. Герцог Вилленштейн трижды позвонит, прежде чем войти. В конце концов, я прослежу, чтобы не было никаких недоразумений.
Станислав. Я вижу, сударыня, что вы весьма преданы господину фон Фёну.
Эдит. Королеве, сударь мой. Но это почти одно и то же.
Станислав (кланяется). Я к услугам шефа полиции.
Эдит. Графа Фёна. Почему вы все время говорите «шеф полиции»? Министр граф Фён желает вас видеть.
Станислав. Я к его услугам.
Фрейлейн фон Берг идет к маленькой двери, открывает ее. Исчезает.
Граф Фён входит и прикрывает за собой дверь. Как и в предыдущем акте, он в сапогах. Держит шляпу в руке.
Граф. Простите меня, сударь, за неожиданное беспокойство. В вашем деле ничего нельзя предугадать, даже на пять минут вперед. В моей профессии, как бы странно это ни звучало, есть элемент поэзии. Он состоит в некой невесомости… непредвиденности. Короче говоря, вы поэт — я вовсе не преувеличиваю — и способны понять меня лучше, чем кто-либо. (Присаживается к столу.) Ведь вы поэт? Я не ошибся?
Станислав. Мне случается писать стихи.
Граф. Одно из стихотворений, если, конечно, этот термин может обозначать некое… произведение, написанное прозой (впрочем, это уже ваша профессия, так что не будем вдаваться в терминологические тонкости)… Одно из ваших стихотворений появилось в одном из левых листков. Королева, немного фрондерка, нашла его забавным и велела отпечатать в большом количестве экземпляров, так что ее стараниями у каждого при дворе есть ваши стихи.
Станислав. Я не знал…
Граф. Не перебивайте меня. Королева вольна поступать, как ей угодно. Ее занимают подобные шутки. Но порою она не отдает себе отчета в том, какой беспорядок могут произвести те силы, которые издали кажутся ей забавными, но становятся опасными, как только их действия приобретают общественный характер.
Для вас не секрет, что королева почтила ваши писания своим благорасположением? Так? Отвечайте!
Станислав. Что до меня, то я не придаю никакого значения этим строчкам. Я был крайне удивлен, услышав из уст Ее Величества, что королева ознакомилась с текстом и не считает его оскорбительным, а видит в нем только более или менее новый способ сочетания слов.
Граф. Сочетание слов было настолько неудачным — или удачным — все зависит от точки зрения, — что получилось подрывное произведение, провоцирующее скандал, и скандал произошел, страшный скандал. Вы знали об этом?
Станислав. Даже и не догадывался, и очень сожалею, господин фон граф. Ее Величество не сочло нужным поставить меня в известность.
Граф. Мне совершенно не нужно знать, каким образом Ее Величество королева, которая, повторяю, полностью свободна в своих поступках, вошла с вами в контакт. Я это выясню по возвращении. Мне важно знать, какую роль вы сыграли в Кранце и каким образом вам удалось добиться столь решительного переворота в сознании Ее Величества, чего никто не мог ожидать. (Помолчав.) Я слушаю вас.
Станислав. Вы меня удивляете, господин граф. О какой роли вы говорите? Королева волею каприза решила испробовать в роли чтеца одного несчастного поэта, жителя одного из своих городов. Вот и вся моя роль. Ни на какую другую я не смею претендовать.
Граф. Это верно. Не будем настаивать. Но если ваше присутствие в Кранце не имеет никакого отношения к перевороту в сознании Ее Величества, может быть вы постараетесь объяснить, почему вы переменились?
Станислав. Я плохо вас понимаю.
Граф. Я хотел сказать, может быть, вы не откажетесь попытаться объяснить, каким образом молодой, оппозиционно настроенный писатель в одночасье соглашается служить режиму. Да что там! Через две ступеньки пробежать иерархическую лестницу и оказаться в библиотеке королевы, на вершине горы, в горделивой позе. Подобное упражнение требует невероятной силы и ловкости.
Станислав. Случается, что молодость толкает человека в пагубную для него среду. Молодой человек быстро очаровывается и так же быстро устает. Для меня наступило время, когда ранее вдохновлявшие меня идеи перестали меня убеждать. Как все это скучно, господин граф. Королеву обвиняют во всевозможных мерзостях. Я решил принять ее предложение и составить собственное мнение. Мне хватило и беглого взгляда, чтобы убедиться в своей прошлой неправоте. Наша трагедия в том, что мы все очень далеки друг от друга, и одному человеку трудно познать другого. Когда люди знают друг друга, нет места печали и преступлениям.
Да вы же сами говорили, господин граф, что если бы королева показалась перед народом, между ними кончились бы все недоразумения.
Едва произнеся эти слова, Станислав понимает, какую совершил ошибку. Отворачивается. Граф придвигает кресло.
Граф. Где это я, черт возьми, так говорил?
Станислав. Пусть господин граф меня простит. Я заскользил по наклонной плоскости, как это случается со всеми, кто свои собственные слова приписывает другим людям. Мне казалось…