Но ведь я тебя узнала по стихам, Станислав.
Станислав. Да как я мог быть тем, кто написал эти строчки, да еще тысячи других, которые я сжег в деревне.
Королева. Так значит, те стихи, что ты сжег в деревне, были тоже обо мне?
Станислав. Да, о тебе.
Королева. И ты их сжег, потому что боялся, что дом обыщут и найдут их?
Станислав. Да.
Королева. Чтобы их не нашли после моей смерти?
Станислав. И не воспользовались ими после моей. Да.
Королева. После твоей смерти и после моей, какое это все имеет значение?
Станислав. Я не хотел, чтобы моя жертва была опорочена; и чтобы меня опорочили, я тоже не хотел. Тебя бы превратили в героиню, а меня — в героя.
Королева. Это было так оскорбительно?
Станислав. Да, любимая.
Королева. Значит, ты все время обо мне думал?
Станислав. Ты шла за мной, как призрак. Ты была навязчивой идеей. И так как я не мог к тебе приблизиться, мне оставалось только тебя ненавидеть. В мечтах я тебя душил. Я покупал твои портреты и разрывал на мелкие кусочки. Я разрывал их, жег, смотрел, как они корчатся в огне. А на стене видел негативом твое лицо. На улицах городов оно проплывало за стеклами витрин. Однажды я разбил витрину булыжником. За мной гнались, и я проскользнул в какой-то погреб. И просидел там три дня. Умирал от голода, холода, стыда. А ты сверкала на своих горах, как хрустальная люстра, безразличная, как звездное небо. Все самое низкое, что о тебе сочиняли, делало мою ненависть все более прекрасной. Ничто для меня не было достаточно гнусным. Тот текст, что ты читала, один из самых старых. Просто мои товарищи не решились опубликовать другие. Они подзадоривали меня, и я писал. Писал, писал, писал, не решаясь признаться, что это были письма к тебе. Я не просто писал, а писал к тебе.
Королева. Бедный мой, любимый.
Станислав. Ты знаешь, что такое писать и никогда не получать ответа, оскорблять кумира индийского, а тот только насмешливо улыбается.
Королева. Я тоже посылала тебе письма. Мой отец делал воздушных змеев и разрешал мне посылать им записки. Проткнешь дырку в бумажке, и бумажка ползет вверх по нитке. Я целовала записку и говорила ей: «Найди на небе моего любимого». Я никого не любила. Любимый — это был ты.
Станислав. А змеи были принцами.
Королева. Может быть, для отца с матерью. Но не для меня.
Станислав. Не надо на меня обижаться. Во мне еще сидит бунтарство. Но я его направлю против тех, кто желает тебе зла.
Королева. Обижаться на тебя, Станислав! Да я сама дикарка. Никогда не оставляй бунтарства, я за него-то тебя прежде всего и люблю.
Станислав. Для детей жестокости и буйства покой смертелен. Я должен был убить тебя еще там, в спальне, а потом покончить с собой. Окончательный способ любить.
Королева встает и отходит от Станислава. Потом снова к нему возвращается.
Королева. Станислав, ты сердишься на меня за то, что я уезжаю из Кранца?
Станислав. Я умолял тебя уехать.
Королева. Это было когда-то, а теперь ты на меня сердишься.
Станислав. Если бы ты осталась в Кранце, мне пришлось бы уйти.
Королева. А если бы я осталась в Кранце ради тебя, чтобы жить рядом с тобой, если бы я отреклась от власти, ты бы покинул Кранц, ты бы меня покинул?
Станислав. Все, что тускнеет, ужасно — это твои слова. Я очень скоро понял, что такое придворные интриги, ловушки этикета и протокола. За твоей спиной этот отвратительный дух проникает во все твои жилища. Мы стали бы всеобщей потехой. Бежать со всех ног, моя королева, бежать бы нам пришлось, тебе в одну сторону, мне — в другую, чтобы встречаться, как воры, украдкой.
Королева. Сегодня с утра у меня на уме одни женские сумасбродства.
Станислав. А у меня — мужские.
Королева. Завтра я буду в столице. Там я постараюсь нанести удар. Да поможет мне Бог, и чтоб все было хорошо. С тобой или для тебя я буду сражаться. Ты знаешь мой охотничий домик? Он станет нашей почтой. Ты будешь там ждать новостей от меня. Я пошлю Вилленштейна. Через две недели я вернусь в Кранц. Если я поеду в Вольмар, я дам тебе знать. И ты ко мне туда приедешь.
Станислав. Да, любимая.
Королева. Никого не слушай, ни под каким видом. Я пришлю Вилленштейна.
Станислав. Да, любимая.
Королева. Еще позавчера все это показалось бы мне отвратительным и выше моих сил. Сегодня я с радостью берусь за дело, и ничто меня не остановит. Это твоя заслуга.
Станислав. Да, любимая.
Королева. Тебе венчать меня на царство, Станислав. (Раскрывает объятия.)
Станислав. Да, любимая. (Долгий поцелуй, объятия. Королева, почти без чувств, высвобождается и прислоняется к печи.)
Королева. Нужно только дать распоряжения Феликсу. Поднимись в спальню. Найди Тони. Я приду туда перед отъездом. Мне надо научиться отрываться от тебя. А это тяжело.
Станислав. Все будет тяжело. Придай мне храбрости, о королева, я, может быть, трусливее тебя.
Королева (выпрямляясь). Двуглавый орел.
Станислав. Двуглавый орел.
Королева (бросается к нему и обнимает его голову). Если отрубить одну голову, орел умрет.
Станислав (долго ее обнимает). Я поднимаюсь. Ты должна еще отдать распоряжения. Только не задерживайся. В какой из комнат мне тебя ждать?
Королева. Моей комнатой в Кранце будет только та, в которой я тебя узнала.
Станислав поспешно поднимается по лестнице и уходит через галерею влево. Королева провожает его взглядом.
В то время как уходит Станислав, королева три раза дергает за ленту звонка. Вызывает Вилленштейна. Затем начинает ходить по комнате, поглядывая по сторонам, то и дело ударяя хлыстом по мебели. Потом ставит ногу на кресло, возле которого Станислав стоял на коленях. Открывается дверь справа. Входит Феликс фон Вилленштейн. Кланяется.
Королева. Входите, Феликс, я одна.
Феликс (выходит на середину комнаты). Я слушаю, Ваше Величество.
Королева. Все готово? Лошади? Экипаж? Почтовая карета?
Феликс. В час пополудни Вашему Величеству останется только сесть в карету, и мы тронемся в путь.
Королева (хлыстом указывает на стол). Тони принесет вам эти книги. Я беру их с собой. Я хочу, чтобы никто из слуг не входил в библиотеку до моего отъезда.
Феликс. Ваше Величество отправится в почтовой карете?
Королева. Я так решила. Но теперь передумала. Я поеду верхом.
Феликс. Ваше Величество желает въехать в столицу на лошади?
Королева. Я не люблю эту почтовую карету. Она мне напоминает о той трагедии, что произошла с королем. Вы находите неприличным то, что я поеду верхом? Если уж я решила показаться перед народом, то показаться надо как можно более полно. (Феликс молчит.) Скажите, о чем вы думаете? Не бойтесь.
Феликс. Дело в том… Ваше Величество… Знает ли Ваше Величество, что граф Фён поедет вместе с нами?
Королева (резко). Фён? Я думала, что он покинул Кранц еще утром.
Феликс. Должно быть, он узнал о намерениях Вашего Величества! Он в Кранце. Я его видел. Он сказал мне, что сам бы желал заняться обеспечением порядка.
Королева. Пусть займется! Я тоже кое-чем займусь, вот и все. Сколько у вас людей?
Феликс. Сотня шеволежеров и сто пятьдесят гвардейцев.
Королева. До последней станции я поеду в карете. Поужинаю в дороге. Разберитесь как хотите. Вы с пятьюдесятью людьми будете сопровождать мой экипаж. На последней станции я пересяду на лошадь. Легкая конница составит мой эскорт… Вы… Сколько человек в отряде фон Фёна?
Феликс. Человек двадцать.
Королева. На последней станции арестуйте господина фон Фёна. (Феликс отшатывается.) Возьмете пятьдесят гвардейцев, охраняющих мою карету. Арестуете фон Фёна и его людей. Это приказ. Вы войдете в город раньше нас. Сопроводите пленника в цитадель. Я вам дам сопроводительную бумагу. В цитадели вы освободите политических заключенных. Это будет первым актом моего царствования. И выстрелите из пушки.
Что у вас с лицом? Вы так любите господина фон Фёна?
Феликс. Нет, Ваше Величество, но я бы хотел… в общем… было бы лучше…
Королева. Говорите, да говорите же…
Феликс. Если Ваше Величество позволит, в таких обстоятельствах я предпочел бы ни на секунду не покидать Ваше Величество.
Королева. Это верно. Будет правильно, если вы примете участие в моем торжественном въезде. Капитан легких кавалеристов — ваш кузен?
Феликс. Да, Ваше Величество.
Королева. Вы уверены в нем?
Феликс. Как в самом себе.
Королева. Я видела, как он преодолевал препятствия. Хорошо держится в седле, и притом весьма грациозно. Вы поручите ему графа Фёна и его людей. Так как это мой маленький подарок эрцгерцогине, пусть он их бережет как зеницу ока. Естественно, вы предупредите его только на последней станции.
Феликс. Я буду сопровождать королеву?
Королева (как упрямому ребенку). Да! Вы и остальная часть войска. Повторяю вам, я не люблю почтовые кареты, я не люблю подножки экипажей. Я вернусь домой верхом, с открытым лицом и в форме полковника. Мы договорились?
Феликс. Я буду скрупулезно следовать распоряжениям Вашего Величества.
Королева. Ах, Феликс, не забудьте, что войска и оркестр должны быть построены в полдень под этими окнами, позади пруда. Когда ваши люди будут построены в парке, вы прикажете два раза протрубить сигнал. Так я узнаю, что пора предстать перед войсками.