К родственникам.) А вы зачем, вы как здесь? Посторонним здесь не место.
Следователь. Мы не посторонние.
Старшой. А кто же вы? Родственники? Передачу принесли? Освободите место.
Входит лейтенант.
Следователь. Я тебе говорю, мы не посторонние.
Лейтенант. Виноват, товарищ уполномоченный, боец не узнал.
Следователь. Ничего, ничего. Я обязан быть в форме. Начинайте посадку.
Старшой. Обзывайся имя-отчество! Агаева!
Блатарка. Ксения Ивановна!
Старшой. Порфирьева!
Та же блатарка. Мария Сергеевна.
Старшой. Рамишвили!
Та же блатарка. Тамара Ивановна!
Старшой. Григорьянц!
Та же блатарка. Обратно Ксения Ивановна!
Старшой. Верно. Селиверстова!
Та же блатарка. Не помню имя-отчество.
Старшой (делает аккуратно отметку в списке). Иди!
Блатарка двигается к машине налегке, и вслед за ней из-за кулис плывут ее многочисленные чемоданы и узлы.
Стой! Стой!
Узлы останавливаются.
Чьи это вещи?
Блатарка. Это мои вещи!
Старшой. Клади на землю!
Узлы кладутся на землю, а блатарка отходит назад.
Садись в машину. Потом получишь свои тряпки. Сидоров, принимай!
Блатарка уходит к машине. Гора узлов на сцене.
Хрусталева!
Этапная. Жанна Васильевна, сто сорок вторая, восемь лет.
Старшой. Иди!
Этапная, проходя, хватает один из узлов блатарки и уходит к машине. Так же сделают и остальные, когда их вызовут.
Коломкарова!
Вторая этапная. Софья Павловна, пятьдесят восемь — десять, одиннадцать-пятнадцать лет.
Старшой. Иди!
Вторая этапная уходит.
Галлиулина!
Третья этапная. Айша! Сто шестьдесят вторая, пять лет.
Старшой. Второй инициал?
Третья этапная. У нас нет вторых инициалов.
Старшой (сверяет со списком). Верно, нет, иди.
Третья этапная уходит.
Грачёва!
Четвертая этапная. Здесь Грачёва! Вот я! Только не пойду я! Пусть отправляют вместе с ребенком — я и начальнику так говорила.
Лейтенант. Дура! Здесь его будут кормить искусственно. А ты должна работать. Работать. А где у тебя молоко?
Четвертая этапная. Не пойду! Не оставлю ребенка! Знаю я, как искусственников кормят.
Лейтенант (старшому). Вычеркни ее пока! До выяснения.
Старшой (вычеркивает). Грачева! Иди назад.
Четвертая этапная (лейтенанту). Спасибо, начальник! (Улетает.)
Следователь. Порядка у вас тут не много.
Лейтенант. Обычная этапная картина.
Старшой. Воробьёва-Капельмейстер!
Пятая этапная. Здесь!
Старшой. Инициал?
Пятая этапная. Евгения Павловна, сто девяносто два — дэ, срок — шесть.
Старшой. Иди!
Пятая этапная уходит.
Зеленцова!
Шестая этапная. Софья Павловна, сто шестьдесят два, пять.
Старшой. Иди!
Зеленцова не уходит, но старшой не замечает этого.
Петерсон!
Седьмая этапная. Римма Ивановна, пятьдесят восемь — четырнадцать, десять лет.
Старшой. Иди!
Петерсон и Зеленцова, обнявшись, двигаются не спеша к машине.
Лейтенант. Наши молодожены.
Следователь. Это еще что за безобразие?
Лейтенант говорит что-то на ухо следователю.
(Плюет с отвращением.) Могли бы отправить в разные места.
Лейтенант. Пробовали с другими. Таких ведь много. Скандал, покушение на начальника, отказ от работы... Так проще.
Старшой. Родина!
Анна Ивановна (с хозяйственной сумкой в руках). Анна Ивановна! Пятьдесят восемь — семь, восемь, одиннадцать — двадцать пять и пять.
Старшой. А вещи твои где?
Анна Ивановна. Все со мной.
Лейтенант (подходя). Родина, тебе посылочка. (Передает сверток.)
Анна Ивановна. Отдайте назад тому, у кого взяли. У меня нет родных. (Уходит.)
Восьмая этапная. Шальная, право, шальная. Позвольте, я возьму.
Лейтенант. Вам я не имею права вручить передачу. (Кладет сверток на землю.)
Старшой. Дьячкова!
Восьмая этапная. Лилия Петровна!
Старшой. Лидия Петровна!
Восьмая этапная. Нет, Лилия.
Старшой. Верно, Лилия. Иди.
Восьмая этапная уходит.
Лейтенант. Распишись за этап. (Раскрывает книгу.)
Старшой. Где тут?
Лейтенант. Вот здесь.
Старшой расписывается.
Эх, и роспись у тебя геройская!
Старшой. Роспись что надо. До свиданьица. (Уходит.)
Сразу же шум отъезжающей машины. Шум стихает.
Прораб. Уехала наша Анна Ивановна.
Конец
Послесловие автора
В пьесе не много арготизмов. Автор надеется, что подлинная, страшная душа блатного мира и ее растлевающее влияние раскрыты здесь и без блатного языка. Если жаргонные слова и применяются, то почти всякий раз автор дает объяснение тем самым способом, который впервые применил Бунин, переводя «Гайавату», — ставил рядом с чужестранным словом его перевод в живой стихотворной строке.
Суть первой картины — ее обыкновенность. Убийство не должно никого удивлять. Во второй картине показано «арестантское счастье» — больничная койка для работяги и работа по специальности для зэка-врача. Но это счастье хрупко, непрочно, и его разрушает столкновение с «высшими силами», которые судорожно, торопливо играют роль начальства — всевозможного начальства.
Третья картина — центр пьесы. Здесь рассказано все о прошлом, предсказано будущее. Всем.
После лабиринта «геометрических чертежей» в кабинете следователя (четвертая картина) — шутовской карнавал этапа. В пятой картине все делают свое дело весело и равнодушно. Никто — ни начальники, ни заключенные не задумываются над смыслом того, что происходит. Все — люди и в то же время не люди.
Разумеется, автор знает, что ни пенициллина, ни автоматов не было в том году, к которому он относит действие своей пьесы. Эта пьеса — довоенная.
Комментарии
Тексты печатаются по изданиям:
Шаламов В. Очерки преступного мира. Воскрешение лиственницы. Перчатка, или КР-2. М.: Русская книга, 1992.
Шаламов В. Анна Ивановна. Пьеса. — Театр, 1989, № 1.
Впервые: Дон, 1989, № 1.
Тропа. Впервые: Московский комсомолец. 1988. 7 янв.
Графит. Впервые: Знамя. 1990. № 7.
Причал ада. Впервые: Сельская молодежь. 1988. № 11.
Тишина. Впервые: Литературная Россия. 1988. 29 янв.
Две встречи. Впервые: Сибирские огни. 1989. № 4.
Термометр Гришки Логина. Впервые: Знамя. 1989. № 6.
Облава. Впервые: Воскрешение лиственницы. М.: Худож. лит., 1989.
Храбрые глаза. Впервые: Сибирские огни. 1989. № 4.
Марсель Пруст. Впервые: Знамя. 1989. № 6.
Смытая фотография. Впервые: Вечерняя Москва. 1988. 17 дек.
Начальник политуправления. Впервые: Сибирские огни. 1989. № 4.
Рябоконь. Впервые: Московский комсомолец. 1989. 19 янв.
Житие инженера Кипреева. Впервые: Смена. 1988. № 88. Прототип инженера Кипреева — Г. Г. Демидов (см. коммент. к пьесе «Анна Ивановна»).
Боль. Впервые: Неделя. 1988. 25 июля. Сюжет был взят В. Шаламовым из автобиографического рассказа Ю. О. Домбровского.
Безымянная кошка. Впервые: Колымские рассказы. М.: Современник, 1991.
Чужой хлеб. Впервые: Московский комсомолец. 1988. 7 янв.
Кража. Впервые: Воскрешение лиственницы. М.: Худож. лит., 1989.
Город на горе. Впервые: Каскад, 1989, окт.-ноябрь
Экзамен. Впервые: Волга. 1989. № 7.
За письмом. Впервые: Знамя. 1989. № 6. В рассказе описана поездка В. Шаламова за письмом Б. Пастернака в 1952 году.
Золотая медаль. Впервые: Подъем. 1990. № 3. Рассказ «Золотая медаль» В. Т. Шаламов писал совсем по-особому, необычно для себя собирал материалы, изучал документы и письма Натальи Сергеевны Климовой (1885–1918), героини рассказа, которая принадлежала к когорте русских революционеров. Вторая героиня — Наталья Ивановна Столярова (1912–1984), переводчица, женщина высоких нравственных качеств, в иных исторических обстоятельствах проявившая не меньший героизм, чем ее мать, Н. С. Климова, которая участвовала в подготовке взрыва на Аптекарском острове.
В. Т. Шаламов писал Н. И. Столяровой в 1966 году: «Было чересчур смело с моей стороны предложить написать повесть о Вашей матери — “Повесть наших отцов”. И не потому, что мне не близко это. Напротив, только эта тема близка мне с юности, с раннего детства. Физический герой, физические люди одни и те же для Вас и для меня.
Соколов-“Медведь” с детства привлекает мое внимание. И до сих пор помню строки из романа Савинкова: ...“Потом Володя увидел высокую вороную лошадь и встревоженное лицо Елизара. А потом закачались рессоры и один за другим замелькали фонари и дома. А уже на Невском, где исхлестанный Елизаром рысак, теряя пену, замедлил бешеный бег, Володя понял, что Елизар спас ему жизнь...”
Не бог весть какая проза, не бог весть какая поэтичность. Но в жизни каждого человека есть какая-то своя книга, сыгравшая большую роль в жизни.
Такой книгой для меня была “То, чего не было” Савинкова <...>.
Я хочу написать не биографию, но по-своему — рассказ в своей обычной манере <...>. Я напишу рассказ сам для себя о великой преемственности, о тех живых Буддах, которыми живет земля, о личных связях поколений, о безымянных героях...»
У стремени. Впервые: Воскрешение лиственницы. М.: Худож. лит., 1989. Берзин Эдуард Петрович (1894–1938) участвовал в раскрытии заговора Локкарта в 1918 г., в 1930–1931 гг. возглавлял строительство Вишерского химического завода, в ноябре 1931 г. направлен на Колыму, с 3 декабря — директор Дальстроя; 19 декабря 1937 г. арестован в городе Александрове; 1 августа 1938 г. расстрелян. Медведь Филипп Демьянович (1890–1943) — начальник Ленинградского ОГПУ. Овидий Публий Назон (43 до н. э. — ок. 18 н. э.) — римский поэт, около 10 лет провел в изгнании и умер в г. Томы (Констанца).