Ввиду формальной отмены цензуры в 1830 г. запрещение драмы «Король забавляется» было незаконным, и Гюго, по его словам, «не имея возможности непосредственно напасть на правительство», обратился в коммерческий суд с иском к театру Французской Комедии, требуя возмещения материальных потерь от снятия пьесы. Суд не решился пойти против правительства, но процесс Гюго, получивший широкую огласку и подхваченный либеральными газетами, сыграл свою роль в борьбе за свободу печати.
Постановка драмы «Король забавляется» была осуществлена во Франции только через 50 лет, 22 ноября 1882 г.
В январе 1857 г., когда Гюго был в изгнании, композитор Верди поставил в Париже оперу «Риголетто» по мотивам драмы «Король забавляется».
Действие драмы происходит в первой половине XVI в., в период правления короля Франциска I (1515–1547) — видного представителя нарождавшегося французского абсолютизма. При нем резко снизилось значение старых сословных учреждений, ограничивавших раньше власть короля, крупные феодалы стали терять независимость на местах и превращаться в придворных, интересы церкви были подчинены трону, увеличились налоги; при издании законов король руководствовался только формулой «ибо так нам угодно».
Завоевательные походы Франциска I в богатую Италию способствовали росту торговли и развитию французской буржуазии; при нем начинается расцвет культуры Возрождения. Король покровительствовал искусствам и наукам, основал светский университет Коллеж де Франс и сам занимался поэзией.
Приурочив действие драмы «Король забавляется» к эпохе Франциска I, Гюго получил возможность особенно наглядно показать аморальность придворных нравов и бесчеловечность абсолютизма. В основу образа Франциска I в пьесе положена характеристика, данная ему современниками, которые рисуют этого «короля-дворянина» безрассудно храбрым, любящим наслаждения, легкомысленным эгоистом и честолюбцем. Гюго подчеркивает эти стороны характера короля, рисуя вместе с тем низкопоклонство и аморализм окружающих его вельмож. Вводя в действие ряд исторических фигур, Гюго стремился создать правдивую рамку для основного сюжета пьесы. Но по существу история остается здесь условным фоном для моральной и политической проблематики.
Тейлор — барон Исидор Тейлор; состоял в 1824 г. в должности королевского комиссара при театре Французской Комедии.
Хартия-правда — имеется в виду конституция (хартия) 1830 г. Королю Луи-Филиппу приписывалась фраза: «Отныне хартия станет правдой».
Видок — полицейский сыщик, в прошлом уголовный преступник; приобрел известность благодаря опубликованным в 1828 г. весьма пошлым, рассчитанным на сенсацию «Мемуарам Видока».
…вроде битвы при Монлери… — Битва при Монлери произошла в 1465 г. между войсками французского короля Людовика XI и войсками его врагов-феодалов во главе с бургундским герцогом Карлом Смелым. Она описана историографом Людовика XI Матье в его книге «История царствования Людовика XI».
Трибуле — придворный шут королей Людовика XII и Франциска I, упоминаемый в хрониках того времени и в романе Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль», где он назван «глупомудрым». Настоящее его имя было Фериаль; Трибуле — его прозвище, происходящее от старофранцузского глагола «tribouler» — дергать, беспокоить. Однако характер персонажа, выведенного Гюго под этим именем, является вымышленным, так же как и весь сюжет драмы.
Де Косе Шарль — полководец Франциска I, маршал Франции Сен-Валье (Жан де Пуатье, сеньер де Сен-Валье) — вельможа при дворе Франциска I. Все, что говорится в драме о дочери Сен-Валье Диане де Пуатье, не соответствует историческим фактам.
Реньяр Жан (1655–1709) — французский драматург, автор развлекательных комедий нередко фривольного содержания. «Школа жен», «Амфитрион» — комедии Мольера, где изображаются двусмысленные положения, связанные с вопросами брака и любви. Данден, Сганарель — персонажи из комедий Мольера, ревнивцы, обманутые своими женами. Главная сцена «Тартюфа» — имеется в виду сцена из комедии Мольера, в которой святоша-лицемер Тартюф пытается соблазнить жену своего благодетеля Оргона.
…по словам Брантома… — Пьер Б рантом (1540–1614) — французский писатель, автор мемуаров, в которых дается живая картина придворной жизни и нравов того времени. Сочинение Брантома «Жизнь знаменитых людей и великих полководцев французских и иностранных» — один из основных источников Гюго при работе его над драмой «Король забавляется».
Катрен — четверостишие.
Маро Клеман (1496–1544) — один из видных поэтов французского Возрождения; состоял одно время на службе у Франциска I. В своих легких, изящных стихах, полных светлой жизнерадостности, он отчасти отразил нравы придворного общества. Однако Клеман Маро отнюдь не был таким беспринципным придворным угодником, каким изобразил его Гюго. Гуманист и свободомыслящий в религиозных вопросах, он часто обличал жестокость и несправедливость; много раз он подвергался гонениям и должен был окончить жизнь на чужбине.
Ваш стих о Трибуле. — Приводимые здесь стихи принадлежат в действительности не Клеману Маро, а его отцу Жану Маро, занимавшему при Франциске I пост королевского историографа.
Его любезная, что устрашит в Кале все войско англичан… — Намек на французскую национальную героиню XV в. Жанну д'Арк, возглавившую один из французских отрядов во время Столетней войны с Англией. В результате патриотического подъема французского народа, ярко проявившегося в выступлении Жанны д'Арк, англичане были изгнаны из Франции и к 1450 г. в их руках остался лишь порт Кале.
…единственной сестрицы: ученых при дворе угодно видеть ей. — Сестра короля Франциска I, Маргарита Наваррская, собрала при своем дворе кружок ученых гуманистов; она защищала религиозное свободомыслие, покровительствовала поэтам и сама была даровитой писательницей.
Блеск лилий Валуа темней моих седин… — На гербе королевского дома Валуа, к которому принадлежал Франциск I, были изображены белые лилии.
«Бурбон, Марсель увидя…» — Гюго приводит здесь куплеты из старой солдатской песни, найденной им в мемуарах Брантома.
Кто? Папа, Дориа, Карл Пятый иль султан? — Франциск I вел ожесточенные войны с Карлом V за господство в Северной Италии. В ходе этих войн он примкнул к Лиге, организованной против Габсбургов папой Климентом VII и английским королем, а в 1535 г. заключил союз против Карла V с турецким султаном Сулейманом Великолепным. Андреа Дориа стоял во главе генуэзского флота во время итальянских войн Франциска I и вначале поддерживал французов против Миланского герцога; но когда Франциск I отказался дать Генуе обещанные льготы, Дориа внезапно примкнул к Карлу V.
Он, бившийся всю ночь при Мариньяно…— Битва при Мариньяно произошла в 1515 г. между войсками Франциска I и соединенной армией итальянских князей и швейцарцев, хозяйничавших в ту пору в Северной Италии. Победа, одержанная в этом сражении Франциском I, явилась важным этапом в борьбе французских королей за Миланское герцогство.
Рюи Блаз
ПРЕДИСЛОВИЕ
Три рода зрителей составляют то, что принято называть публикой: во-первых, женщины; во-вторых, мыслители; в-третьих, толпа в собственном значении этого слова. Толпа требует от драматического произведения почти исключительно действия; женщины прежде всего желают в нем видеть страсть; мыслители ищут в нем предпочтительно характеры. Внимательно изучая эти категории зрителей, мы наблюдаем следующее: толпа так любит действие, что в случае надобности согласна пренебречь характерами и страстями.
[То есть стилем. Ибо если действие может во многих случаях выражаться самим же действием, то страсти и характеры, за очень немногими исключениями, выражаются только словом. Слово же в театре, твердо закрепленное, а не витающее слово, есть стиль.
Пусть каждое действующее лицо разговаривает так, как ему надлежит говорить, — sibi constet, по выражению Горация. В этом все дело. (Прим. автора.)]
Женщины, интересуясь, правда, и действием, так поглощены развитием страсти, что уделяют мало внимания обрисовке характеров; что же касается мыслителей, то им так нравится видеть на сцене характеры, то есть живых людей, что, охотно принимая страсть как естественный побочный элемент драматического произведения, они готовы считать действие досадной помехой. Это происходит оттого, что толпа требует от театра главным образом ярких впечатлений, женщина — чувств, мыслитель — размышлений. Все хотят наслаждения, но одни — наслаждения для глаз, другие — наслаждения для сердца, а последние — наслаждения для ума. Отсюда три рода совершенно разных произведении на нашей сцене: один простонародный и низкий, два прославленных и высоких, но одинаково удовлетворяющих определенную потребность: для толпы — мелодрама; для женщин — трагедия, анализирующая страсть; для мыслителей — комедия, изображающая человеческую природу.
Заметим мимоходом, что мы не собираемся устанавливать здесь что-либо непреложное, и просим читателя, чтобы он сам ввел в высказанную нами мысль ограничения, которые она может потребовать. Общие понятия всегда допускают исключения, мы отлично знаем, что толпа есть нечто великое, где можно найти все — как врожденное чувство прекрасного, так и склонность к посредственному, как любовь к идеальному, так и влечение к пошлому, мы знаем также, что всякий законченный мыслитель должен быть женщиной по утонченности чувств, и нам хорошо известно, что, благодаря таинственному закону, соединяющему оба пола и душой и телом, в женщине зачастую таится мыслитель. Отметив это и еще раз попросив читателя не придавать безоговорочного смысла немногим словам, которые нам остается сказать, продолжим нашу мысль.
Для каждого, кто всмотрится в три разряда зрителей, о которых мы сейчас говорили, очевидно, что все три правы. Женщины правы, требуя, чтобы душу их волновали; мыслители правы, требуя, чтобы их поучали, а толпа справедливо требует, чтобы ее забавляли. Из этих очевидных обстоятельств вытекает закон драмы. И в самом деле: создавать по ту сторону огненного барьера, называемого театральной рампой и отграничивающего реальный мир от мира идеального, создавать, в условиях сочетания искусства и природы, и наделять жизнью характеры, то есть, повторяем, людей; вложить в этих людей, в эти характеры, страсти, которые развивают характеры и изменяют людей; и, наконец, порождать из столкновения этих характеров и страстей с великими, установленными провидением, законами человеческую жизнь, то есть великие, ничтожные, горестные, смешные или ужасные события, доставляющие душе наслаждение, называемое интересом, а уму дающие назидание, называемое моралью, — такова цель драмы. Драма имеет, следовательно, нечто общее с трагедией, благодаря изображению в ней страстей, и с комедией — благодаря изображению в ней характеров. Драма есть третья большая форма искусства, объемлющая, заключающая в себе и оплодотворяющая и трагедию и комедию. Корнель и Мольер существовали бы независимо друг от друга, не будь между ними Шекспира, протягивающего Корнелю левую руку, а Мольеру правую. Так сходятся оба противоположных электричества комедии и трагедии, и вспыхивающая от этог