— Какого черта он здесь прохлаждается! — крикнула она Джонсону. — Разве больше нет работы? Неужели я все должна делать сама?
— Послушай, дорогая, — умоляюще сказал Джонсон, — у него же ночное дежурство…
— Какое мне до этого дело? — и, обращаясь ко мне, заявила: — Иди и вымой посуду! Если кому-то и нужно отдохнуть, так это мне. А ты иди и делай то, за что тебе платят деньги!
— Эй, Лола! — прикрикнул Джонсон.
Но я был уже на ногах.
— Извините, миссис Джонсон. Как скажете.
— Лола! Перестань так говорить с парнем, — Джонсон был уже не на шутку встревожен.
— Не понукай! — закричала она. — Я только и нужна тебе для того, чтобы готовить, убирать посуду и спать с тобой!
Круто повернувшись, Лола хлопнула дверью.
Джонсон оставил посуду и вышел на веранду. Он плохо выглядел.
— Она переутомилась, сильно устала, — оправдывался бедный муж. — С женщинами это бывает. Им надо разрядиться. Ничего, завтра она будет в порядке. Правда, Джек… Раньше она так никогда не говорила. Думаешь, мне стоит поговорить с ней и успокоить?
Я не мог сказать ему, как обстоят дела в действительности. Лола искала повод для ссоры, чтобы спать одной. Ночью ей надо выйти и поговорить со мной.
— Я бы оставил ее в покое, мистер Джонсон. Держу пари, что завтра она посмиреет. Что, если нам заняться посудой?
— Ты хороший парень, Джек. Большинство мужчин психанули бы, если бы с ними говорили так, как она с тобой. Мне было стыдно. Ты говоришь, завтра все будет иначе? Ладно, я поговорю с ней завтра. Она, кажется, не понимает, какую пользу ты нам приносишь.
— Забудьте обо всем этом, — попросил я. — Давайте работать.
До начала восьмого мы убирали кухню, возились с насосами, разбирались с металлоломом, чинили две приехавшие машины. Только один раз показалась Лола: в четыре часа, одетая в свое шикарное зеленое платье, она садилась в «меркурий». Машина двинулась по направлению к Вентворту. Не собралась ли она в полицию? Джонсону я это не сказал, а только поинтересовался, куда это Лола направилась.
— Она и раньше так делала, когда случались размолвки, — Джонсон поморщился. — Удирает в кино. Теперь вернется не раньше чем в двенадцать. Что ж, придется управляться самим, Джек. А ты умеешь готовить?
— Почему бы и нет? Во всяком случае, с цыплятами я управлюсь.
Когда я готовил цыплят, а Карл возился с сандвичами, состоялось еще одно признание Джонсона: он не очень счастлив с Лолой.
— Моя первая жена была совсем не такой, — сказал он, нарезая тонкими ломтиками хлеб. — Мы вместе учились в одной школе, вместе росли. Она была моей ровесницей. А эта — сумасбродка. Работает, конечно, как черт. Но Эмми, моя первая жена, никогда не стала бы говорить так и тем более не умчалась бы сломя голову… Когда Лола входит в раж, мне хочется треснуть ее хорошенько…
«Это так же опасно, как стегнуть гремучую змею», — подумал я, но вслух ничего не сказал.
— Я часто спрашивал себя, откуда она приехала. Этого Лола мне никогда не говорила. Она грубая, Джек. Должно быть, она вела суровую жизнь. Меня также беспокоит, что она делает в Вентворте. Честно говоря, я сомневаюсь насчет кино. Когда ты появился, я рассчитывал, что мы с ней будем ездить в кино вместе. Но стоило мне предложить это, как она стала говорить, что у нее болит голова. Иногда я думаю… — он не закончил фразу, покачал головой и замолчал; тяжело ступая, направился к буфету за маслом.
— О чем вы думаете? — спросил я, чувствуя к нему жалость.
— Неважно, — он стал намазывать на хлеб масло. — Думаю, я и так уж слишком разболтался.
К полуночи движение спало. Мы с Джонсоном вдвоем крутились в закусочной. Мои жареные цыплята имели успех. Я продал десять обедов, и они были неплохи. Наконец, к бунгало подъехала машина, и из нее вышла Лола. Она сразу же прошла в дом: мы слышали, как хлопнула дверь ее спальни.
Джонсон покачал головой.
— Так ты считаешь, что лучше поговорить с ней завтра?
— Конечно.
— Может быть, ты и прав. — Он все еще выглядел озабоченным. — Думаю, и мне пора закругляться. Кажется, мы все убрали.
— Спокойной ночи, мистер Джонсон.
— Спокойной ночи, Джек.
Я слышал, как он шел к бунгало. Свет в комнате жены еще горел, но он погас, едва Джонсон открыл входную дверь.
Я пошел на веранду закусочной и сел в одно из плетеных кресел, чувствуя себя усталым, испуганным и больным до изнеможения. Я курил сигарету и сидел в ожидании. Мне предстояло долгое ожидание. Я представил Лолу — одну в спальне, тоже ожидающей, когда Джонсон заснет. Интересно, о чем она думает? Что планирует?
Если бы я хранил деньги у себя, вместо того, чтобы отдать их Джонсону, я мог бы уже сейчас пуститься в путь. Уговорил бы первого же шофера, остановившегося для заправки, подвезти меня до Тропика-Спрингс. Но без денег я не мог ничего.
Так я и сидел, не зная своей участи.
ГЛАВА 6
Часы на моей руке показывали час сорок. Я совсем изнемог, и вдруг увидел, как миссис Джонсон выходит из бунгало. На ней была белая рубашка и широкая пестрая юбка, стянутая на талии и крутящаяся вокруг бедер. Похоже, женщина собралась на свидание.
Лола увидела, где я сижу, по сигарете, зажатой в зубах. Я выкинул сигарету, и она прочертила красную дугу в темноте. Лола медленно поднялась по ступенькам и опустилась в кресло рядом.
— Дай мне сигарету, — попросила она.
Я вручил ей всю пачку и зажигалку. Я не мог заставить себя прислуживать этой злюке.
Она закурила, вернула мне сигареты и зажигалку. Ее пальцы коснулись меня: они были горячие и сухие.
— Да, задал ты мне задачу. Я была уверена, что имею дело с жуликом, но не додумалась, что ты такая знаменитость! Беглый взломщик сейфов…
— Какое вам дело до того, кем я был, если я хорошо работаю и делаю деньги для вашего мужа?
— Я уже об этом подумала.
Она вытянула свои длинные ноги и откинулась на спинку кресла.
— Если я не донесу на тебя, у меня будут неприятности.
— Так вы собираетесь сообщить в полицию?
— Я еще не решила. — Она выбросила сигарету и после долгой паузы сказала: — Это зависит от тебя. В газете говорится, что ты работал в одной фирме…
Я посмотрел на нее, но не мог видеть ее лица.
— И что из этого?
— У Карла сейф от Лоуренса. Я хочу, чтобы ты его открыл.
Итак, Рикс был прав: она охотится за деньгами Джонсона.
— Вы хотите взять оттуда что-нибудь? Почему бы вам не попросить Джонсона…
— Не будь дураком! — Она сердито скрипнула стулом. — Вспомни, что я сказала сегодня утром. Теперь все пойдет так, как я скажу… Или…
— Зачем вам, его жене, красть эти деньги?
— Если ты не откроешь сейф, то вернешься в Фарнворт… — Лола скрестила ноги и погладила юбку. — Я слышала об этой тюрьме. Ну-ну, не вздрагивай так… У тебя ведь есть выбор. Ну как, откроешь сейф или предпочтешь возвратиться в Фарнворт?
— Значит, Рикс был прав: вы охотитесь за деньгами Джонсона.
— Неважно, что говорит Рикс. Ты собираешься открыть сейф?
— Предположим, я его открою. Что потом?
— Я дам тебе тысячу долларов и двадцать четыре часа на то, чтобы убраться отсюда.
Она, конечно, составила свой план. Я открываю сейф, она дает мне тысячу долларов, я удираю. Джонсон утром находит сейф открытым. Меня нет. Значит, все деньги взял я. Никогда и никому не придет в голову подозревать жену. Все, что ей нужно сделать, так это спрятать где-нибудь свой капитал и ждать. Если меня схватят и я признаюсь, что это миссис Джонсон похитила деньги, мне вряд ли поверят. Я каторжник, взломщик, беглец; мое место в тюрьме. Когда вся эта буча уляжется, Лола возьмет деньги и исчезнет.
Милый планчик, и он вполне может удаться.
— А знаете, что Карл собирался сделать с теми деньгами, которые вы собираетесь украсть? — сказал я, глядя в ее сторону. — Он хотел отправиться в кругосветное путешествие и вас взять с собой. Неужели вам не хочется поехать в кругосветное путешествие?
— С ним? С этим старым толстым дураком? — В ее голосе звучала злоба.
— Но он любит вас. Неужели вы вышли за него замуж только для того, чтобы ограбить?
— Заткнись! Сколько времени тебе нужно для того, чтобы открыть сейф?
— Не знаю. Может быть, я вообще не смогу его открыть. Этот сейф — крепкий орешек. Не зная комбинации, открыть его практически невозможно.
— Тогда пеняй на себя, Чет Карсон.
Я решил тянуть время. Конечно, не было такого сейфа Лоуренса, которого бы я не мог открыть. Но мысль о том, что мой добрый хозяин лишится своих денег, приводила меня в ужас. Еще больше меня ужасала мысль, что до конца своих дней он будет думать, что я — вор. Он был моим другом, пожалуй, моим единственным другом. Но если я это сделаю… А если нет? Предательство или тюрьма? Мне нужно было все обдумать. Ведь должен же быть какой-то выход.
Все еще занятый этими мыслями, я спросил:
— А где стоит этот сейф?
— В бунгало, в гостиной.
— И как я смогу его открыть, чтобы ваш муж этого не заметил?
— В субботу Джонсон собирается на встречу легионеров. Тогда ты его и откроешь.
Я швырнул остаток сигареты в темноту и тут же закурил новую.
— А что собираетесь делать вы, пока я буду трудиться над сейфом? Наблюдать за мной?
— Это мое дежурство. Я буду печь пироги на кухне. Я ничего не буду видеть и слышать.
Я понял: мне придется удирать. Да, я потеряю хорошую работу. Зато не предам Джонсона, а это для меня важнее всего.
— В какое время он уедет и когда вернется?
— Уедет в семь, а вернется около двух.
Отлично, теперь я знаю, что мне делать. Ты, сука, получишь небольшой сюрприз. О'кей, я открою сейф, а когда ты пойдешь за денежками, то… Это будет небольшой сюрприз. Но к тому времени я уже буду далеко в горах. Я прослежу за тем, чтобы ты не смогла воспользоваться телефоном, и я уверен, что ты не сможешь поднять тревогу до тех пор, пока не вернется Джонсон. А потом, когда я буду далеко, я напишу ему обо всем и верну деньги. Тогда он поверит мне и узнает, на какой вероломной твари женат.