— Привет. — Я протянул руку.
Он кивнул, вяло пожал мне руку и тут же ее отпустил.
— Пойдемте, я покажу вам вашу комнату, — предложил я. — Или сначала чашечку кофе?
— Нет, благодарю. Нет… Мне ничего не надо. — Он беспомощно огляделся.
— Тогда я покажу вам комнату, а потом пойдем в тир.
— А чего там смотреть? Я уверен, что все нормально.
— Хорошо. — Я повернулся к «шимпанзе». — Отнесите чемодан в бунгало. Миссис Бенсон покажет, куда его поставить.
Раймондо и Ник вышли из бунгало, уже без ящиков. Раймондо направился к нам.
— Отличный у вас дом, мистер Бенсон, — застрекотал он. — Продукты доставлены по назначению. — Он перевел взгляд на Тимотео, и улыбка сменилась презрительной усмешкой. — Привет, мистер Саванто. Готовитесь к стрельбе? Пиф-паф, ой-ей-ей?
В армии мне частенько приходилось иметь дело с такими вот наглецами. Я решил сразу же поставить на место этого волосатого болтуна.
— Отнеси патроны и ружье в тир! — гаркнул я голосом армейского сержанта. Думаю, меня было слышно за полмили. — Какого черта ты здесь прохлаждаешься?
Едва ли пощечина удивила бы Раймонда больше, чем мой окрик. На мгновение он растерялся, но затем его лицо окаменело, а глаза яростно блеснули.
— Вы это мне?
Попадались мне и крепкие орешки, которые не реагировали на голос. Таким приходилось объяснять, кто здесь старший по званию. С Раймондо, правда, мы были на равных, но меня это не волновало. Меня вдохновляла облигация на сумму в двадцать пять тысяч долларов, да и в драке, похоже, я бы с ним справился, несмотря на его мускулы.
— Ты слышал меня, красавчик? Делай, что тебе сказано, и поменьше болтай!
Мы смотрели друг на друга. Он едва не бросился на меня, но в последний момент сдержался. На его лице появилась злобная улыбка.
— Хорошо, мистер Бенсон.
— И прекрати улыбаться по каждому поводу. Мне это не нравится.
Он взглянул на Тимотео, затем на Ника.
— Вы не должны так говорить со мной. — В его голосе не чувствовалось уверенности. Правда, боялся он не меня, а своего босса.
— Неужели? А кто ты такой, черт побери? — проревел я. — Я говорю так, как мне хочется! Я тут хозяин! Если тебе это не нравится, катись к чертовой матери и скажи об этом своему боссу. И не забудь повторить то, что ты говорил мне. Насчет его правой руки, левой руки и левой ноги. Возможно, он обхохочется, но лично я в этом сомневаюсь. Отнеси в тир патроны и ружье, и чтобы я тебя больше не видел!
Повисла тяжелая тишина. Раймондо посерел под загаром. Он никак не мог решить, броситься на меня или смириться.
— Никто… — начал он дрожащим от негодования голосом.
Но я уже видел, что он проиграл.
— Ты меня слышал? Проваливай!
И Раймондо медленно пошел к грузовичку. Сел за руль, подождал, пока Ник залезет в кабину, и покатил к тиру.
Тимотео стоял как зачарованный, глядя в мою сторону. Я улыбнулся:
— Не нравится мне этот парень. Я долго прослужил в армии. Если мне кто-то не нравится, я привожу его в чувство. Так вы действительно не хотите выпить кофе?
Он шумно сглотнул и покачал головой.
Подошел водитель «Кадиллака», наблюдавший за нашей стычкой с Раймондо из кабины.
— Извините, сэр, — подобострастно обратился он ко мне. — Вы позволите мне поговорить с мистером Саванто?
Похоже, его мне удалось напугать.
— Валяйте, — ответил я и направился к бунгало.
Люси стояла на веранде. Я знал, что она все видела и слышала, и хотел успокоить ее.
— Я должен был поставить его на место, дорогая. Не волнуйся. Теперь он будет как шелковый.
— О, Джей! — Она вся дрожала.
— Не надо, детка, забудь об этом. — Я быстро поцеловал ее. — Не пугайся. — Я ободряюще улыбнулся, но она все так же испуганно смотрела на меня. — Это профессиональный прием. Стоит только гаркнуть как следует, и все становится на свои места.
— Извини, Джей. — Она попыталась улыбнуться. — Я никогда не слышала, чтобы ты так кричал.
— Люси, это же профессиональный прием. В армии без этого никуда. — Я уже начал проявлять нетерпение. Драгоценное время уходило впустую. — Ты поедешь в банк?
— Да.
— Если тебе что-то понадобится, покупай. Ты посмотрела, какие они привезли продукты?
— Еще нет.
— Посмотри, пожалуйста. Если чего-то не хватает, купи. Хорошо?
— Да.
Я услышал, как ожил мотор «Кадиллака». Автомобиль развернулся и тронулся в обратный путь. Тимотео, стоя на том же месте, смотрел ему вслед, заложив руки за спину. Мне он напоминал собачонку, брошенную хозяином.
— Я должен заняться Тимотео. Увидимся за ленчем, — сказал я и спустился с веранды.
Услышав мои шаги, Тимотео обернулся.
— Пойдемте в тир, — предложил я, — там и поговорим.
Грузовичок как раз отъехал от тира и взял курс на пальмы. Молча мы вошли в прохладу и полумрак пристройки. В сотне ярдов от нас на жарком солнце застыли мишени.
У одной из деревянных скамей стояли два ящика с патронами, тут же лежало ружье в брезентовом чехле.
— Это ваше ружье?
Тимотео кивнул.
— Присядьте и расслабьтесь.
Он опустился на скамью так осторожно, словно боялся, что она развалится под ним. По его смуглому лицу катились крупные капли пота. Руки дрожали и подергивались. Куда там стрелять, он был пугливее старушки, обнаружившей под кроватью вора.
Мне приходилось видеть таких новобранцев. Они ненавидели оружие, ненавидели грохот выстрелов, их не возбуждало попадание в цель. В армии существовало два способа, позволяющих чего-то от них добиться. Первый — мягкий, осторожный, когда с новобранцем обращались, как с нервной лошадью. Если это не помогало, приходилось переходить на крик, чтобы напугать их до смерти. Если и это не действовало, тратить время на такого идиота считалось бессмысленным. С Тимотео такой вариант не проходил. Для меня он был не новобранцем, а двумя облигациями стоимостью в пятьдесят тысяч долларов.
— Мне кажется, мы отлично поладим. — Я сел на соседнюю скамью, достал пачку сигарет и предложил Тимотео.
— Я… я не курю.
— Правильно делаете. Мне бы тоже следовало бросить, но не могу. — Я закурил, глубоко затянулся и выпустил дым через ноздри. — Как я уже сказал, мы поладим. Должны поладить. — Я улыбнулся: — Вам предстоит тяжелая работа, но хочу, чтобы вы знали, что я всегда готов прийти вам на помощь. Я могу вам помочь и обязательно помогу.
Он сидел и смотрел на меня. Как он отреагировал на мои слова, я не знал. Очки скрывали выражение его глаз, а глаза мужчины в такие моменты — самый верный индикатор.
— Могу я звать вас Тим?
Его брови сошлись у переносицы, затем он кивнул:
— Как хотите.
— А вы зовите меня Джей, идет?
Вновь кивок.
— Так вот, Тим, давайте взглянем на ружье, которое купил вам отец.
Он ничего не ответил. Заерзал на скамье и посмотрел на брезентовый чехол.
Я достал ружье из чехла. Как я и ожидал, отличная штука. Впрочем, других «Уэстон-и-Лиис» не изготовляли. Если он не научится стрелять из такого ружья, подумал я, то не стрелять ему вовек.
— Отличное ружье. — Я надорвал одну из коробок с патронами и зарядил его. — Я хочу, чтобы вы посмотрели на крайнюю слева мишень.
Он медленно повернул голову и уставился в указанном мной направлении.
Я выстрелил шесть раз подряд. Середина мишени вывалилась и упала на песок.
— И вы скоро будете стрелять точно так же, Тим. Трудно поверить, не правда ли? Уверяю вас, будете.
Черные очки повернулись в мою сторону. Я увидел в них свое отражение. Выглядел я очень скованным.
— Могу я попросить вас об одном одолжении? — поинтересовался я.
— Одолжении? — переспросил он после долгой паузы. — Мне сказали, что я должен выполнять любое ваше пожелание.
— Это совсем не обязательно, но не могли бы вы снять очки?
Он оцепенел, затем подался назад, руки его поднялись к очкам, как бы защищая их от меня.
— Я объясню вам, почему, — продолжал я. — Нельзя стрелять в солнцезащитных очках. Ваши глаза имеют такое же значение для меткого выстрела, как и ружье. Снимите их, Тим. Я хочу, чтобы ваши глаза привыкли к яркому свету.
Медленно он снял очки. Впервые я полностью увидел его лицо. Он оказался моложе, чем я думал: лет двадцати, максимум двадцати двух. Очки совершенно изменяли его внешность. Хорошие глаза: ясные, честные, беззлобные. Но сейчас их переполнял страх. От отца в Тимотео было не больше, чем во мне от Санта-Клауса.
Я сидел рядом с Тимотео, объясняя ему, из каких частей состоит ружье и зачем они нужны, когда на пороге появилась Люси.
Я знал, что напрасно теряю время, но мне хотелось, чтобы он привык ко мне и перестал дрожать. Говорил я спокойно, ровным голосом, стараясь втолковать ему, что ружье может ожить в его руках, подчиняться, как собака, стать другом. Но мои слова отлетали от ученика, как теннисный мяч от бетонной стены. Армейская служба, однако, научила меня, что просвет появляется именно в тот момент, когда начинает казаться, что все усилия напрасны. Приход Люси нарушил уже начавший было налаживаться контакт, поэтому кровь ударила мне в голову.
— Извини, Джей, — похоже, она заметила мою реакцию, — я не хотела мешать тебе…
— В чем дело? — От моего рыка Тимотео окаменел. Люси даже отступила на шаг.
— Машина не заводится.
Я глубоко вздохнул. Взглянул на часы. Изумился, увидев, что чуть ли не час обхаживал этого балбеса. Коротко глянул на него. Он смотрел себе под ноги, на лбу у него пульсировала вена. Люси и мой армейский голос обратили в прах все, чего мне удалось добиться за этот час.
Я положил ружье на скамью.
— Что с ней?
Люси напоминала ребенка, которого застали с банкой варенья, в которую он залез без разрешения.
— Я… я не знаю. Она просто не заводится.
Я попытался подавить поднимающееся во мне раздражение, и мне это удалось.
— Хорошо, пойдем посмотрим, — сказал я и добавил, повернувшись к Тимотео: — Подождите здесь. Пусть ваши глаза привыкают к солнцу. Очки не надевайте.