У меня было достаточно времени на то, чтобы продумать свою легенду, и я был готов к их вопросам.
Я сидел в кресле у раскрытого окна с видом на стоянку для яхт. Джексон с Лукасом придвинули стулья, и Джексон справился о моем здоровье. Я ответил, что понемногу прихожу в себя.
— Мистер Крейн, нам необходимо получить от вас самую исчерпывающую информацию о катастрофе, — продолжал Джексон. — Что произошло? Не спешите, рассказывайте с самого начала.
— Я и сам не прочь узнать, — невозмутимо ответил я. — Все произошло так внезапно…
— Ведь вы авиаинженер, — трескучим голосом произнес Лукас. — Это так?
Я кивнул.
— И вы не знаете, что случилось?
— Звучит нелепо, да? Однако так оно и есть. Я был на кухне, готовил еду, как вдруг мы вошли в пике. До этого машина работала без сбоев. Меня швырнуло через всю кухню, я ударился головой об открытую дверцу холодильника и потерял сознание.
Наступило затяжное молчание, оба впились в меня глазами, но я преспокойно выдержал их взгляд.
— Вы готовили еду? — всей тушей подался вперед Джексон. — Однако, мистер Крейн, насколько мне известно, перед полетом вы втроем поужинали бифштексами.
«Лови, лови меня на слове, сукин сын», — подумал я, а вслух сказал:
— Это верно, но Олсон был какой-то взвинченный. Он не стал есть. — Это можно было доказать. — А после проголодался и попросил сделать ему бутерброд. Вот этим я и занимался на кухне в то самое время, когда произошла катастрофа.
— Выходит, пока самолет не вошел в пике, вы даже не подозревали о неполадках? — спросил Лукас. — Эрскин радировал о возгорании двигателей по левому борту. Разве вы не знали?
Я состроил недоуменную, глупую мину.
— Впервые слышу. Знаю только, что я пролетел через всю кухню и потерял сознание. — Поскольку оба молчали, я продолжил: — Когда я очнулся, увидел, что в салон поступает морская вода. Разыскал кое-как миссис Эссекс и вытащил ее через левый аварийный люк. Самолет развалился. Вокруг плавали куски и обломки. Я уцепился за что-то и поддерживал миссис Эссекс на плаву. На моих глазах самолет затонул. — Я старался поскромнее обрисовать свои подвиги. — Пришлось помыкаться, но мы все-таки доплыли до берега.
Наступила мертвая тишина. Они даже не считали нужным скрывать свое недоверие.
Джексон скривился, точно съел целый лимон:
— Миссис Эссекс рассказала то же самое.
— Ну, коли миссис Эссекс, — улыбнулся я, — рассказала то же самое, значит, так оно и было.
После очередной долгой паузы Лукас сказал:
— Мистер Крейн, у меня есть с собой карта. Вы можете указать место крушения?
— Простите, но вы, кажется, плохо слушали меня. Ведь я объяснил, что в момент крушения занимался стряпней. Разве Олсон не сообщил диспетчеру координаты?
— Значит, вы не можете помочь нам определить место крушения?
— Извините.
— А у вас есть предположения насчет характера неполадок? Эрскин передал, что загорелись двигатели слева и не работают огнетушители. Как вы думаете, отчего это случилось?
Я не сомневался, что они зададут этот вопрос, и заранее приготовил ответ. Я пустился в пространные технические рассуждения, которые Лукас выслушал с каменным лицом. Его они не убедили, да я и сам понимал их несостоятельность, но Джексон тоже слушал, и мне важно было заморочить ему голову.
— Окажись я в кабине при возгорании, я проверил бы показания приборов и тогда мог бы помочь вам, — заключил я, — но я был на кухне и делал бутерброд.
Лукас протянул мне карту Мексиканского залива:
— Не покажете ли примерно, где рухнул самолет?
Я взглянул на карту, пожал плечами:
— Может, милях в пятидесяти от Пресаго. Откуда мне знать. Мы с миссис Эссекс провели в море часов двенадцать, и нас отнесло течением. А может, и в шестидесяти… остается только гадать. Не знаю.
Он сложил карту и спрятал в карман.
— Мы послали вертолеты на поиски обломков. Результатов пока никаких.
— Если поищут как следует, то найдут, тогда вы добудете «черный ящик» и узнаете, как это случилось.
Они встали, все так же подозрительно поглядывая на меня, потом Джексон сказал:
— Мистер Крейн, с вами хочет повидаться мистер Эссекс. Завтра в десять утра я заеду за вами.
— Хорошо.
Ни тот, ни другой не подали мне руки. Напоследок Лукас окинул меня долгим хмурым взглядом, и я ответил ему тем же, зато Джексон криво улыбнулся. Раз Лейн Эссекс выразил желание повидаться со мной, стало быть, я пока что сохранил за собой звание любимчика, и Джексону волей-неволей приходилось считаться с этим.
Уэс Джексон распахнул полированную дверь красного дерева, жестом пригласил меня войти и объявил:
— Мистер Крейн, сэр.
Я шагнул в просторную комнату с великолепным видом на Парадиз-Сити. Впереди стоял необъятный стол, оснащенный целой батареей телефонных аппаратов и прочими орудиями труда крупного бизнесмена.
За столом восседал Лейн Эссекс.
Мне никогда не попадались его фотографии, и я заранее пытался представить, как он выглядит. Один вид низкорослого лысеющего мужчины в массивных очках в роговой оправе, с носом наподобие воробьиного клювика и с тонкими губами объяснил мне лучше всяких слов, почему миссис Эссекс ищет развлечений на стороне.
— Входите, Крейн. — Это было сказано повелительным тоном. — Садитесь.
Я сел на стул против письменного стола. И тут, поглядев на него в упор, я понял, как он заработал свои миллиарды. Сквозь очки меня, как иглой, пронзили холодные серые глаза.
— Миссис Эссекс рассказала мне про вас. Судя по всему, вы спасли ей жизнь. Долг платежом красен. Я поручил изучить ваш послужной список. В «Локхиде» вам дали хорошую рекомендацию. Согласны ли вы на должность начальника моего аэродрома?
— Да, сэр.
— Я хочу заказать новый «кондор». Возьметесь за это?
— Буду рад, сэр.
Зазвонил телефон, и Эссекс сделал знак Джексону, тот снял трубку, послушал и тихонько заговорил.
— Крейн, вам предоставляется возможность сделать у нас неплохую карьеру, — продолжал Эссекс. — Хочу, чтобы вы запомнили: для нас не существует слова «невозможно». Вы получите такое финансовое обеспечение, какое сочтете нужным, но не советую являться ко мне за тем, чтобы сказать, будто сделать того, что я требую, нельзя. В противном случае мы распрощаемся.
— Понимаю, сэр.
Джексон повесил трубку.
Эссекс перевел взгляд на него.
— Крейн назначается начальником аэродрома и ответственным за новый «кондор». Дайте ему пятьдесят в год. — Он обернулся ко мне: — Вы женаты?
— Нет, сэр.
— Отведите ему хорошую квартиру из нашего фонда для холостяков. Подберите хорошую машину, наймите приходящую горничную. — Он снова обернулся ко мне: — У вас есть банковский счет?
— Здесь нет, сэр.
— Джексон, откройте счет на его имя в Национальном банке Флориды, внесите сразу двадцать тысяч — это премиальные. Жалованье переводите ежемесячно, налоги оплачивайте из средств компании. — Он посмотрел на меня: — Такие условия устраивают вас?
— Огромное спасибо, сэр. — У меня даже захватило дух.
— Отдохните неделю. Эти укусы — не шутка. Через неделю, в понедельник, приходите к Джексону. — И он дал понять, что больше не задерживает меня.
Джексон вышел вслед за мной из кабинета и с такой бережностью закрыл дверь, точно она хрустальная. Затем молча провел меня по коридору в другой кабинет, такой же просторный, но уже без великолепного вида из окна.
— Сейчас я все устрою, Крейн. Присядьте.
— Спасибо, Джексон.
Он потемнел и уставился на меня. Я спокойно выдержал его взгляд. Ему явно хотелось сказать, что для меня он остается мистером Джексоном, однако его смутила моя твердость. Сняв трубку, он попросил к телефону мисс Бернс.
— Мисс Бернс занимается у нас информацией и рекламой, — объяснил он. — Она позаботится о вас.
Мисс Бернс оказалась стройной, интересной женщиной лет тридцати шести, блондинкой с пытливыми карими глазами и решительно вздернутым подбородком.
Я был немного смущен, когда Джексон давал ей поручения относительно квартиры, машины, кредита в банке. Он перечислял все эти подробности похоронным голосом и в конце сказал:
— Так, значит, через неделю, в понедельник, в девять утра, Крейн.
— Точно. Ну, пока, Джексон. Спасибо за помощь. — Я заметил, как у мисс Бернс глаза вылезли на лоб, и вышел вслед за ней из кабинета. Когда Джексон уже не мог слышать нас, она обернулась и удивленно спросила:
— Что же вы такое сделали? Спасли Эссекса от банкротства?
— Я спас жизнь госпоже.
— Да, здесь на подобное вряд ли кто-нибудь способен, так что вы большой оригинал. — Она провела меня в свой кабинет.
Спустя четыре часа я разместился в роскошной трехкомнатной квартире с видом на море, в гараже меня ждал красно-бежевый «кадиллак» с откидным верхом, да еще в банке — двадцать тысяч долларов, а впереди — шесть свободных дней.
Я уже обновил, не скупясь на расходы, свой гардероб и, если не считать следы пережитых приключений на лице, выглядел вполне прилично.
Я сел в «кадиллак» и поехал в галерею к Кендрику.
Луи де Марни спешно проводил меня в кабинет Кендрика. Жирный гомик метался, как в клетке, и чуть ли не грыз ногти.
— Ну наконец-то! — воскликнул он при моем появлении. — Что случилось?
Я поведал ему всю историю без утайки. Он слушал, потел и то и дело снимал свой нелепый парик и вытирал лысину носовым платком.
— Вот так, — закончил я. — Промашка вышла. Вы знали, что у Берни слабое сердце?
— Нет, конечно! Неужели, дружочек, я доверил бы ему такую операцию, если бы знал? Как насчет денег?
— Верну их Орсоко. Это не трудно. Только вот будет ли он держать язык за зубами? Если узнают, что самолет упал в джунгли, а не в море, то всем нам не поздоровится, в том числе и вам.
— Я поговорю с ним. При условии возврата денег он смирится с неудачей. — Кендрик посмотрел на меня со значением. — Дружочек, вы задолжали мне две тысячи.