— Всю ночь гуляем! Вина не жалеем! — сказал Метелин.
Собрались к нему друзья: капитан, штабс-капитан, поручик.
— Ура новорождённому! — кричат друзья.
Молод, красив штабс-капитан. Волосы вьются. Усики над губой. Глянет в зеркало: и видом, и жизнью, и всем доволен.
Выпили белые офицеры за именинника по рюмке вина: капитан, штабс-капитан, поручик.
Об успехах заговорили. Вот они вышли куда — к Днепру. И дальше погонят красных. К Полтаве, к Чернигову, к Киеву, к Харькову.
А там… А там… — разгораются страсти офицерские вовсю: к Курску, к Орлу, к Москве.
— Ура генералу Врангелю!
Выпили снова по рюмке: капитан, штабс-капитан, поручик.
Сыграли на гитаре. Хором романсы спели. Опять разговоры ведут офицеры.
За чаркой шла чарка, бокал за бокалом. И даже когда рядом стрельба послышалась, не умолкли в азарте своём офицеры:
— Даёшь Харьков! Даёшь Москву!
Даже когда ворвались к ним в комнату красные:
— Виват, друзья! Виват, друзья! — кричали врангелевские офицеры и тянули бокалы навстречу красным.
Недобрым оказался финал офицерского веселья. Днём смерти закончился день рождения.
Не только штабс-капитан Метелин, не только его друзья — никто в ту ночь не ожидал появления красных. Не верили белые. Считали, что Днепр неприступен для красных.
Многое учли красные командиры, когда начинали удар под Каховкой.
Был он стремительным. В наших руках Каховка.
Наступление красных войск, прорвавшихся через Днепр у Каховки, продолжалось три дня.
Отступали, бежали белые.
Бегут, удивляются:
— Как так?!
— Красные — через Днепр!
— Непостижимо!
Отступают, бегут, поражаются:
— Как так: бежим — нас же больше?
Действительно, белых больше.
— Как так: бежим — их же меньше?
Действительно, красных меньше.
Бежит и поручик Витебский, изумляется:
— Откуда у красных сила?
— Откуда командиры такие опытные?
Три дня отступали беспорядочно белые. Но вот опомнились. Остановились. Собрали силы.
Пришлось остановиться красным. А затем и начать отход.
Ликуют белые:
— Всё-таки сила у нас!
— Отомстим красным!
— В Днепре утопим!
Ликует поручик Витебский:
— Снова вернусь к Каховке. В многоводном Днепре снова купаться буду.
Однако, отошли немного красные и вдруг остановились. Остановились. Не могут белые дальше продвинуться.
— Что такое?
— Остановились!
— В чём дело?
— У красных — укреплённая полоса.
— Как полоса?
— Как укреплённая?
— Тут ничего ведь не было!
Не было. А теперь — укреплённая полоса.
Поражаются белые.
Слышат — не верят. Видят — не верят.
Поражается Витебский:
— Просто чудо!
Да, это было действительно чудо. За три дня, пока гнали белых, у себя в тылу, южнее Каховки, красные создали укреплённый район — рыли окопы, насыпали валы, преграждали подходы колючей проволокой.
Образовался знаменитый Каховский плацдарм, «каховское чудо». Здесь и закрепились красные.
Рванулись на укрепления белые. Рванулся поручик Витебский. Убедились — существует «каховское чудо». Существует плацдарм Каховский.
На 27 километров полукругом от Днепра до Днепра протянулись окопы красных. Шли они в две, в три линии. Перед окопами проволочные заграждения. Между окопов ходы сообщений. Пулемётные гнёзда.
Это первая полоса обороны на Каховском плацдарме.
За первой идёт вторая — главная, основная полоса. Здесь снова окопы, снова ходы сообщений. Пулемётные гнёзда и укрытия. Снова колючая проволока.
За второй полосой, рядом с Каховской, проходила ещё и третья.
На них и наткнулись врангелевцы.
— Полоса укреплений? Возьмём! — уверяют белые офицеры.
На штурм Каховской оборонительной полосы Врангель бросил лучшую конницу — кавалерийские полки генерала Барбовича.
Мчится белогвардейская конница. Лихо идут полки.
— Что нам красные!
— Что нам Каховский плацдарм!
— Нам, кавалеристам Барбовича!
У ротмистра Суковича был конь по кличке Конфуз.
И Сукович со всеми идёт в атаку. Мчит на своём Конфузе.
Кто дал коню такую кличку и за что, никто не знал. Конь был лихой, на спину крепкий, на ногу быстрый. Стрельбы не боялся, огня не боялся. Лез первым и в бой и к кормушке. Короче, вовсе он не конфузливый.
Мчит вперёд конница Барбовича, накатилась на оборону красных. Накатилась, взмахнула шашками:
— Ломай!
— Круши!
— Мы — личная честь Барбовича!
Однако откатилась под пулемётным огнём кавалерия белых.
Откатилась. Кто-то сказал:
— Конфуз!
Повернул Конфуз голову — думал, его окликнули. Смотрят все на лошадь Суковича. Вспомнили кличку. Обозлила теперь их кличка:
— И кто её только выдумал!
Откатилась белогвардейская конница. Перестроилась. В другом месте решила теперь ударить.
— Вперёд!
Рванулись белые конники! И Сукович вместе со всеми летит вперёд.
Не прорвались белые и в этом месте. Откатились опять назад.
Откатились. Кто-то сказал:
— Конфуз!
Тут же Сукович сидит на своём Конфузе. Повернул опять Конфуз голову думал, его окликнули.
— Снова ты здесь! — кричат на Суковича.
Действует конь кличкой своей на белых офицеров.
Снова команда гремит:
— Вперёд!
В новом месте Каховский плацдарм штурмует конница генерала Барбовича. Снова в атаке ротмистр Сукович.
Вновь не прорвали они оборону красных.
Ещё и ещё раз ходили в атаку. В месте третьем, четвёртом, пятом. Шли на рысях, и в галоп, и карьером. Не пробили плацдарм Каховский.
Отступили белогвардейцы. Признали свою неудачу. Едут спокойным шагом. Тут же со всеми ротмистр Сукович. Сидит на своём Конфузе. Действует имя коня на офицерские нервы.
— Сглазил! — кричат на Конфуза.
— И кто тебе имя такое выдумал!
Расходились в гневе, в злобе своей офицеры Барбовича, пулю пустили в коня Суковича.
При чём же здесь конь, при чём же Конфуз, скажите?
Жизнью ответил Конфуз за конфуз Барбовича.
Не получилось у Врангеля с Доном. Провалился десант Назарова.
— На Кубань! На Кубань! Надо идти на Кубань! — засуетились советчики. — Вот где дело надёжное, верное.
— Полковник не справился. Пусть отправляется генерал.
Согласен Врангель. Новый отряд готовится. Назначается старшим генерал Улагай.
Снова сажают белогвардейских солдат на корабли, снова везут по Азовскому морю. Только не к Таганрогу теперь, не на север, а к южным азовским плёсам.
Отсюда двинет десант на Кубань. Захватит столицу Кубани Екатеринодар. Подымут врангелевцы всю Кубань, всех казаков кубанских против Советской власти.
Отряд у Улагая нешуточный. Более девяти тысяч солдат. Половина в десанте конных.
Был среди белых солдат Ноздря. Сам напросился в отряд к Улагаю.
— Не бывал на Кавказе, — сказал солдат. Отправился вроде бы как в экскурсию.
Прибыли корабли к кавказскому берегу.
Три дня сгружался отряд Улагая. Сносили грузы, пулемёты, орудия скатывали. Тронулся вперёд по кубанским степям десант. Смотрит налево Ноздря, направо. Только не растёт — убывает отряд Улагая. И здесь, как там, на Дону, не рвутся люди под крылья к белым.
И тут, как там, на Дону, вышли навстречу отряду красные.
Редеет в стычках отряд Улагая. Смотрит налево Ноздря, направо. Сокращаются быстро тысячи.
Красные не только вышли навстречу белым. По Кубани на пароходах против десанта белых, в тыл к ним, отправили красные свой десант.
Обошли врангелевцев десантники красные. Ударили по Улагаю.
Прижаты белые с фронта, с тыла. Смотрит налево Ноздря, направо. Спета песенка Улагая.
Побежали белые.
Закончился бесславно белогвардейский поход. Вернулся в Крым ни с чем генерал Улагай. Прогулялся туда-обратно.
В Севастополе ждали «Фараби». «Фараби» — пароход. Издалека «Фараби» идёт в Севастополь.
Пересек Атлантический океан. Прошёл Средиземное море. Дарданеллы должен пройти, Босфор.
«Фараби» идёт из Америки. Из Нью-Йорка начался путь «Фараби».
Что же везёт «Фараби»?
Гадают рабочие Крыма:
— Станки?
— Моторы?
— Приборы?
— Инструмент слесарный?
— Может, гвозди везёт «Фараби»?
Очень трудно в те годы с гвоздями было. Вот если бы гвозди привёз «Фараби»!
Гадают крестьяне Крыма: что же везёт «Фараби»?
— Сеялки?
— Веялки?
— Плуги?
— Бороны?
— Может, подковы везёт «Фараби»?
Днём с огнём искали тогда подковы. Вот если бы «Фараби» привёз подковы!
Гадают жители Севастополя: что же из Нью-Йорка везёт «Фараби»?
— Сахар?
— Спички?
— Свечи?
— Денатурат?
— Может, мыло везёт «Фараби»?
На вес золота было мыло.
Не угадали рабочие Крыма. Не угадали крестьяне Крыма. Не угадали жители Севастополя.
Совсем другие грузы лежат в трюмах «Фараби».
Не для рабочих, не для крестьян, не для жителей Севастополя.
Для барона Врангеля эти грузы.
Пулемёты.
Винтовки.
Патроны.
Ящики с другими военными грузами.
Всё это для белых, для Врангеля.
Вот что «Фараби» везёт из Америки. Вот что в трюмах лежит «Фараби».
Не пробила каховскую оборону пехота Врангеля. Не прорвалась белогвардейская конница. На штурм каховских укреплений белые бросили танки.
Танки. Немного их у белых. В Красной Армии вовсе нет.
У Врангеля французские танки: тяжёлые, солидные «рикардо». Словно дом, ползёт по земле махина, словно мамонт железный, двигается.
Пулемёты укрыты в танке. Сеет махина огонь и смерть.
О приближении танков к линии каховской обороны сообщили красные лётчики.
Узнал о танках боец Игнат Кишка. Вытянулось в страхе лицо солдата.