арственного величия». Керзон отверг все эти предложения.
Председателем первой комиссии был сам лорд Керзон. Он предложил заняться прежде всего вопросом о европейской границе Турции. Турки требовали установления тех границ, которые были указаны в договоре между Болгарией и Турцией в 1913 г.; что касается Западной Фракии, то они настаивали на проведении там плебисцита. Лорд Керзон старался оставить туркам в Европе как можно меньше территории. С целью полной изоляции Турции он поддерживал слух о возможности создания против неё блока балканских стран. В газетах появились сообщения об организации балканского союза. Слух этот продержался, однако, не более одного-двух дней. На самом деле между балканскими странами тут же на конференции вспыхнули разногласия. Болгария, приглашённая для участия только в одной комиссии, настаивала на предоставлении ей выхода в Эгейское море и требовала передачи ей района Дедеагача. Венизелос заявлял, что Греция и без того идёт на крайние уступки; поэтому он категорически высказался против передачи болгарам Дедеагача. Турки со своей стороны старались расколоть фронт балканских государств: они внесли предложение о нейтрализации Дедеагача, поддержав Болгарию против Греции.
Лорд Керзон явно спешил покончить с территориальными вопросами до приезда советской делегации, — её ждали к началу декабря. К тому же англичане подозревали, что французы намеренно затягивают Лозаннскую конференцию, чтобы отвлечь внимание Англии от подготовляемой оккупации Рурской области.
Керзон хотел закончить Лозаннскую конференцию в две-три недели. В Лозанне начались частные совещания. Керзон несколько раз встречался с турками, убеждая их уступить. Наконец, 25 ноября, на заседании комиссии, от имени союзников и всех балканских стран Керзон предложил туркам согласиться на те же условия, которые выдвинуты были в ноте союзников от 23 сентября: демилитаризацию границы вдоль реки Марицы на 30 километров в обе стороны и оставление Западной Фракии за греками. Вместе с тем лорд Керзон выступил против требования турок вернуть им Карагач, составлявший железнодорожную станцию Адрианополя. «Вы хотели получить Адрианополь, — убеждал лорд Керзон турок, — мы его вам оставляем; Карагач же только пригород, к тому же населённый греками; наконец, Карагач должен быть включён в демилитаризованную зону»; таким образом отпадает военная угроза Адрианополю, чего боятся турки.
В заключение Керзон добавил, что все союзники и балканские страны согласились на предлагаемую Турции границу. Турция попросила несколько дней на подготовку ответа.
Мосульский вопрос. C той же настойчивостью и поспешностью лорд Керзон добивался решения и мосульского вопроса. Нефтяной район Мосула принадлежал «цивильному листу» султана, т. е. до 1909 г. считался султанской собственностью. Во время младотурецкой революции Мосул был конфискован. В тот же период начались переговоры с «Тэркиш Ойль Компани», главным акционером которой был Керзон. В 1918 г. Турция, после поражения, боясь потерять Мосул, вернула собственность, на него наследникам турецкого султана Абдул-Гамида; наследники же передали свои права американской компании, которая стала выступать против «Тэркиш Ойль». Не случайно лорд Керзон, излагая вопрос о Мосуле, считал необходимым подчеркнуть, что его лично вовсе не интересует, имеется нефть в этой области или нет.
Турки решительно высказались за сохранение Мосула в их руках. Для них Мосул важен был не только как нефтяной район, но и как стратегический пункт: он являлся ключом к Курдистану.
Борьба вокруг Мосула осложнилась вмешательством США. В Лозанну прибыл сенатор Гамильтон-Леви защищать интересы американского нефтяного треста «Стандарт Ойль». В печати сообщали, что американцы добиваются у турок железнодорожной концессии в районе Мосула с правом эксплоатации нефтяных источников на расстоянии 20 километров по обеим сторонам железной дороги.
В разгар закулисной борьбы между нефтяными магнатами выступил американский посол Чайльд. 26 ноября он сделал официальное заявление о позиции США. Чайльд отметил, что все прежние соглашения между Англией, Францией, Италией имели целью раздел сфер влияния между ними. Это не отвечает требованиям экономического равенства, которые отстаивают США; все державы должны признать принцип «открытых дверей».
Выступление американского наблюдателя произвело большое впечатление. Было ясно, что Англии придётся итти на уступки и разделить плоды мосульской победы с американским партнёром.
Вопрос о проливах на конференции. К этому времени вопрос о проливах заслонил собой другие спорные проблемы. В конце ноября в Лозанну приехала советская делегация. Немедленно по приезде она потребовала допустить её к решению всех вопросов Лозаннской конференции. Все с нетерпением ждали выступления советских делегатов. По общему признанию европейской прессы, присутствие их поддерживало сопротивление турок. В беседе с корреспондентом американской газеты «Chicago Tribune» 3 декабря представитель турецкой делегации заявил от имени Исмет-паши, что сами турки будут присутствовать на заседании едва ли не в роли наблюдателей: активное наступление по вопросу о проливах поведут русские.
4 декабря на заседании комиссии по проливам выступил глава советской делегации Чичерин. Приветствуя созыв Лозаннской конференции, имеющей целью установление мира на Ближнем Востоке, советский представитель отметил, что делегация России, Украины и Грузии, к сожалению, не была допущена к участию во всех комиссиях конференции. Чичерин заявил, что советская делегация будет стремиться осуществить следующее: «1) равенство положения и прав России и её союзников с положением и правами других держав и 2) сохранение мира и безопасности территорий России и союзных с нею республик, равно как свобода их экономических сношений с другими странами».
Далее глава советской делегации, оставив за собой право подвергнуть рассмотрению все проекты о проливах, изложил основной принцип советской программы: «Постоянная свобода торгового мореплавания и мирных морских сообщений в Босфоре, в Мраморном море и в Дарданеллах должна быть обеспечена абсолютно и без какого-либо ограничения. Сохранение мира на Чёрном море и безопасность его берегов, равно как и сохранение мира на Ближнем Востоке и безопасность Константинополя должны быть прочно гарантированы, а это означает, что Дарданеллы и Босфор как в мирное время, так и в военное должны быть постоянно закрыты для военных и вооружённых судов, а также для военных летательных аппаратов всех стран, за исключением Турции».
Признавая, что Дарданеллы и Босфор принадлежат Турции, советская делегация высказывалась за восстановление и сохранение во всей полноте прав турецкого народа на свои территории и на свои воды. Далее Чичерин объяснил, почему вопрос о проливах представляет жизненный интерес для советских республик. Прежде всего проливы имеют огромное экономическое значение: больше 70 % всего хлебоэкспорта из России до войны шло через порты Чёрного и Азовского морей. Ещё большую важность имеют проливы с точки зрения обороны. С того момента, как согласно Мудросскому перемирию военные флоты держав получили возможность входить в Чёрное море, безопасность советских республик оказалась под постоянной угрозой. Державы Антанты снабжали армии Деникина и Врангеля; они оккупировали Одессу, Николаев, Херсон, Севастополь, Батум и другие прибрежные города Чёрного моря. В 1921 г. союзническая эскадра вела борьбу против грузинского народа, который взял в свои руки власть.
Глава советской делегации подчёркивал, что открытие проливов для военнгих кораблей затрагивает интересы не только Советской Россией и её союзников, но также и турецкого народа. В этом вопросе Чичерин отметил совпадение точек зрения России и Турции. В доказательство Чичерин прочитал статью 4 турецкого «Национального обета»:
«Безопасность» Константинополя, столицы империи и местопребывания халифата и оттоманского правительства, — гласил «Обет», — так же как и безопасность Мраморного моря должны быть ограждены от всякого на них посягательства.
Раз этот принцип будет установлен и принят, нижеподписавшиеся готовы примкнуть ко всякому решению, которое будет принято по общему соглашению оттоманским правительством, с одной стороны, и заинтересованными державами, с другой, в целях обеспечения открытия проливов для мировой торговли и международных сообщений».
Советская декларация произвела сильное впечатление. Все ждали ответного выступления Керзона. Но он не взял на себя инициативы боръбы с советской делегацией. Он выдвинул против неё пред став щелей балканских стран. По предварительному сговору Керзоне предполагал открыть бой выступлением двух прибрежных черноморских стран; затем должен был выступить он сам в роли их защитника. Председатель румынской делегации Дука от имени своего правительства изложил по существу антантовскую точку зрения. Румынский делегат требовал пропуска через проливы не только торговых, но и военных судов, без всяких оговорок и ограничений, демилитаризации проливов и контроля над ними международной комиссии, аналогичной дунайской, под руководством Лиги наций.
В заключение Дука заявил, что Румыния постарается заключить с советской федерацией договор о взаимном ненападении и разоружении на Чёрном море. Таким образом, румынский делегат требовал открыть доступ английскому и французскому флотам в Черное море в то же время разоружить советские республики.
Делегат от Болгарии также требовал демилитаризации Чёрного моря, контроля над проливами международной комиссии с участием Болгарии и свободного прохода коммерческих кораблей в мирное и военное время.
Председатель турецкой делегации Исмет-паша ограничился повторением общих принципов, провозглашённых в «Национальном обете» Анкарского национального собрания. При этом, возражая против свободы военного воздухоплавания в зоне проливов, Исмет заявил, что проливы должны быть открыты для мировой торговли, но без ущерба для безопасности Константинополя.