Как кому, иному и бутыль не поможет.
Гнат (Назару) Ты и в самом деле не будешь пить?
Назар Не буду.
Гнат Вольному воля, а спасенному рай. За твое здоровье. (Выпивает.) Правильно поется в песне: кабы мужику не жена, не знал бы он скуки, кабы не горилка, куда бы он девал свои муки? Так в горилку ее, проклятую, в горилку! Умный человек тебя выдумал, да. (К Назару.) На тебя и смотреть противно. Ну, еще одну и довольно. (Наливает.) А помнишь, как мы удирали из Братства на Запорожье да по дороге встретили одну чернобровенькую, и ты чуть-чуть было не променял запорожской воли на черные брови? Ишь ты, забыл, а я так все, что было, знаю, да и то, что будет, отгадаю.
Стеха (вбегает второпях) Ох, моя матинко, как я умаялась. Всех обегала, всюду была. Шуточки! (Осматриваясь.) Ох, боже мой! Я и не вижу… Добрый вечер. Вот уж не думала, не гадала. Спасибо, спасибо! Не побрезговали нашими слободскими вечерницами. Только не удивляйтесь: все у нас кое-как, не то, что у вас в Чигирине.
Гнат Да у вас еще лучше.
Стеха Довольно вам смеяться!
Хозяйка Придет кто-нибудь?
Стеха Как же? Все придут.
Гнат берет за руку хозяйку и отводит в сторону. Назар встает из-за стола и подходит к Стехе.
Гнат (к хозяйке) Что-то голова у меня разболелась: пойду посмотрю, каков месяц… Слушай, а про кобзаря, верно, и забыла? Сбегай-ка… Без него веселье — не в веселье.
Хозяйка Стеха, ты звала Кирика?
Стеxa Ох, матинко, забыла. Сейчас сбегаю.
Гнат Опять где-нибудь застрянешь… Сама лучше сбегай.
Хозяйка Хорошо.
Хозяйка и Гнат уходят.
Назар (берет за руку Стеху) У меня просьба к тебе, Стеха!
Стеха Знаю, знаю, какая просьба: сказать панночке, чтобы к вам вышла, когда пан заснет; да только теперь уж не то, что бывало. Ведь вы сами знаете, что случилось теперь.
Назар Это не помешает, мне одно только словечко сказать. (Дает ей червонец.) Вот, возьми. Еще и плахта будет, если услужишь.
Стеха (принимает червонец) Как бы это сделать, не придумаю. На беду старик всю ночь глаз не сомкнет. Бедная панночка! А как я плакала, как просила! Нет, поставил-таки на своем, старый сатана.
Назар Так ты сделаешь? Дожидаться?
Стеха Сделаю, сделаю. Только…
Назар Не бойсь. Больше меры горя не будет. А коли хочешь, то и ты с нами! Бежим-ка отсюда вместе.
Стеха Куда с вами?
Назар Туда, где жить легче, где ты будешь пани, а не ключница… Ну, догадалась?
Стеха Ой, не хотите ли вы меня одурачить? Думают, если богаты, так и все ихнее.
Гнат (за сценой) Катря, Катря! Посмотри, что это там на месяце?
Голос хозяйки Разве вы не знаете? Брат брата на вилы поднял.
Гнат Как же это? Ей-ей, не слыхал.
Хозяйка В хате расскажу, я озябла.
В продолжение этого разговора Назар объясняется со Стехой знаками и шепотом. Стеха делает утвердительный знак и отходит.
Входят Гнат и хозяйка.
Стеха Разве вы этого не знаете?
Гнат Либо забыл, либо совсем не знал — не припомню.
Стеха Так вот слушайте, как оно было: только что кончились страсти Христовы, и наступила пасха, и добрые люди стоят еще у заутрени, старший брат пошел подкинуть волам сена, а вместо сена вилами своего младшего брата проткнул: так их бог вместе и поставил на месяц, на виду у всего крещеного мира, чтобы видели, что в такой великий праздник, пока не освятят куличей, и скоту есть грешно, не то что людям.
Хозяйка (насмешливо) Ишь, как мудро прочитала!
Гнат Чудо — не девка. Красавица — и такая разумная!
(Обнимает Стеху.)
Стеха (притворно) Что это, в самом деле, какие бесстыдники городские казаки. Все бы им над нами насмехаться. (Гнат целует ее.) Ну вот еще выдумали! Как это можно? Пустите, не то закричу.
С шумом входят казаки и девушки.
В толпе Ай да Стеха! Ну и проворная! И тут успела! А старый Кичатый?
Стеха (вырываясь) Что? Поживились?.. Ага! Так и не довелось поцеловать… Кто там горло дерет, что успела? Они только так, ничего и не сделали.
Гнат (к казакам) Ну, кто у вас атаман? Есть ли музыканты?
Голоса И кобзарь и музыканты.
Гнат А выпить и закусить?
Голоса Как же без этого? Всё есть.
Гнат Ох, да и бравые же молодцы, что твои чигиринцы! (К девушкам.) Которая из вас пойдет со мной танцевать?
Голоса Пропустите, пропустите, — музыканты идут.
Входят музыканты-евреи. Впереди слепой старик с кобзою. Девушки и казаки в беспорядке расступаются. В продолжение суматохи Назар разговаривает с Гнатом.
Гнат Будь веселей, не показывай виду. Стеха сумеет отвязаться от них, только нам с тобой надо вперед убегать. Я, пожалуй, уйду сейчас, а ты пока останься — так, для виду. Да слушай, не очень долго женихайся, скорее в корчму: я буду там.
Назар Ладно, только и ты попроворнее…
Гнат За меня не бойся… Смотри, старые знакомые! Кузьма, как это ты тут очутился?
Один из казаков С хуторов— в церковь, а вечерницы по запаху чуем.
Гнат Молодцы!.. А вы, долгополые, как сюда забрели?
Еврей Так, дорогою. В Чигирине заработка нет, прослышали мы, что у пана Кичатого свадьба будет, вот и пришли.
Гнат (в сторону) Навострили уши. (Громко.) А ну-те, запорожского казачка! (Казакам.) Кто из вас побойчей — ударь каблуками. Посмотрю я, так ли, как бывало у нас в Запорожье. (Тихо Назару.) Да не унывай ты, говорю тебе: все будет хорошо.
Назар Будет ли, нет, только сделай милость, не очень тут мешкай. Уходи поскорее.
Гнат Успеем еще с козами на торг. А ты, будь так добр, не хмурься: все дело испортишь. Поглядим казачка, да и прочь.
Удаляются в глубину и разговаривают между собою. Музыканты заиграли. Один казак выскакивает из толпы и пляшет козачок. Гнат и Назар любуются.
Ай да молодец! Бравый! Что твой запорожец! (Танец кончается.) Ну, веселитесь же, добрые люди, гуляйте, хлопцы. А нам довольно, пора ехать: до Чигирина не близко, к рассвету надо быть там. Прощайте, казаки, прощайте, дивчата, прощай, хозяйка. А где же та… Кичатого?
Стеха прячется между казаками. Игнат, поймав ее, целует.
Прощай, прощай, моя милая, моя разумница, моя красавица! Прощай!
Стеха (вырываясь) Ай-ай-ай! Закричу, ей-богу, закричу!
Назар и Гнат уходят. Хозяйка провожает их.
Стеха (охорашиваясь) Что за народ эти казаки, все бы им целоваться. (К хозяйке.) Тетка, тетка, а ну-ка мы с тобой… (Пляшет и поет.)
Через гору пойду,
Скроюсь за горою…
На беду,
Где пойду,
Казаки за мною.
Тот начнет говорить,
Тот сережки сулить,
Кого знаю,
Приласкаю,
Кто сережки дарит.
Ой, сережки мои,
Мои золотые!
Сердитеся,
Дивитеся,
Вороги лихие!
Хозяйка (вырываясь) Ой, мои кукушечки! Мне-то на старости лет и не подобало б.
Стеха между тем шалит с казаками, хватая за руку молодого казака, и, вертясь, приплясывает.
Ишь, какая озорная! Да перестанешь ты или нет?
Стеха (пляшет и поет)
Тра-ла-ла, тра-ла-ла,
На базаре была,
Черевички купила,
Три червонца дала,
А четвертый пропила,
Музыканта наняла.
Что же вы, пропади вы пропадом! Деньги только берете зря. Вам бы сала кусок, а не деньги.
В толпе хохот.
А где наш Кирик? Сюда его! Он один лучше всех этих голодранцев.
Выходит кобзарь.
Вот он, мой голубчик. Ну-ка, какую-нибудь песенку с прибаутками или сказочку пострашнее, чтобы целую ночь не заснуть.
Кобзарь Ладно, ладно. Хочешь — сказочку, хочешь — песенку, — что любишь!
Голоса Сказку, сказку!
Другие Нет, песню, да такую, чтобы поджилки тряслись. Мы еще не танцевали.
Первые голоса (и с ними Стеха паче всех) Натанцуетесь до третьих петухов.
Стеха До петухов еще долго. Сказку! (К хозяйке.) Сказку, тетя?
Хозяйка Известно, сказку, пока не так поздно. После и слушать страшно будет.
Кобзарь Сказку так сказку, мне все равно.
В толпе Перещебетала-таки, цокотуха.
Другой голос Ишь какая!
Стеха А что? Таки перещебетала!
Кобзарь садится на скамейку. Кругом него с шумом и хохотом в беспорядке казаки и девушки. (Подносит кобзарю рюмку вина.) Выпей, дедушка, для смелости.
Кобзарь (выпивши) Спасибо тебе, милая. (Прокашлявшись.) Слушать — что кушать: в горшке не болтать, усов не марать, слов не пропускать, другим не мешать.
Общий легкий шепот и смех.
Стеха Послушаю, послушаю, есть ли что такое страшное, чего бы я испугалась.
Голос Слышишь ты? Если не будешь молчать, то проваливай.
Другой Не то выгоним!
Стеха Ишь какие дерзкие! Сотник вас всех перевешает.
Голос Как бы не так! Смотри, чтоб на одной осине тебя рядом с сотником не повесили…
Хозяйка Да замолчите же, ради бога. (К кобзарю.) Говори, дед, говори. Их не переслушаешь.
Кобзарь (прокашлявшись)
В венгерской стороне, у цесарцев, за шляхетскою землею, стоит гора высокая, а в той горе нора глубокая, в норе сидит не зверь, не птица, — турецкая царица. Сидит она сто тысяч лет, не молодеет, не стареет, а только, чем дальше, лютеет; ест она от раннего утра до заката — не хлеб печеный, не курей и не какие-нибудь яства людские, а жрет-пожирает детей, потому что когда-то в Туреччине, перед тем, как родила она дочь, армянский знахарь сказал ей, что эта дочь, когда вырастет, будет в тысячу раз ее краше. И вот чуть родила она дочь, так сейчас же и съела ее, и с той поры сидит в своей норе и без передышки пожирает детей. Не разбирает, крещеные они или некрещеные — глотает, да и только. И девочек и мальчиков…