— И молнию на золотых ногах, с крыльями без перьев!
— И прилив, и отлив — символ женщины!
— О, Диона!
Она отходит от стола и, улыбаясь, идет по направлению к кричащим. Крепко сжимает висящий сбоку короткий меч, клинок и эфес которого закрыты красным плащом. В ее резком голосе время от времени слышатся вызов к бою и угрозы. Безумная отвага как будто обостряет ее лицо. Она похожа на того, кто собирается грудь с грудью сразиться с судьбой.
Базилиола. Люди, я вспомнила танец, которого еще не танцевала вам! Я буду плясать его до тех пор, пока не вспыхнет молния на золотых ногах, с крыльями без перьев. Эй, вы, кричащие у порога, вдыхающие запах моей крови (к вашему горлу подкатывается сердце, полное ужаса, и заставляет вас хрипеть), кто устоит из вас, если я приближусь хоть на шаг к вам? Я знала и других кусак, — псов, которых водили с собой мавры Нумидии; раскрывая свои красные пасти, они терлись у ног моих и лизали унизанные кольцами руки; они ластились ко мне и следовали за мной вдоль лагерных палаток, где в щитах храбрецов отражался мой смех…
Ревнители веры.
— Ты признаешься!
— Ты бывала в логовищах варваров!
— Щиты отражали твое обнаженное и лежащее в бесстыдной позе тело!
— Каждый солдат сжимал тебя в своих объятиях!
— В твоей крови запах гуннов!
— Ты хвастаешь своим позором!
— Продажная из продажных!
— Лагерная женщина!
— Блудница из Тира!
— По кабакам с ворами…
— В ней воплотилась греческая прелюбодейка.
— Эннойя! Эннойя!
— Симон из Самарии таскался с ней по всему миру!
Участники Вечери любви.
— Назад! Назад!
— Где придверник?
— Тише вы, писаки!
— Тише, фарисеи!
— Не подобает горланить у порога храма!
— Не подобает!
— Где придверник?
— Пусть очистит порог храма!
— Назад!
— Назад, или мы вас угоним под амвоны!
— И начнем вас бичевать!
— Раскрошим вам челюсти и зубы!
— Фаледра, не слушай не слушай!
— Распусти кудри и повернись к нам!
— Покажись тем, кто призывает тебя!
— Сбрось свою обувь!
— Танцуй с обнаженными ногами!
— Мы расстелем свои голубые кафтаны под твоими ногами.
— Под твоими ногами будет цвет родившего тебя моря.
— О, Диона, Диона!
Базилиола. Люди, я буду танцевать не на ваших кафтанах, а на том прекрасном плаще, который я получила в дар от владыки моря. Я буду танцевать на пурпуре, люди, но не на том, что был разостлан пред каменным троном, у четырех углов которого сидели на корточках мои братья. Помните? Аренго был покрыт песком и илом; среди криков толпы, пения торжественных гимнов и трубных звуков рокотали реки весны; и каждый из вас в своем безумном сердце был сыном Обета. Помните? Я была розой триумфа. Я хотела танцевать для избранника танец победы с мечом и факелом. Кто из вас слышал, как смех мой оборвался и перешел в бурные рыдания? Я увидела, как от четырех углов отделились четыре тени и исчезли в пучине безумия. И сказала я: «Душа, душа моя, ты растопчешь силу!» И я также была тогда дочерью Обета…
Участники Вечери любви.
— Слава тебе, орлица Аквилеи!
— Побеждай, побеждай, фурия морей!
— Начинай!
Базилиола. Люди, ваши дикие взоры еще пожирают меня всю, от затылка до пят! Какое оружие скрыто под вашими одеждами? Я хочу продолжать прерванный танец (дабы довершить ваш восторг!), понестись вокруг алтаря, посвященного бессмертию того архангела, которого воины зовут Победой. Быстро извлекает из-под плаща обнаженный меч и взмахивает сверкающим клинком в воздухе. Вот обоюдоострый меч. Он чист, люди, и светит на меня.
Слегка наклоняется и, держа левой рукой край плаща, расстилает его у подножия алтаря с искусством рыболова, забрасывающего свой невод.
Участники Вечери любви.
— Слава тебе, орлица Аквилеи!
— Побеждай, побеждай, фурия морей!
— Начинай!
— Торжествуй!
Базилиола. Пусть станут музыканты и расположатся в два ряда, лицом к востоку; впереди — цитры, позади — бронзовые флейты, а по бокам — кротолы и систры. Пусть семь сестер, опьяненных золотом, откроют дароносицы из слоновой кости и выльют все ароматы на алтарь, и пусть все они, закутавшись в свои покрывала, станут неподвижно у семи канделябров, уподобившись благоухающим облакам. Пусть певчие подымут к звездам свои уста, разгоряченные гимном, и пьют до зари слезы неба. Это ночь ожидания. Играйте! Пойте!
Участники Вечери любви.
— Иди! Иди!
— Приблизься к нам!
— Торжествуй!
— Слава тебе, орлица Аквилеи!
— Победа за тобой!
— Лейте ароматы на алтарь!
— Танцуй, повелительница!
— Облачись в пламень!
Музыканты повинуются приказанию. В базилике прекращается пение в честь Марии. Одно только имя Дионы несется под звездами. Ритм песни, усиленной инструментами, вдруг меняется; все более ускоряется темп мотива, выражающего подобно пиррической пляске воинственную волю.
Venit alma lux Dionae,
lux gaudii et ruinae.
Omnes trahit Diona.
Семь высокоопоясанных танцовщиц одна за другой подходят к алтарю, льют в огонь ароматы, кладут в сторону пустые ларцы из слоновой кости и, держась того же порядка, отступают. Став вокруг высоких горящих канделябров, подобно языческим дриадам, пляшущим вокруг деревьев, они обвивают их мягкостью своих виссоновых одежд и тел, то сплетаясь руками, то разъединяя их.
Domuit Diona fortes,
fregit Diona vires.
Omnes trahit Diona.
Внутри базилики начинается волнение народа, который из боковых приделов стремится в центральную часть и волнуясь толпится у решеток. Время от времени доносится гул и возгласы.
Christus impera!
Vincit Ecclesia!
Ave, benedicta!
laus et gloria!
Фаледра ступает ногой на плащ, разостланный перед дымящимся алтарем. Она, кажется, стоит на этой высоте, как вознесшаяся своей душою и местью в вершине, увенчанной молниеносной тучей.
Базилиола. Кто из вас упомянул об огне? Кто та, что послана как пожар среди лишенных шлюзов рек? Люди, вы услышите, как зашипит пламя. Деревья будут пожраны им. Острова вспыхнут, как легкие одежды, пастбища превратятся в печальную пустыню, торжественное пение у алтарей сменится воплями. Наступит ночь, равная семи ночам, и самый сильный превратится в жалкую тряпку, все сооружения ваши превратятся в пепел… Начните же, играть и петь гимны!
Пение усиливается. Цитристы в ярко-красных одеждах и флейтисты в фиолетовых подымаются на цыпочки, чтобы лучше видеть фурию морей. Ее голос рассекает шум толпы, заглушает музыку и хор. Мощь и ожидание опьяняют женщину. Правой рукой она размахивает отточенным с обеих сторон мечом, а левой оправляет свои волосы, скрывающие нечестивую красоту лица.
Вот, от верхней части лба до большого пальца ноги я — музыка звезд. Прилив и отлив чередуются в моей груди. Шум рек бьет в моем пульсе. Мелодия мира живет во мне. Этими сверкающими волосами, рожденными подобно колосьям под знаком Сириуса и обожженными знойным летом, подобно тому как сердце мое сжигают душу; этими кудрями, которые во время кровавых зрелищ окрашиваются всеми оттенками пурпура и будут служить тетивой для лука героя, которому я обещала себя, где бы он ни находился; этим царственным покровом, в котором освятил меня Бог, тем самым, который я приподнимаю рукой своей перед моей ночью, я клянусь вам: «Прежде чем аврора поднимется над портиками моря и прольет свой свет на мир, орлица Аквилеи будет иметь свою зарю, свою более кровавую аврору!»
Исполняет обещанный танец, в диком вихре несясь вокруг алтаря Наумахов. От сильного движения воздуха взвивается дым воскурений, изгибается, удлиняется, лижет руки фурии морей, скользит по сверкающему мечу, сплетается со змеевидными прядями волос. От мощных движений изгибающейся спины и бедер трещит чешуйчатый пояс; в складках покрывала то блеснет, то исчезнет белизна кожи; звенят браслеты; когда торс изгибается назад, резко выдаются груди, и сжимающие их геммы придают им вид опрокинутых чаш. Люди не могут удержать крика; они изгибаются, словно желая вскочить и схватить несущуюся в вихре. Их обожженные золотухой и зноем лица под волчьими шапками, шляпами из твердой кожи и остроконечными головными уборами сладострастно подергиваются и вспыхивают.
Omnes trahit Diona!
Сидящие за богохульной трапезой перестают пить. Они оставляют стеклянные чаши с золотым дном, опираются на локти и с непристойными движениями тянутся к обольстительнице. Полулежа на кедровой кафедре, пристально смотрит на танцующую Серджо. Лицо его помертвело, он нервно грызет повязку своей фригийской тиары.
Участники Вечери любви.
— О, Диона, Диона!
— Ты — аврора! Ты — аврора!
— У тебя — ключ от бездны!
— Ты погасила звезды в небесном пространстве!
— Ты одна горишь в мировой тени!
— Не закрывай от нас своего пламени!
— Сбрось с себя тяжесть золотых одежд!
— Сорви с себя чешуйчатый пояс!
— Развяжи свои сандалии!
— Танцуй с обнаженными ногами! С обнаженными ногами!
— Освободи грудь свою от этих панцирей!
— Твои кольчуги — драгоценные камни!
— Сбрось верхнюю тунику!
— Брось свой пояс вверх и зажги небесный свод созвездием!
— Разденься! Разденься!
— Волосы даны тебе вместо покрывала. Оставь только их и свой меч!
— Будь обнажена как твой сверкающий меч!
— Слушай, фурия морей!
— Выслушай нас! Выслушай!
— Покажи нам всю свою красоту!
— Не скрывай себя! Не скрывай себя!
— Отдай все твои прелести тем, кто призывает тебя!