Силков.
Бояров. Наверно, молчи и соглашайся — проще будет.
Силков. Ручного тормоза на языке нету — техника не достигла.
Бояров. Я, дорогой мой, мно-ого пинков получал за то, что говорил, но никогда еще не страдал от того, что молчал и не возражал.
Силков. Умно. Спасибо за совет. С нонешнего дня так и буду жить.
Бояров. Вот и отличненько. (Уходит.)
Чекмарь(в дверь). Заходите…
Силков входит в номер, мнется у дверей.
…Садитесь. (Садится за стол.)
Силков. Здравствуйте. Мы постоим.
Чекмарь. Фамилия?
Силков. Можно и сесть. Это вы, стало быть, про меня?
Чекмарь. Ваша фамилия?
Силков. Аль вы меня не знаете? Наша фамилия Тарас Палыч Силков.
Чекмарь. Та-ак. Вы были прицепщиком на тракторной сеялке?
Силков. На какой?
Чекмарь. На обыкновенной.
Силков. Их у нас двенадцать сеялок тракторных, обыкновенных. Какой номер?
Чекмарь(нервничает). Не знаю. Вы кукурузу сеяли?
Силков. Какую кукурузу?
Чекмарь (вдалбливает). Ту кукурузу, какую ты сеял, загубили?
Силков. Да какую, прости бог, кукурузу?
Чекмарь. Ту, какую ты сеял.
Силков. Еще раз извиняемся, в каком поле?
Чекмарь. В том, в каком ты сеял, — потравили?
Силков. Колхоз большой — пять бригад. А вы-то знаете, в каком поле?
Чекмарь (на высокой ноте). Не знаю, не знаю. И знать не хочу!
Силков. А разве ж так можно: не знаю, а потравили?.. Так вы, стало быть, насчет чего?
Чекмарь. Ку-ку-ру-зу! Потравили?!
Силков (еще спокойнее). Дак я ж — не пастух, извините за выражение. И не корова. И даже не овца. И я, извиняюсь, кукурузу на корню не ем.
Чекмарь(вытирая пот). Ты — либо хитрец, либо ду…
Силков. Ни то, ни другое. Я от природы боязливый. Бывало, бабка-покойница поведет к обедне, так я попа боялся. А как увидал еще — портки у него под юбкой мужичьи, так и вовсе перестал ходить в церкву. Страшно! (Передернулся.) Боязливый я, вот в чем корень зла.
Чекмарь. Ты… ты кукурузу сеял?
Силков. Какую?
Чекмарь. Боже мой!
Силков. А вы в бога верите?
Чекмарь. Ух! (Ошалело смотрит на Силкова.)
Силков(устраивается на стуле поудобней). А правда, бог, он, наверно, есть. Вот у нас колхозник был, — помер года три назад, по фамилии Убейбог. Ей-ей, не брешу. Хороший человек был. Пензию получал. Все равно помер. Закурить можно? (Закуривает.) Да. Заехала его кобыла в лужу, с возом, и стала. Стоит, стало быть, стерьва — ни с места. А Убейбог на сухом причитает: «Ну, рыжуха! Ну, что ты из себя воображаешь? Русского языка не понимаешь, что ли? Научаешь, научаешь тебя, а ты — ни в дуб копытом. Совесть-то у тебя человеческая есть?» Застыдил кобылу начисто. А она — ни ухом, стерьва. Да. Ка-ак закричит Убейбог на всю улицу: «Боже ж ты мой! Да помогай ты мне хучь за мою фамилию!» Что ж вы думаете? Поехала, жирафа несчастная. Выехала! Так что бог, он, вполне возможно, есть. Как вы на это скажете?
Чекмарь(уже просительно). Ох… Убей бог, не выдержу.
Силков. Фамилия у него, конечно, не соответствует. А скажите, пожалуйста, кто это выдумывает фамилии для народа?
Чекмарь. Не знаю… В каком поле? Кукурузу сеял?.. Давай… поговорим по душам.
Силков. Я и так — от всего сердца. (Решительно.) Давайте начнем сызнова!
Чекмарь(вскакивает). Проклятье! (Вышел в прихожую, пьет воду, возвращается.)
Силков. Уходить, что ли?
Чекмарь. Продолжим…
Силков. Опять по первому вопросу?
Чекмарь. С другого конца. Какие у вас взаимоотношения с председателем колхоза Ивановым?
Силков. Это как понимать?
Чекмарь. Ну, как — он вас… и как — вы его считаете?
Силков. А я его не считаю. В чужом кармане — не хозяин. А уж как он меня считает — у него надо спросить. До него-то как считали? (Пальцем в воздухе, как на счетах.) Трудодень — палочка, усадьба — выручалочка. Пуд посеешь, два возьмешь и до дому принесешь. Так меня считали. А этот — хи-итрый!
Чекмарь(чуть веселее). А что: не дает ходу?
Силков. Кто?
Чекмарь (вновь раздражаясь). Он. Иванов.
Силков. А чего — он?
Чекмарь. Не дает вам ходу. Не дает?
Силков. Не-ет, дал. Первейший ходок в районе. Мысль, а не ход. Еду, а тарелки у осей так и цокотят про меня: тара-тарас! Тара-тара-тарас! Все наперед знают — Тарас едет! А ежели ее — колесной мазью, чин-чинарем, то «Запорожец» и в подметки не потянет. Баян, а не ходок. Фисгармонья! Вот какая у меня телега! (Неожиданно с сожалением.) Только вот… эх!.. колесной мази в продаже — редко бывает. А скажите, пожалуйста, почему стало колесной мази так мало на белом свете?
Чекмарь(в бессилии). Друг он — вам… или враг?
Силков. Кто?
Чекмарь. Председатель!!!
Силков. Теперь понимаю. Отвечаю: враг!
Чекмарь. Вот что от вас и требовалось. Подпишите вот это… (Сует бумагу.)…и вашему врагу — каюк.
Силков. А что тут в бумаге?
Чекмарь. О той самой кукурузе!
Силков. О какой такой кукурузе? (Будто догадавшись.) А-а, тогда давайте, правда, сызнова, чтобы не спутаться. (Снова передвигается на краешек стула.) Наша фамилия, стало быть, Тарас Палыч Силков.
Чекмарь(к публике). Братцы! Что же это такое?! (Бегает по сцене, кружит у стола и около Силкова.) И это называется — союзник!
Силков (невозмутимо и твердо). Враг он мне, председатель…
Чекмарь останавливается как вкопанный.
…Но боязливый я, в чем и корень зла, говорю. Только и утешения — ни снять меня, ни уволить неоткуда: должность моя навечно — колхозник. Совсем было я собрался в город, хоть бы дворником. А его назначили — не поехал. Судьбу мою, стало быть, возвернул назад. Да. Вот у нас — Аришка Кривая. Бедность в те года перенесла такую — ни в сказке сказать. Тоже хотела, полубосая, в город — оказать честь областному центру. А куды ей, недотепе? Не понимает.
Чекмарь. Ох!
Силков. А при Иванове не поехала. И дом теперь — под железом, оцинкованным.
Чекмарь. Гибну!
Силков. Стало быть, мне иттить?
Чекмарь(кричит). Итти-ить!!!
Силков (встает). Затем до свиданья. Не обессудьте. Я все по-честному. (Заметил, что Чекмарь облегченно вздохнул.) Могу и еще поговорить. С хорошим человеком — почему не поговорить? Можно. (Садится вновь). Давайте и про речку обсудим, чтоб второй раз не приходить. Есть у нас Афонька Куцый. Так вот, у него коза была…
Чекмарь (вне себя). Что коза?! При чем коза?!
Силков. Сдохла коза.
Чекмарь. Почему сдохла коза?!
Силков. Пойма высохла, соль выступила — и коза сдохла. Афонька-то слезьми да соплями изошел: две беды сразу — речки нету, козы нету. А он староват, одинокий — только и жил рыбой да козой. Все ж таки он глуповат — человек: чего так убиваться? По моему разумению, помирал бы сразу — и делу конец. Не может сообразить: пензии нету, — в колхоз-то запоздал, — козы нету, речки нету — чего и сморкаться на каждый порог? Вы бы сходили к нему, ублаготворили словесно. Может, поймет, что для его же пользы вся эта география получается. А то — ишь ты! — ходит по дворам, агитирует, говорю, на каждый порог. (Таинственно.) Ежели вы хотите, я на него могу — жалобу, чтобы вы его вызвали. Ведь он чего говори-ит…
Чекмарь. Я… больше… У меня… Мозги-и!
Силков. Уморился, сердешный. Трудная ваша должность. Ну, отдохни маненько. А про Афоньку, я завтра приду, доскажу. (Идет к двери, обернулся.) Может, напутствие какое будет?
Чекмарь. Не могу!.. Желаю… Желаю поумнеть.
Силков(кланяясь и как бы по рассеянности). Того и вам желаем. (Уходит.)
Чекмарь запрокинул голову на спинку стула, в бессилии опустив руки. Входит в прихожую Кузин.
Кузин (указывая на двери). В эту или в эту? (Поет.) Надо влево повернуть, повернул направо…
Входит Бояров.
Бояров. Поем, значит? Забавно. Вы не из ансамбля песни и пляски?
Кузин. Нет, из кладовой — Кузин.
Бояров. А-а, понятно. Обожаю веселых людей. Подождите минутку. (Идет к Чекмарю и в ужасе.) Илья Данилыч!!! Что с вами?!
Чекмарь(расстегивает ворот, разбито). Не могу. Все. Ведь он же — дурень, дремучий дурень. «Фисгармо-онья»!..
Бояров. А что: неудача?
Чекмарь(расслабленно). А! Это даже и рассказать невозможно… Ваша очередь. Пойду — чаю. (Уходит.)
Бояров (в дверь). Прошу вас, товарищ Кузин… Присаживайтесь.
Кузин. Спасибо. (Садится, энергично щелкает семечки.)
Бояров (наукообразно). Имея в виду самодовлеющее значение среднего руководящего звена на данном конкретно-историческом отрезке, мыхотели бы знать ваше мнение по отдельным моментам кормопроизводства и качества руководства в колхозе данной наиважнейшей отраслью… Речь, следовательно, о кукурузе и о пойме Красавки. Мы — то есть я и вы, — находясь на разных концах цепи, являемся звеньями равнозначными. Каждый из нас обязан гордиться тем, что он — звено, за каковое можно тянуть, предварительно выбрав его в надлежащем месте. И вот… мы считаем, что для выяснения вопросов, упомянутых выше, именно вы могли бы помочь в большом и важном деле. Я очень краток. И полагаю, вы поняли намек с одного слова.