(1999)
НИЧТО
Нет ничего
Там —
существо
Пустота
рождающая
бытием
награждающая
Бытие —
на лету
избывает себя —
в пустоту
Пустота
напрягает усилия —
снова
стала рогом
изобилия —
и подобно девушкам
беременным
разрешилась
пространством
и временем
ОПЕРАЦИЯ
Я мрачен и расстроен —
ни видеть ни слышать
мысли о самоубийстве
и прочая дрянь
Рекомендовали хирургический центр
имени Данте Алигьери
Не хотелось и думать
Но вскоре врачи скорой помощи
меня извлекли из ванны
где уже покраснела…
Рыдающие близкие звонили —
Приняли меня сразу
Смуглый высокий лысеющий
Вергилий внушал доверие
Коротко распорядился – в зеленом
каталку бегом – в операционную
И уже лежа под лампой
я бросил взгляд на поднос
с хирургическими инструментами
– Что это?
– Скальпель
для удаления
мрачных мыслей
– А эта пила
устрашающего вида?
– Для ампутации
надоедливых спутников
– А эти, простите, щипцы
для чего?
– Выкусывать воспоминания
тягостные и постыдные —
С уважением я
поглядел на щипцы
Рядом лежали тиски —
на любом верстаке такие —
только эти никелированные
как и вся выставка
– Эти тиски № 5
При головной боли
действуют безотказно
А вот миниатюрный
набор
скальпелей пилок и щеточек
как в кабинете Онегина —
паутину снимать
с глаз и с ушей
вынимать из мозга
злобных жучков
глубоко засевших
клещей…
И весь – как младенец
в белых салфетках
бритый череп блестит
под зеркальной лампой
Я крикнул Вергилию
– Доктор скорей
примените искусство свое!
Я нуждаюсь!
Я стражду!
Я ваш пациент!
Сколько раз я мечтал
Как мне голову сдавят
ваши тиски —
Пусть умолкнет она!
Пусть и он не читает стихов!
Уберите сочувствующих!
Ампутируйте если иначе нельзя
Выньте главное
то что засело внутри —
И зудит и сосет…
сам я злюсь…
все горит и несет…
и боюсь что взорвусь…
Мне теперь хорошо —
мне не хочется жить…
Но больнее мутнее
ужасней всего
как клещами и щипчиками
тащили
клещей зависти
застрявших
в больной совести
КУ-КУ ЖИЗНЬ
Беру очки
выскальзывают
из рук —
белой рыбкой в воду
Не могу найти —
даже отблески
растворились среди вещей —
громоздится кругом —
шкафы – Филадельфия
Другие вещи
например тонкий стакан —
целый аквариум —
в глубине плавает
рыбка – очки
Хочу взять но роняю —
все расплескивается
в воздухе
без остатка
Пируэты еще грациознее
моя палка —
куда бы ни ставил
в угол
к зеркалу
к вешалке
среди хмурых зонтов и пальто
всегда спотыкаясь
летит
отбивая стаккато
всех и вся
критикуя
сыплется с лестницы —
мало того
что разбито окно
квартиры своей
не могу отыскать
Но в ку-ку жизни
любая книга находится
мяч
улетевший когда-то
раздавленный мотылек
тот же стакан и очки
Да мало ли – мелочь —
смахнул
уничтожил
внимания не обратил
а вещь – эта мелочь
здесь как новенькая
и вовсе не мелочь
крупная рыба – лещ
ловишь себя поминутно
поймаешь – и держишь
но хоть умри не поймешь
ты здесь
или в ку-ку жизни
ПОЛТЕРГЕЙСТ
Пустующий клуб среди берез —
доски на дверях отлетели —
помнит лучшие времена
советских детей и вожатых —
пели хором – и барабан —
все ушли в позапрошлый июль…
Кругом разрослась бузина
и цветы со скверным запахом
с акацию —
м. б. переродилась и выродилась
Театральная пыль
затаилась в углах
Зеркала
без актеров умерли
Тень
ночью скрадывает театр
складывает в чемодан
для декораций
и уносит в тень акаций
Где натыкается на
в два ряда имена
на щите обелиска
При свете луны —
герои прошлой войны
Кот бродячий слышит близко:
пары между темных дач:
крепкий трубочный табак
и духи «Красный мак»…
– Милый, кофточку не мни! —
как увозят «эмки» в ночь
как скрипят ремни —
командиры
комиссары
крутолобые тимуры…
коридоры… конвоиры…
лесоповал… бараки… нары…
Ночью пометил мелок
весь поселок
Каждый раз
проходя по дачному проулку
вижу на белом
машут горстями листочки
ПОТЕРЯЛСЯ
ПРОПАЛ КОТ —
почему-то прочитал:
ПОЛТЕРГЕЙСТ
Сквозь березовую рощу
плетусь к магазину —
гляжу себе в спину —
с ближайшего дерева
– Ф-рр! – пушистая голова
Из дощатой стены барака
лезет рука —
ватные штаны
бахилы бушлат —
хилый мужичонка
повадился на склад
Полтора литра —
три бутылки спер Сергей
Вот тебе и полтергейст!
И весь день бродят скрипы и шорохи
Скоро шесть
Пропал кот
Поздний гость
Упала трость
А ночью
пропавший кот
карабкается на крышу
и скатывается
спелым яблоком
В светлеющем воздухе —
мертвая жесть
Рано встать
уехать в Москву – домой
забыть здесь —
37‐й
ВСЕЛЕННАЯ И ФАРФОР
Мы ходим и живем незряче
Видим: пятно
Осязаем: ничто
или предмет – что одно и то же —
сущность и существо —
три ямочки а там —
просвечивает и дышит
Обнял – скелет
меня обжимает
животом прижав
к своей сковороде
колется грубая кожа
ноги холодные лапчатые —
дикая
ощипанная утка!
А ведь какие обещала яства!
Бывает и наоборот:
Ни рожи ни кожи
ни глаз
Обнимешь – шевро
Гладкий атлас
Руки —
лепят из тебя
послушного лягушонка
Ноги – волшебной линией
уходят за горизонт
Однажды
В магазине «Английский фарфор»
(не поверите) продавщицу походя
потрепал за щеку —
сильно удивился —
небритая щека!
Молниеносно – за пазуху
(все-таки люди кругом)
За пазухой – кирпич
Тут уж меня задело
Сразу – под платье
слава богу! цыпленок —
Что поделаешь англичанка!
Окружили между тем
микрофон суют
Где мой кейс? Ухожу
Вот портфель
Такой тяжелый – невмоготу
Выронил —
разлетелись осколки фаянса
с грохотом —
Супница во виде кейса!
А ведь выглядел так натурально
в магазине «Английский фарфор»
Под вечер шел я и думал
Солнце светило навстречу —
одной чертой – прохожие
и тени – косо как памятники
«Их воздух рождает и лепит
без пола без возраста
Но руки ближе к телу чем —
О если бы всеми порами
чешуйками присосками
и шрамами и волосками
и напряженьем и впадинами —
какая нежная и странная
такая вечная мгновенная
вся обнимающая тающая
всепроникающая знающая —
сама навстречу звездной дланью —
в глубинах бурное пыланье
и пустота – и в ней желанье
схватить – и черная агония
и в каждой искре воплощение
и расширение
без насыщения
в любой молекуле – »
БЕРЕЗОВАЯ РОЩА
То Милино
Гуляю в березовой
Кролик прыгает между
От сих до сих —
прыжок – полет
сухое семечко —
явно не человек:
вся – на просвет —
так настроен глаз —
открывается роща —
листья и живая древесина
живет и трепетно
вся изнутри
а мертвая – дачи —
еле намечена
сквозь балки жесть —
иноплан —
насквозь – к березе
Трое – невнятен язык
– Будем снимать
и ровнять для корта
– А эти красавицы?
– Знаешь решение?
– Спилим к обеду
– Спи! Лимкоб Еду – слышу
намеренье мне понятно
Взвизгнуло дерево
Черный стручок
Подпрыгнул – в траве
И пока затерялся
время успел —
Перевернулось
синее небо —
все потемнело
тучей листвы
призраки дач
и полоски асфальта —
разом исчезли
воистину хором
А над Пехоркой
пыхтит паровозик
встречают березки —
сейчас запоют
слышу – То Милино!
Он в чесучовом костюме
подал ей руку
в светлом она —
увидала извозчика
и подобрав подол
спрыгнула на гравий
– Нуил Еса!
– Борна Стоящий!
– Любезный отвези-ка
к Телешеву
– Господина знаю
Этих туземцев я понимаю —
речь непонятна
Но видя сверкающую
белую в солнце
качая вершинами —
их на извозчике
песчаной дорогой —
к воротам имения
молю об одном
чтобы двадцатый
не наступил
НОЧНАЯ БАБОЧКА
Лист сеточкой – от пня
выгнулся над чашей —
шум на стадионе
там живу где —
Большие города
и люди соразмерно
В солнце иду по Тверской
Навстречу – плавные ноги
высокие – ты еще выше —
те же глаза – улетают
Стоя у длинной витрины —
почти затолкали —
и такое обоюдное
нас охватывает сладкое
что стало небо
желтым и дырявым —
древесный сок
Высоко – эстакада
Взявшись за руки
идем по щепочке
желудь перепрыгнули
Заберись на ягоду
не бойся – я тебя держу
Два червячка Адам и Ева
переплелись на ветке
Паутины паутины…
Песчинки небо заслоняют…
Шум проехавшей машины —
блеск июньского жука
…Пожалуй меньше насекомого
которое сотворило
современного человека
И когда разразится —
вмиг
разлетаясь на атомы —
в свет
увидим над небоскребами
не годзиллу
не новое солнце —
а голову муравья
Круглый свет – на подушке
приподнялся на локте
смотрю: спишь
Дышит розовый
пушистый треугольник
в спящих волосах
Вдруг раскрылся – мне в лицо
затрепыхал – и в сторону —
к лампочке – там отражается —
в изогнутом стекле
безмерно и безумно
демоническим черепом
каков ты и есть
Твердейшие тончайшие
поют как херувимы
и носятся как демоны
ужалить норовят
Всечасно досаждают
своим бесовским пеньем
и злостью и атаками —
и смех и грех и кровь!
А посмотри-ка в профиль
сев на твое запястье
горбатый Мефистофель
скрестив свои тонкие ноги
думает – о чем?
Вот почему
не люблю комаров
ГЛАЗА НА ЗАТЫЛКЕ
Мы такие древние —
кожей затянулись
костью заросли
солнце смутно —
сквозь заросли волос
но все различаем
Пусть голова
нас в расчет не берет —
атавизм на затылке
только те что во лбу
украшенные ресницами
окрашенные яблоки —
ведающие лишь явное
Между заборов и акаций —
прохожий и тень
тень без прохожего
Шорох – шарах
Смотри! нет не видит
за спиной между тем
переходят сосны
полосу асфальта
Смотри же! Услышал
Грохочет пустой самосвал
А что автобус вне времени
(там дети неслышно поют)
идет на обгон самосвала —
не видят разумные яблоки —
что выше – сквозь сосны —
призрак разбившегося самолета —
и все это летит гремит
и катится по желтой улице
Испугался – вжался в калитку
Обдав тебя шумом бензином
проехал роняя цемент…
Чуть крылом не задел…
А призрак тебя раздавил —
испортилось настроение
«Интуиция» – ты подумал
Узнай спесивый мозг
что видит мозжечок:
мир вокруг переполнен —
разлагающимися
вновь рождающимися
ситуациями —
самый воздух…
Отсветы отзвуки —
жасмин в окна лезет
еще не расцвел —
на клеенку роняет
намеки на лепестки
Тут пришла она
Заскрипела калитка
На террасе не оборачиваясь
расставляет тарелки и бутылки
– Здравствуй
А я тебя ждал
– Что у тебя —
глаза на затылке?
ХОЛИН И ТРУБА
С пучком лиловых астр
подъехал к моргу
Собрались глядят —
прихрамываю в солнце
будто бы меня
пришли провожать —
да и в гроб уложить
Прости что заодно —
глазами говорят
родные и поэты
Лежит в гробу
навстречу не поднялся
не предложил
стакана чаю виски
Руки не подал даже
да и мне слабо
Станцуем —
топор и жердь
инсульт и смерть?
И сразу видно:
не числится
и не принадлежит
Лоб нос и скулы —
как Хлебников
С таким скульптурным
человеком незнаком
Притом черты
весомей и крупней —
как выиграл
Огромный выигрыш!
На что его потратит —
не скажет —
никому не угадать
Не знаю
что и чувствовать —
себе ли
ему сочувствовать
Там – пустота
но пустота и здесь
и пустота
пришла проститься
с пустотой
скорбит о пустоте:
О! пустота!
Сегодня же
все это будет пеплом —
горохом в урне
Прочь ухожу —
и прихватил тебя
прихрамываю
Поэты видят:
пустота хромает
но что уносит пустоту
под мышкой…
Кремировали
как премировали
(играет труба)
ВОЗМОЖНОСТЬ
Ах! запоздалое —
в жизни моей
Сматывается
со свистом пленка:
самолет из Парижа
вперед хвостом —
Вперед хвостом и садится
Пассажиры
пятясь выходят
из аэровокзала
и опрокидываются в такси
Всех задом наперед
развозят по Москве
а там помолодел
срок подошел —
и демобилизация
Здесь на Урале
я – солдат
прошло три года
стал я новичком
и москвичом
Все празднуют —
война идет к началу
Зенитки бьют
Из вспышки
вышел в небо
самолетик серебряный —
Да он еще в Берлине —
остановились лопасти винта
Война еще не начиналась
Первые стихи
еще не написал
Но лоб уже разбил
малыш в матроске
да я еще не падал
зовет меня сестра —
я понял – не рожденная
малыш! – захлопывается дверь
пеленки заворачиваются
грудь материнская —
и нет тебя —
грудь материнская…
Всё есть а ты не появился
еще – уже
Греческая вечно юная
Возможность —
Так что не сетуй
все могло иначе
иначе чем иначе
и иначе —
совсем иначе быть
или не быть
ИНТУИЦИЯ
Когда я был в Германии —
я встретился с произведением:
на планках пустого ящика
готическая надпись —
внутри карандашом
В себе поймал! тащу
из глубины —
тот отблеск
скрытное движение
то отражение чешуйки —
боюсь
растает незаметно —
на свету —
и кроме ящика из-под
на подоконнике —
наверно из-под КОЛЫ
Так долго я смотрел
что затуманилось —
повисла дымка
буквы обессмыслились
я повторил негромко:
ИНТУИЦИЯ
и что-то там почувствовал —
профессора увозят… санитары…
я в этот дом вошел не думая
…сбитом из розовых планок —
лицо сквозит
двоится Диотима…
сморгнешь – и нет
он – в калитку
она – в дверь
– Только подумал…
– Сто лет не видались
Вспомнил:
– Там прохожего убило!
«К этому дому – не подходи»
Карандашное слово спасло —
нацарапанное на ящике
Как истый татарин
Никогда не снимал шляпы
Голову брил всегда
Я ручаюсь: любил лягушек
на дороге в Бахчисарай
А гётенбергский кустарник
и Гельдерлина ненавидел
Стал татарином
там в плену
Я тоже когда в Крыму
быстро дичаю —
пусть седеющий затылок —
море чувства – и небо
покачивает без иронии
…и мне с лихвой с запасом
чтобы ходил
туда где любят
чтоб избегал
сомнительных мест
чтобы на выстрел —
и не ближе —
разная мелочь…
только близких
подпускал —
ударить ножом
ДИОТИМА
Он тоже был другой
Улыбчивый румяный
старомодный —
четыре войны пережил
И вы его встречали
под липами —
гуляющий
похожий на самого себя
выпуклый лоб —
стареющий хиппи
«верно внук»
прежде думали —
теперь не удивляются:
отложной воротник
и небрежно повязанный галстук
незряче смотрит
как не видит
а если видит то не узнает
– Это сумасшедший
Гёльдерлин…
В школе его изучали… —
указывают мамы в джинсах
дети осторожничают:
главное что липы уцелели —
в толщину и ширину раздались
Диотима!
Сердце мое истекало
раненой птичкой
когда французский солдат
выстрелил из ружья
Смейтесь мальчишки:
лапки кверху —
лежит поэт
с подоконника упал
глиняный разбился
молоко пролилось
умерла поэзия —
отличный натюрморт
Диотима!
Любая девушка
выходящая из кареты
мелькнувшая за углом
удаляющаяся не оборачиваясь —
я бросался вслед —
могла быть тобой
даже если была проституткой —
черные губы —
на белом лице —
молоко пролилось —
кверху лапки
лиц не хочу замечать
прыгают блохи —
ищу не лицо —
я хожу на пустынном берегу
подбираю витые раковины
двести лет —
прилив отлив —
причудливые —
и еще готов ждать
тысячу лет
Бундестаг мне платит
и Рейхстаг платил
Несмотря на войны
революции
пенсию приносят аккуратно
Как-то принес
американский солдат:
“Are you old Helderlin?” – рявкнул
“It is the big pension…
Maybe you are Jew”[11] —
Форма и пилотка
цвета стриженой лужайки
Молоко пролилось —
все остановилось
Будущее немца не пугает
Все свои безумства
совершая
как голенастый подросток
Германия снова
готова платить
как бородатый пузатый —
чтобы кто-нибудь
пусть сумасшедший —
хоть тысячу лет! —
ждал Диотиму
ПРОГУЛКА
Отблеск паутины —
не уловить
Березы редеют —
поляна в траве и цветах
здесь была Диотима
сейчас появится
нет и не будет —
заросшая и пустая
Слово пустая окрашивает
мать-мачеху
лютик
«кукушкины слезы»
лесной колокольчик
дикую гвоздику
даже красного жучка – и того
птицы попрятались
дятла не слышно —
но дятел не Диотима
Дачники и деревенские —
никто про нее —
Диарея – но это постыдное
«Дашенька» – но это кафе
Выхожу в поле —
отсутствие
стоит передо мной
Вдали кто-то
копает картошку —
черные фигурки
быстро копают —
наверно воруют
Вспоминаю
глядя на крыши
там была березовая роща
И все время кто-то что-то отнимает
у кого-то —
русский пейзаж
Земля лежит в туманном неведенье
грустит – и не знает
что отняли у нее Диотиму
потому что не знает о ней
СЕРБСКАЯ МУХА
Летала боялась муха
Пули пчелами жужжали
Мина шарахнула так —
Если бы стать человеком —
в клочья!
Береза – всю листву сорвало
Пусто над Косовым полем
И пустота наблюдала
С гор – даже с неба
и близко с дороги:
падают корчатся
сербы и албанцы
глаза стекленеют —
у албанцев и сербов
Жук
упал на ладонь —
так раскрытой и осталась
А жук побежал обрадовался
Албанский жук
А то была сербская муха —
с затылка слезать – ни за что! —
Ручаюсь она кричала:
– Велика Србия! —
Поскольку сам ополченец
кричать уже не мог —
раскидывал мозгами
Я был этой сербской мухой —
И полетел из Косова поля
горами в милую Сербию
на шоссе над автобусом
где пели резервисты
«Прощание славянки» —
Слезы по щекам
у меня текли —
что вам слезы мухи!
Прилетел в Нови Сад
в кофейницу «На здраве»
друзья сидели за столиком
– Здорово
– Откуда Муха?
Я не сказал ни слова
Сел на край рюмки —
Хороший глоток ракии
– Не отсиживался я по кофейням
Я был на Косовом поле
серебряной звездочкой
сидел на плече прапорщика
когда он спотыкаясь
по кочкам бежал куда-то
Мерцал ему ранней звездой
над Косовым полем
когда умирал
не веря что умирает —
и колокола звонили
Когда подошла невеста
чтобы водой напоить
капнул в жестяную кружку
серебряным отраженьем —
Плеснулось – и улыбнулся
Нестройно они закричали:
– Молодец Муха!
Воюй на всех фронтах
и со всеми!
Все мужчины
тебе помогут!
Русские помогут сербам!
А чеченцы и турки —
албанцам!
Коммунисты помогут
террористам!
Террористы – коммунистам!
Кто бы ни были – мы победим!
Я парень из Нови Сада
щуплый – по прозвищу Муха
Слава святому Савве
меня взяли опять в пекарню —
многие остались без работы
И сказал мне Костя Костаки —
ее хозяин:
– Все жужжишь
А ведь страшно Муха
Снова смерть пришла на Балканы
ВДОХНОВЕНИЕ
Мигаешь на свету —
сейчас поймаю
Твой сачок невидим
Ты поймана
Но путаясь в незримом
я чувствую
что пойман я тобой
Рассматриваю твой узор:
какая!
Разглядываешь мой состав:
какой!
Беру тебя но осторожно —
за талию
Ты очень осторожно
меня берешь —
Я сам наколот
но воображаю
что пополнил
свою коллекцию
Приходят в гости энтомологи
расхваливают по-латыни
сухие
обведенные каймой —
кулисы —
театральный занавес —
и пьесу:
каждый близок и знаком
между тем мы все рядком —
не в квартире
а в коробке —
наколотые на булавки —
И хлопая своими крыльями
хозяйки наши
нами хвастают:
тот критик
тот поэт
тот музыкант
– Сыграй-ка нам
на саксофоне
сосед —
нелепая фигурка
ведь саксофон
похож на человека —
такой изогнутый
блестящий —
и также
затыкают рот
Хозяек наших
позабавишь —
Смотри! —
трепещут на свету
Летают бабочки
стрекозы
и жужелицы —
наши музы…
Но знаешь – все наоборот
Как туча злая
налетели…
Кричим и корчимся от боли
когда берут нас
в оборот
САМООБМАН
Все двойственно!
Двоится на ветру —
там нет ее —
опять возникла ветка
не говоря уже
об отражении —
насквозь прошло
намеком в глубине —
Ты говоришь
сейчас увидел щуку —
сквозь воду —
небо и листву —
пришельцев
лешего —
и сам себе не веришь
Каждая женщина
приближающаяся
издалека —
в сжатом поле
на площади в городе
кажется мне похожей —
да это она она! —
только моложе
Любой длинноволосый
удаляющийся
сутулый спиной —
молю Господа
чтоб не обернулся —
мне чудится
похожим на Христа —
Второе Пришествие —
разве не случится?
Каждая ласточка
прочертившая мимо
обернувшаяся —
сальто в воздухе —
не душа ли того воробышка
которого
ребенком хоронил
Да что там! Мой Дик
на прогулке
повел
черным носом —
и с радостным лаем
бросается —
разочарованно:
и сумка не та —
и запах волос
а где же была хозяйка?
Ленимся новое видеть
Легче – привычное
Это как старый знакомый
нет! совсем не он —
старый глухарь
Но и ты – не охотник
иначе бы увидел
твой город – дикая чаща
и тычет в тебя сучьями
а не огнями реклам
КОТОРОЕ БУДЕТ
Весь день – ни просвета
ни щелки – в декорациях
Москва – это прочно
куда ни глянешь —
здания машины
Где нет ни камня
ни пластмассы
ни резины —
густое небо —
в городе всегда
Но лег – и провалился —
как теперь понимаю
в будущее —
ни цвета
ни формы
ни вкуса
у спящего
летящего
из грядущего
в настоящее…
Летел казалось
вечность —
вижу: бегу!
Сестра и муж
за мной гонятся —
сосредоточенные люди —
почему-то на Косовом поле
Низкие тучи
Я – за бугор
и там подстерегают
Уйдите
кривые рожи
уберите ножи
не то вас сейчас арестую!
– Погоди – говорит сестра
здесь повсюду —
ловушки – мины
тронешь – зазвонит
Лучше сами тебя похороним
на Ваганьковом —
рядом с Тальковым
Выбирай! —
Я-то знаю как – выйду
из этого лабиринта —
шахматным ходом
Ставлю ступни косо —
из клетки в клетку
Сейчас два шага —
и вышел
Оглянулся: прощайте!
Не смеют
издали злобно наблюдают —
тут под левой как зазвонит!
Господи! Зачем я обернулся!
На будильнике —
два часа —
и сердце
еще проваливается
Это невероятно
но время
бежало обратно —
через Косово поле
к будильнику —
с той стороны
И вижу: во сне и вне —
я иду с обеих сторон
к предстоящему
настоящему
НИКАКИЕ
Мы о вас знаем
а вы о нас – нет
Просветы
промежутки дыры —
в подземном переходе
гаснет свет —
вот что о нас думаете
Когда огромные
между сосен
мы обрисовываемся —
нас выявляет
рисунок стволов и сучьев
Когда бежим между ног
идущей девушки
мелькая на ходу —
нами залюбуешься
Когда сквозь ограду —
решетчатые —
между берегов —
извилистые
муаровые —
мы смотрим на вас —
что бы там ни было
вода или белый камень —
мы вас изучаем
Когда под стопой
исчезает балкон —
город разверзается —
со всех сторон нарастая…
падаешь и видишь —
сразу бросаемся
подхватили было —
но расступаемся
разлетаемся
развеиваемся —
лучше бы нас не было
Однажды вы ощутите
Поздно! —
мы стали вами
А вы протянувшись тучей
стаей капель
летя на асфальт
став белым камнем
линией моста —
всем этим пейзажем
сами не пожелаете —
такая мощь и свобода! —
Бестелесные
дикие гуси
улетающие
в бесконечное
белой молнией
невзначай —
эти машущие вам
фигурки…
А жаль
НЕ ЛЮДИ
Были не люди
такого же вида
такого же роста
Остались от них
пустые места
на которых
ни городов
ни водопроводов
ни руин
ни машин —
ничего
за исключением
серых разводов
на камне
Вот что говорят
века мне —
мол были
исчезли —
и все о них
забыли