Начало понемногу светать. В предрассветных сумерках Малыш разглядел стакан с водой, стоявший, как обычно, на ночной тумбочке. Он опустил туда зубы дяди Юлиуса, раздался тихий всплеск. Рядом лежали очки дяди Юлиуса и мешочек с конфетами. Малыш сунул мешочек себе в карман, чтобы отдать его Карлссону. Ведь дядя Юлиус, проснувшись, удивился бы, откуда взялся этот мешочек, а это вовсе ни к чему.
Малышу пришло в голову, что обычно на этом столике лежало еще что-то. Да, конечно, часы дяди Юлиуса и бумажник. А сейчас их там не было. Но Малыша это не касалось. Его дело было разбудить дядю Юлиуса, и он это сделал.
Дядя Юлиус проснулся и резко вскочил с постели.
— Что еще штряшлось?
Он быстро выудил из стакана свои зубы, вставил их и сказал:
— По правде говоря, я решил поскорее уехать домой в Вестерйётланд, ведь здесь просто невозможно спать… А дома я буду спать минимум шестнадцать часов подряд, вот что я тебе скажу!
«Да уж, хорошо, что я принес ему зубы», — подумал Малыш и начал объяснять дяде Юлиусу, почему было необходимо его разбудить.
И дядя Юлиус быстро направился в комнату Малыша. Малыш побежал за ним, а фрёкен Бокк выбежала им навстречу из своей спальни, и все они вместе ворвались в комнату Малыша.
— О, милый господин Янссон, у нас воры, вы только подумайте! — заголосила фрёкен Бокк.
Первое, что заметил Малыш: Карлссона в комнате не было. Малыш решил, что он улетел к себе домой. Вот и хорошо! Вот здорово! Подумать только, Филле и Рулле не увидят его, и полицейские не увидят, просто даже не верится, что так здорово вышло!
— Они в шкафу, — сказала фрёкен Бокк, и по голосу ее слышно было, что она довольна, хотя и боится. Но дядя Юлиус показал на толстый куль на кровати Малыша и спросил:
— Может, нам сначала разбудить Малыша?
Потом он с удивлением поглядел на стоящего рядом Малыша.
— Хотя, я вижу, он уже проснулся. А кто же тогда лежит на кровати?
Фрёкен Бокк вздрогнула. Она знала, кто лежит на кровати. Тут было нечто пострашнее воров.
— Что-то отвратительное, — ответила она, — что-то просто отвратительное! Поди, из сказочного мира!
Тут глаза дяди Юлиуса засияли. Ему было не страшно, нет, он даже похлопал куль, накрытый одеялом.
— Что-то толстое и отвратительное из сказочного мира на этот раз, сначала я должен на это поглядеть, а потом уж займусь ворами!
Он рывком сдернул покрывало.
— Хи-хи! — сказал Карлссон с восторгом и сел в постели. — Подумать только, это вовсе не кто-то из сказочного мира, а всего лишь моя скромная персона. Вот это номер, не правда ли?
Фрёкен Бокк вперила в Карлссона злобный взгляд, а дядя Юлиус был сильно разочарован.
— Никак этот мальчишка у вас тут и по ночам обретается? — спросил он.
— Да, хотя я непременно сверну ему шею, — сказала фрёкен Бокк, — но только сейчас мне недосуг.
Она со страхом схватила дядю Юлиуса за руку.
— Милый господин Янссон, мы должны позвонить в полицию!
Но в этот момент случилось нечто неожиданное. В шкафу раздался грубый голос:
— Отворите, именем закона! Полиция!
Фрёкен Бокк и дядя Юлиус искренне удивились, но Карлссон рассердился:
— Полиция!.. Это вы вкручивайте кому-нибудь другому, жулики паршивые!
Тогда Филле крикнул из шкафа, что их строго накажут, раз они посмели запереть полицейских, которые пришли арестовать опасных шпионов.
«Хитро они придумали», — подумал Малыш.
— Так что извольте отворить! — крикнул Филле.
Дядя Юлиус послушно пошел и отворил шкаф. Оттуда вылезли Филле и Рулле, и вид у них был злой и строгий, прямо как у настоящих полицейских, а дядя Юлиус и фрёкен Бокк не на шутку испугались.
— Как же это вы полицейские, а не в форме? — с сомнением спросил дядя Юлиус.
— Так ведь мы из тайной полиции, полиции безопасности, — ответил Рулле.
— И пришли, чтобы схватить вот его, — и он указал на Карлссона. — Это опасный шпион!
Но тут фрёкен Бокк разразилась громогласным хохотом:
— Шпион? Это он-то? Да что вы! Это один из озорных соучеников Малыша!
Карлссон соскочил с кровати.
— И к тому же лучший ученик в классе, — поторопился добавить он, да, потому что умею шевелить ушами… ну и… и, понятно, умножать!
Но Филле этому не поверил. Он достал наручники и с грозным видом направился к Карлссону, но стоило ему подойти поближе, как Карлссон сильно пнул его по щиколотке. Филле длинно выругался и заплясал на одной ноге.
— Вот, теперь у тебя будет синяк, — весело сказал Карлссон.
А Малыш подумал, что ворам достается немало синяков. Ведь у Филле под глазом уже был здоровенный синяк и весь глаз заплыл. «Так ему и надо, — решил он, — раз он явился сюда, чтобы украсть Карлссона и продать его за десять тысяч крон. Паршивые воры, пусть хоть ходят в синяках!»
— Да они вовсе не полицейские, а воры, — воскликнул он, — я это точно знаю.
Дядя Юлиус озадаченно почесал затылок.
— Придется это выяснить, — заявил он.
Он предложил всем сесть в гостиной и обсудить, воры Филле и Рулле или нет.
Стало уже почти светло. В окне гостиной было видно, что звезды на небе поблекли, занимался новый день. Малышу хотелось поскорее лечь в постель, а не сидеть и слушать, как врут Филле и Рулле.
— Неужели вы не читали в газете, что над Васастаном летает шпион? — спросил Рулле и вытащил из кармана газетную вырезку.
Но дядя Юлиус посмотрел на него с презрением.
— Нечего верить чепухе, которую пишут в газетах, — сказал он. — Хотя, пожалуйста, я могу прочесть это еще раз. Погодите, я сейчас принесу свои очки!
Он исчез в спальне, но скоро вернулся, страшно сердитый.
— Хороши полицейские! — закричал он. — Вы стянули у меня бумажник и часы. А ну-ка, верните мне их, будьте любезны!
Но Филле и Рулле тоже ужасно рассердились. Рулле заявил, что обвинять полицейских в краже бумажника и часов опасно.
— Разве вы не знаете, что это оскорбление достоинства? — заявил Филле. — А за оскорбление достоинства полицейских можно угодить в тюрьму. Ясно вам?
Видно, Карлссон что-то вспомнил, потому что вдруг заторопился.
Как и дядя Юлиус, он бросился из комнаты и так же быстро вернулся, шипя от злости.
— А мой мешочек с конфетами! — завопил он. — Кто его взял?
Филле бросил на него грозный взгляд:
— Так ты и в этом нас обвиняешь?
— Вот еще! Спятил я, что ли? — ответил Карлссон. — Чтобы вы обвинили меня в ослаблении достоинства? Ну уж нетушки! Я хочу только сказать, что тот, кто взял мои конфеты и сейчас же не вернет мне их, получит фонарь под вторым глазом.
Малыш поспешил выудить из кармана мешочек.
— Вот он, — сказал он, отдавая Карлссону конфеты, — я их специально хранил для тебя.
Тут пришла очередь Филле презрительно ухмыляться:
— Вот-вот, сами видите! Сваливаете на нас все, это вам даром не пройдет!
Фрёкен Бокк до этого сидела молча, но тут не утерпела и решила помочь следствию:
— Уж я-то знаю, кто стащил часы и бумажник. Он только и знает, что красть все подряд: булочки, оладьи, все, что попадется под руку.
Она указала на Карлссона, а тот пришел в ярость:
— Да как ты смеешь! Это ослабление достоинства. Ты не знаешь, что это опасно, глупая ты женщина!
Но фрёкен Бокк было наплевать на Карлссона. Сейчас ей нужно было серьезно поговорить с дядей Юлиусом. Вполне возможно, что эти люди были из тайной полиции, ведь выглядели они вполне прилично, хорошо одеты и так далее. Фрёкен Бокк думала, что воры непременно должны быть оборванцами, в одежде с заплатками. Хотя она в жизни не видала ни одного взломщика.
Филле и Рулле были рады и счастливы. Филле сказал, что он с самого начала понял, какая она умная и во всех отношениях замечательная дама, что он счастлив познакомиться с ней. Он повернулся к дяде Юлиусу, чтобы поручить подтверждение своим словам:
— Не правда ли, она довольно-таки мила, как вы считаете?
Похоже, дядя Юлиус раньше так не думал, но теперь ему ничего не оставалось, как согласиться. А фрёкен Бокк опустила глаза и сильно покраснела.
— Да, она мила, как гремучая змея, — пробормотал Карлссон.
Он сидел в углу рядом с Малышом и с хрустом грыз карамельки, когда же мешочек опустел, он подпрыгнул и начал скакать по комнате, словно играя. На самом же деле он, пританцовывая, приблизился вплотную к спинке стульев, на которых сидели Филле и Рулле.
— Такую милашку хотелось бы еще раз встретить, — сказал Филле, а фрёкен Бокк еще сильнее залилась краской и снова опустила глаза.
— Да, да, милашка, симпатяшка — это все, конечно, прекрасно, — нетерпеливо перебил его дядя Юлиус, — однако я хочу знать, куда подевались мои часы и бумажник!
Филле и Рулле, казалось, не расслышали, что он сказал. Между прочим, Филле был в таком восторге от фрёкен Бокк, что на все остальное ему было наплевать.
— И внешность у нее симпатичная, не правда ли, Рулле? — спросил он тихо, но так, чтобы фрёкен Бокк услыхала его слова. — Красивые глаза… и очаровательный симпатичный носик, на такую можно рассчитывать и в бурю, и в ненастье, не правда ли, Рулле?
Тут фрёкен Бокк подпрыгнула на стуле и страшно вытаращила глаза.
— Что, что? — закричала она. — Что вы сказали?
Филле даже растерялся.
— Да я, я сказал только… — Но фрёкен Бокк помешала ему договорить.
— Вот как, стало быть, вас зовут Филипп, — рявкнула она и улыбнулась зловеще, почти как Мамулька, по крайней мере так показалось Малышу.
Филле удивился:
— А откуда вы это знаете? Вы что-нибудь слыхали про меня?
Фрёкен Бокк мрачно кивнула:
— Еще бы! Святой пророк Моисей, еще бы я не слыхала! А это тогда, верно, Рудольф? — спросила она, указывая на Рулле.
— Да, но как вы это узнали? Может, у нас есть общие знакомые? — спросил Филле удивленно и радостно, надеясь услышать приятный ответ.
Фрёкен Бокк снова кивнула с мрачным видом:
— Да, представьте себе! Фрёкен Фрида с Фрейгатан, я надеюсь, вы с ней знакомы? У нее симпатичный носик, и рассчитывать на нее можно в бурю и ненастье, точно так же, как на меня, не правда ли?