Когда богатая вдова, пленившая его своей прелестью, вырвала Говарда («Балбеса») Стиптоу из привычной среды, он было обрадовался — и тут же понял, что угодил прямо в ад, где кишат лакеи, не говоря уже о воротничках, приемах, местной знати и обществе лорда Холбтона. Именно это и называют печальным пробуждением.
Сегодня он разводил пары с той минуты, когда узнал о предложении Даффа. Если тебе позарез нужны деньги, а твоя жена отказывается продать за дикую сумму портрет, который ты оценил бы шиллингов в тридцать, ты рассердишься при всей твоей кротости. Мистер Стиптоу кротким не был.
К довершению бедствий, полчаса назад Салли сказала про лакея. Он думал, что их больше не будет; и теперь — ждал.
— Добрый вечер, сэр, — сказал Джос. — Вы звонили? Пальцем, очень похожим на банан, мистер Стиптоу ткнул в белоснежную рубашку.
— Эй, вы!
— Сэр?
— Видали?
— Да, сэр.
— Рубашка.
— Вот именно, сэр.
— Уберите, а то забью в глотку!
Миг настал. Глядя на хозяина, Джос произнес:
— Стиптоу, вы ее наденете.
Глава VIII
Воцарилась тишина. Громоздкое тело хозяина скрутила судорога. Правда, кулаки он сжал.
— Что? — выдохнул он, сопя перебитым носом. — Чего говоришь?
— Наденете, — повторил Джос, заходя для верности за кресло и прихватывая со стола дорогую, крепкую вазу.
— Р-разорву.
— Ах, какая чушь! На что я вам в разорванном виде? Мистер Стиптоу горько усмехнулся.
— Остришь? — сообразил он. — Какой умный нашелся!
— Так я и знал, что вы это скажете.
— Знал?
— Да. Или «какой смелый». Кстати, у меня расписки, кухарка дала.
— О-ы!
Мистер Стиптоу покачнулся. Примерно неделю назад, в корыстных целях, он стал учить своих слуг игре в кости и, на свою беду, обнаружил у кухарки исключительный талант. Как раз сегодня он уговорил ее взять еще одну расписку, всего же задолжал шесть фунтов восемь шиллингов два цента.
— Страшно подумать, — прибавил Джос, — что скажет о них миссис Стиптоу. Дрожу при одной только мысли.
Задрожал и хозяин. Правление жены, хотя и деспотическое, его не очень тяготило. Он мог тыкать лакеев в манишку, не ожидая ничего более страшного, чем «О, Говард!» Простила она и игру с шофером; но это был предел. Одна мысль о том, что, не получив денег, лучшая кухарка в Сассексе заявит об уходе, разбудила бы в любящей жене уснувшую тигрицу.
— Предвидя, — говорил Джос, — что вы проявите твердость, я их выкупил. Обошлись они мне до смешного дешево. Слуги не верят в вашу платежеспособность. — Он помолчал. — Итак, рубашку вы наденете.
Хозяин рухнул в кресло, сжимая руками голову. Джос его пожалел.
— Ну, ну! — сказал он. — Немного разума, чуть-чуть кротости, и я вас не обижу. Как это вам удалось так проиграться? Видимо, плохо играете. Надо вас подучить.
Мистер Стиптоу поднял голову.
— А вы умеете? — выговорил он. Джос рассмеялся.
— Это интересно! Многие улыбнулись бы вашим словам. Насколько я понимаю, вы — новичок.
— Нет!
— Значит, порочный метод. Скажем, что вы кричите? Человек вы консервативный, что слышали в детстве — то и приняли. Я не удивлюсь, если вы способны крикнуть: «Пять-шесть, почту за честь».
— А что такого?
— Помилуйте! Кости выше этого. А главное, не играйте с кухарками. Практически все до единой — мастера. Ограничьтесь знатью. Я бы подготовился к приему, о котором столько толков.
— То есть как?
— Так. Уведите лордов за конюшню и — к делу!
— А ведь правда!
— Улов обеспечен.
— Мне много надо…
— Почему? Есть особые потребности?
— Ха-ха! — мистер Стиптоу воровато огляделся. — На дорогу в Голливуд.
— Сердце в горах?[42] Говорят, вам не очень везло. Напоретесь опять на превосходящую силу…
— Ха-ха! Да я одной левой…
— Я слышал, было иначе.
— От кого?
— От вашей жены.
— Бабы в этих делах не разбираются. Рефери подкупленные, вот и все. Да я вообще не для бокса еду. Я снимался.
— Да?
— Да. Такая, знаете, картина, все друг друга бьют. Подходит ко мне один тип и говорит: «Эй, ты!», а я ему тоже: «Эй, ты!» — и хрясь по морде. Потом еще один. Ну, много, штук пять, и всем — в рыло.
— Вероятно, Кларк Гейбл[43] был занят?
— И тут — она! Вы подумайте, только я начал сниматься…
— Многие говорят, что искусство и брак несовместимы.
— Все к собакам! Сейчас мой типаж в ходу. Уоллес, понимаете, Бири, Эдвард Робинсон… А Макси Розенблум![44] То-то. Боксер, как я, а теперь — ого-го!
— Макси был чемпионом.
— Интриги. В общем, снимался я вовсю, а тут — Мейбл. На дорогу денег нету…
— Ничего, два урока — и будут. Графы уедут домой в нижнем белье.
Мистер Стиптоу глядел на Джоса с почтением и любовью.
— Верно! — сказал он.
— Куда уж вернее. А теперь смотрите, какой я хороший, вы таких и не видели. Прошу!
— О-ы! — вскричал хозяин, принимая расписки.
— Прекрасно. Лезьте в рубашку.
— Лезть?
— Да. Будут гости.
— Морды надутые!
— Чем надутей морда, тем белей рубашка. Основной закон общества. Ну, Стиптоу, — р-раз!
— Что ж, если надо…
— Молодец! — Джос взглянул в окно. — Pardon, мне пора. Выйду в сад по одному дельцу.
Глава IX
Салли переоделась пораньше, чтобы еще до обеда погулять в саду. Усадьбу окружал ров, и она хотела отдохнуть у воды после лондонского зноя.
Опершись о низкую ограду и созерцая рыб, сновавших среди водорослей, она почему-то думала о Джосе. В конце концов, она ввела его в общество слуг и отвечала за результаты. Освоился ли он? Не подвела ли излишняя живость? Слуги суровы, они не прощают промахов.
Слава Богу, хозяйке он понравился. Тетя Мейбл с несвойственным ей восторгом говорит о его спокойной силе, уповая, что на балу «у Говарда будет пристойный вид».
Услышав «Пип-пип!», Салли обернулась и увидела предмет своих раздумий. Лакеи не гуляют под вечер в саду, но он этого не знал.
— Вот вы где! — заметил он. — В неверном предзакатном свете я чуть не принял вас за нимфу.
— Вы всегда кричите нимфам «Пип-пип»?
— Практически всегда.
— А вот лакеи не кричат.
— Очень жаль. Надо же начать беседу.
— Миссис Стиптоу лучше кричите «Пип-пип, мадам».
— Или «Пип-пип, хозяйка».
— Да, это патриархальней.
— Спасибо, учту.
Он помолчал, глядя на рыб. Стояла тишина, только где-то позвякивали колокольчики, да за одним из окон хриплый голос пел какую-то песню. Несмотря на рубашку, мистер Стиптоу был доволен, мало того — счастлив.
— А тут красиво, — сказал Джос.
— Не без того.
— Земной рай. Правда, мне понравится и газовый завод, если там вы. Стихи, душистый хлеб, кувшин вина…
Салли цитату опознала и перевела разговор.
— Как вы устроились?
— Лучше некуда. Так вот, кувшин вина и тихий сад, где ты царишь одна…
— Я хотела спросить не про сад, а про гостиную для прислуги.
— Безоговорочный успех.
— Главное — подлизаться к Чибнелу.
— Ест из рук, иначе не скажешь.
— Да?
— Да. Мы — как Макс и Мориц.[45] Духовная дружба. Через полчаса я знал о нем все. Вы слышали, что он женится на барышне из местной гостиницы?
— Нет.
— Видимо, скрывают. Сегодня он застал ее в тот момент, когда она поправляла галстук какому-то посетителю. «О ты, любовь! — подумал он. — Тяжка твоя рука, коварны женщины…», и решил написать, что все кончено.
— Вы за?
— Я против. Если служишь в баре, ты обязан поправлять галстуки. Профессиональный жест. Я знаю людей и смело предположу, что посетитель тут же спросил пива.
— Это верно. Чибнел успокоился? — О да! Завтра ведет меня к ней.
— Мистер Стиптоу тоже успокоился. Это он поет?
— Он. Мои слова взбодрили его, как шерри… Кстати, допили вы бутылку?
— Почти.
— Разговор получился?
— Да, спасибо.
— Забыл, о чем вы говорили?
— Упражняйте память. А как другие слуги?
— Едят из рук.
— Хорошую комнату дала миссис Барлоу?
— Самую лучшую.
— Вам будет удобно?
— Не то слово!
— А как вы справитесь с работой? Гладить умеете?
— Вы коснулись больного места. Нет, не умею. Но не тревожьтесь. Я созвал слуг, и мы все обсудили. Они работают, я — плачу. Техническую сторону берет на себя Томас. Питанием займутся дамы. Моим, разумеется. Люблю выпить чаю в неурочное время, съесть бутербродик. Виски и содовую будет поставлять Чибнел.
Салли невольно подумала, что Джорджу не хватает такой предприимчивости. Может быть, ей показалось, но он как-то замялся, когда речь зашла о портрете леди Чевендер.
— Кем вы были? — спросила она. — Главой крупной фирмы? Нет, помню, художником. Я сперва подумала, что вы партнер какой-нибудь.
— Вас обмануло мое спокойное достоинство. Нет, партнером я не был, я рисовал рекламу. Скажем, ветчины.
— Ой!
— Мне и самому не нравится.
— Мистер Дафф сказал, вы писали этот портрет.
— И не солгал.
— Почему же?..
— Чтобы писать портреты, нужны заказчики. Чтобы пришли заказчики, нужно имя. Чтобы обрести имя, нужны портреты. Порочный круг.
— Да уж, порочный.
— Порочней некуда. Но хватит обо мне. Какое красивое
платье!
— Спасибо.
— Видимо, из тумана и лунного света. Туман, свет — и вы. Поразительно! Когда вы вошли в кабинет, я решил, что венец творения — синий костюм. И ошибся. Где предел, интересно? Нет, дело не в костюмах, дело — в вас. Кстати, вы верите в любовь с первого взгляда?
Салли опять показалось, что тему стоит изменить.
— Вон там, на острове, — сказала она, — утки вьют себе гнезда.
— Их дело. Так верите?
— Во что?
— В любовь с первого взгляда. Чибнел — верит. Появилась какая-то машина и направилась к дому.