дело, в те золотые времена было довольно; вот, например, городничий Фейер
отлично знал свое дело]
Поместить рядом выписки № 4 и 5. (Помета Н. Г, Чернышевского. —
Ред.)
Мы не будем решать
Стр. 706, 2 строка. В рукописи: от [язв] пролетариата Октябрь 1856 г.
(стр. 708— 723)
Первоначально опубликовано в «Современнике» 1856, № 11, стр. 152—
176; перепечатано во II томе полного собрания сочинений (СПБ., 1906), стр. 618—637.
Рукопись-автограф на две надцати л истах в полулист писчего формата хранится в Центральном государственном литературном архиве. Выдержки из «Отечественных записок» в рукописи отсутствуют, они заменены указаниями Чернышевского к типографии о наборе отмеченных им мест. По указанию Чернышевского в списке его статей, составленном в 1861 г., «Заметки» принадлежат ему, «кроме стр. 170— 176, кот[орые] пис[аны] Добролюбовым». В списке статей, составленном в 1888— 1889 г., Чернышевским помечено: «Начало о Дружинине писано не мной».
Однако рукопись с самого начала писана рукой Чернышевского, в том числе и о Дружинине, но из рукописи же видно, что стр. 170— 176 по «Современнику» действительно не принадлежат Чернышевскому. На это
указывает отсутствие самого текста и помета Чернышевского после первого абзаца на стр. 170 [по «Современнику»]: «Здесь вставить писанное in 4-to не моею р[укою]». Конец статьи писан опять Чернышевским, начиная со слов: «Теперь спросим: выиграл ли г. Галахов, вызвав нас на ответ?»
В полном собрании сочинений (СПБ., 1906) перепечатано целиком из «Современника» с указанием в примечании на принадлежность Добролюбову вышеуказанной части «Заметок».
Кроме рукописи, текст проверен еще по корректурным гранкам, хранящимся в Центральном государственном литературном архиве. Они занимают З'/а листа и помечены: «31 октября [1856]». На полях первого листа гранок помета И. И. Панаева: «Исправить как отмечено [по моим] ;<указаниям>. И. П.» Исправленный Панаевым текст вошел в «Современник». Но сличение текста с рукописью приводит к заключению, что до Панаева была еще корректурная правка, должно быть, авторская, в результате которой из текста были выброшены некоторые места. Наконец, следует предположить еще третью правку, так как в печатный текст «Современника» вошли разночтения по сравнению с рукописью я корректурой. На полях первой же гранки еще посторонней рукою надписано: «Весьма нужное». Гранки обнимают собою весь текст «Заметок», то есть и то, что написано Добролюбовым. Текст последнего также подвергся исправлениям и изъятиям И. И. Панаева. Ответ Добролюбова Галахову в настоящем издании не включен в текст «Заметок», а приведен ниже в текстологическом комментарии.
Стр. 708, 5 строка снизу. В корректуре зачеркнут Панаевым выделенный курсивом текст: литературные связи г, Дружинина, умевшего sac/iy -854
жить определенное уважение от всех наших лучших писателей, ручаются за то
Стр. 712, 24 строка. В корректуре: Октябрьская книжка «Отечественных Записок» ратует против «Современника».
Текст исправлен в корректуре Панаевым.
Стр. 712, 28 строка. В рукописи и корректуре: вероятно, капитальные достоинства в этой филиппике, равно замечательной по остроумию суждений и деликатности выражений. «Отечественные записки».
Стр. 712, 12 строка снизу. В корректуре: батареи гремят... За что такая немилость? За то, что гг. Григорович, Островский, Толстой и Тургенев будут помещать свои произведения исключительно в «Современнике». Что сказать об этом? Подумали ль
Стр. 717, 13 строка. В рукописи к словам: «против «Очерков гоголевского периода», относится следующая сноска:
Заметим только, что «Отечественные] записки» с прекрасною деликатностью называли автора этих статей «пауком» и т. п., что они советуют всякому «благонамеренному критику» держаться талейранова правила «дар слова дан человеку для того, чтобы не выражать своих мыслей», и т. д.
Все это хорошо.
Стр. 717, 18 строка снизу. В рукописи: осудить. [Журнал старается быть достойным внимания публики, потому заботится, чтобы иметь своими сотрудниками хороших писателей — чем тут возмущаться? —] В иностранных Стр. 717, 8 строка снизу. В рукописи: отношений. [Кажется, наш список полон, — но пусть нам укажут, если мы опустили кого-нибудь из первоклассных современных литераторов, — и мы докажем, что и он подобно пяти названным нами помещал свои произведения исключительно в том или другом журнале, —] Кажется, ясно
Стр. 717, 1 строка снизу. В рукописи: в литературе. [Все журналы дорожат приобретением сотрудничества знаменитого писателя, —] Почему, например
Стр. 720, 10 строка. В рукописи после слов: «о нас самих», следует: — пусть они доказывают, например, что стихотворения одного из редакторов «Современника», ныне изданные, очень дурны, ] — пусть они объясняют низкими целями наше сочувствие к тем писателям, деятельности которых обязаны были «Отечественные] записки» уважением, которым некогда пользовались в русской публике — во всем этом полная их воля. Но Стр. 720, 17 строка. В рукописи после слов: «Северной пчелы», следует: Нападая, по увлечению различными соображениями, на дело чистое и простое, только самые опытные в таком занятии люди умеют говорить плавно, остроумно, бойко, — а те, у которых уважение к чувству правды не совершенно заглушено, тяготятся в подобных случаях сознанием неловкости своего положения, говорят нескладно, неискусно. Это чувство, как по всему видно, тяготело над «Отечественными] записками» при нападении на писателей, которые обещались помещать свои произведения исключительно в «Современнике» — филиппика написана неискусно, она шутит неудачно, негодует невпопад — видно, что рука, ее писавшая, не приобрела того апломба, с которым ратуют против и с т и н ы и чернят достойных уважения людей знатоки этого искусства, — пусть судит читатель, много ли остроумия, много ли едкости в этой неловкой филиппике:
Русский язык
Стр. 721, 13 строка. В рукописи после слов: «обязательного соглашения», следует: Продолжение равняется началу своими достоинствами, — но мы чувствуем, что неделикатно было бы требовать остроумия от челове ка, стесненного сознанием неловкости своего положения; он сам должен чувствовать, что речь его неловка и натянута; и мы по естественному снисхождению к затруднительности его положения, не будем смеяться над ним за этот недостаток— мы обратимся к его мыслям, не глумясь над неловкостью их выражения, — всякое желание посмеяться уступает место чувству сострадания при виде такого бессилия в гневе. Попробуем же без всяких насмешек,
855
с приличною снисходительностью к слабости, объяснить «Отечественным] запискам», в чем они ошиблись, увлекшись несправедливою досадою.
Итак
Стр. 721, 1 строка снизу. В рукописи: уважение, когда каждый грамотный человек в грамотной России привык глубоко чтить имена этих грубо
оскорбляемых людей. Кто
Стр. 723, 19 строка. В рукописи после слов: «своих произведений...», следует: Это правило, о котором мы предуведомляем «Отечественные] записки», будет соблюдаться нами строго, пока «Отечественные] записки» поймут, что полемика, ими неблагоразумно начатая, вредна для них, и не оставят своей систематической и несправедливой вражды против нашего журнала.
Вражда
Стр. 723, 25 строка. В рукописи после слов: «1856, № 8)», следует:
Г. Галахов, увлекшись враждою прогив «Современника», написал дурную статью, наполненную несправедливых придирок. «Отечественные] записки», увлекшись тою же враждою, напечатали ее, хотя она очень скучна и лишена всяких достоинств — вражда против «Современника», как видно, может заменять собою, по мнению «Отечественных] записок», всякие достоинства.
Не можем
Стр. 723, 30 строка. В рукописи: Державина», — ученость, как видим, необыкновенно обширная.
Затем в «Современнике» напечатан следующий текст ответа Галахову, принадлежащий Добролюбову:
Г. Галахов напечатал 43 страницы, которых цель— «доказать односторонность или неверность выводов», заключающихся в нескольких строках статьи г. Лайбова в «Современнике» и относящихся к «Былям и небылицам» императрицы Екатерины. Такая: честь должна, конечно, быть очень лестною для г. Лайбова: он лицо совершенно неизвестное в литературе, а г. Галахов успел уже приобрести известность, как между учащимися — своею хрестоматиею и разными статьями, так <Сил> между учеными — признанием, что в составлении своей хрестоматии он руководствовался «Чтениями о словесности» г. Давыдова. (См. «Отечественные] эап[иски]» 1843 г., № 7.)
Г. Галахов прежде всего выбрал из статьи г. Лайбова по нескольку строк, с шести страниц, оставив в стороне связь мыслей и все, чем они
доказываются. (Метод, за употр-ебленйе которого всегда хвалили «Отечественные] записки» добросовестных своих оппонентов «Северной пчелы»). Затем, решаясь опровергать выводы г. Лайбова, г. Галахов сначала толкует весьма пространно о том, что императрица Екатерина всегда была верна своим основным принципам (против чего никто и не говорил ни слова); потом исчисляет пороки, которые императрица осмеивала в своих комедиях: неплатеж долгов, мотовство, щегольство, легкость семейных отношений. Затем следуют 10 страниц о стараниях императрицы положить предел иностранному воспитанию в России, потом еще столько же о суеверии и тайных обществах. После того говорится еще о вопросах Фонвизина, о самой форме «Былей и небылиц», о их языке, из всего рассуждения выводится, что «Были и небылицы» истинная характеристика тогдашнего общества и что на них можно смотреть как на свод всего, что писала Екатерина II до и после 1783 г...
Доказывает г. Галахов свою мысль весьма оригинальным способом: он делает десятки выписок из комедий императрицы, из «Наказа», из сатир Кантемира и Сумарокова, из переписки Дидро с Гриммом, Екатерины с Циммерманом и Вольтером, Вольтера и Даламбером и пр., все для того, чтобы доказать, что у нас был известный порок, напр., суеверие, и затем победоносно представляет одну заметку «Былей и небылиц», чтобы доказать, что и они об этом говорили. Приведя около десятка подобных заключительных выписок во всей статье, г. Галахов думает, что дело его кончено, и что противник его уничтожен окончательно. Но тому, кто внимательно прочитал статьи г. Лайбова и г. Галах