лавянофилы (не могла решить даже и в славянофильском духе — ничего ясного не было о них сказано) — то все же она затрагивала их, и это было поводом к возбуждению мысли.
Кроме «Русского вестника»
Стр. 728, 4 строка. В рукописи после слова: «удовлетворителен», следует: в ней заметно более простора вдохновению, менее рутинной принужденности; конечно, всего этего еще мгло, чтобы совершенно соответствовать потребностям публики; конечно, все еще недостает нашей беллетристике той глубины и широты содержания, какой можно было бы желать, — но все-таки она теперь находится в лучшем положении, нежели была прежде, — сравним ее произведения в нынешнем году с тем, что представляла она три-четыре года назад, и мы прийдем в восторг от ее богатства. Мы несомненно сделали шаг вперед. [Лишь бы продолжалось так, как идет теперь, а если чего не достает еще]
«Оды Горация»
Стр. 728, 21 строка. В рукописи после слов: «с жизнью», следует: Об этом сближении, конечно, больше говорят, нежели приводят в исполнение, более воображают, нежели говорят. Но все -таки оно делает несомненные
успехи.
В пример.
Стр. 729, 19—30 строки. Весь этот абзац, начиная со слов: «Появление «Русской беседы» и кончая словами: «внимание замечательными достоинствами», в рукописи отсутствует вследствие ее дефектности: половина листа оторвана и не сохранилась. В сохранившемся начальном отрывке рукописного текста перед абзацем, начинающимся словами: «Опытом из нынешнего года», в рукописи разночтение:
...случайно: оно зависело от пробуждения в обществе умственной деятельности, — дело, которому наши журналы честно служили, по мере средств, представляемых настоящим развитием русской литературы.
Стр. 729, 10 строка снизу. В рукописи конец (вместо последнего абзаца «Современника») таков: Наш коренной порок— апатия, остаток азиатской умственной лени, которой мы слишком долго предавались. В нашем обществе есть уже люди, мысль которых пробуждена до такой степени что дремота им невозможна нн в каком случае. Но эти люди составляют еще исключение, довольно редкое. В целом составе общества мысль еще < н е> достигла такого сильного развития, чтобы бодрствовать постоянно, самобытною силою,— живость, с которою она движется, совершенно зависит еще от обстоятельств. Впрочем, не одно русское, а решительно все общества до некоторой степени,— иные больше, другие меньше, — оправдывают пословицу: гром не ударит, мужик не перекрестится — вот, например, англичане — бесспорно, они самый деятельный и самый настойчивый народ в Западной Европе, а между тем 862
и они дремали относительно устройства своей армии, пока не грянул Гром,— пока не замерзла половина этой армии в Крыму и не была истреблена другая половина в битвах, обнаруживших неспособность Раглана и его товарищей. А теперь, когда гром: войны замолк, они снова начинают дремать, и почти перестали заботиться о знаменитой «административной реформе», которая так необходима казалась им полтора года тому назад. Обстоятельства имеют большое влияние на пробуждение общества от
Нет сомнения, что в этом отношении мы много обязаны войне: она заставила нас протереть глаза, она вызвала всеобщее живое участие своими грозными катастрофами, геройским мужеством наших войск: общество оживилось этим участием, во всех концах и углах России началось движение, источником которого была благородная народная гордость. Но все сферы жизни так тесно между собою связаны, что при пробуждении ума в одном направлении, и во всех направлениях начинает он обнаруживать более бодрости.
Таким образом, войну и произведенное ею возбудительное впечатление на умы должно считать непосредственным источником оживления нашей литературы.
Что ж далее? Неужели надобно ожидать, что по мере того, как военные впечатления ослабляются с течением времени, будет снова овладевать апатия нашею умственною жизнью, и литература, подчиняясь общему направлению к дремоте, также потеряет часть этой энергии, которая теперь радует нас?
Дело известное, что будущее зависит от обстоятел ьств, из которых многие не могут быть предусмотрены. Почему знать? — быть может явится гений, подобный Гоголю или Пушкину — и поддержит интерес к литературе; быть может где-нибудь в другой стране явится гений, подобный Байрону, и оживив собою всемирную литературу, пробудит отражением своих идей и в русской литературе какое-нибудь новое направление;— быть может, — чтобы делать сферу своих предположений все шире и шире, — в русской или всемирной истории начнут совершаться какие-нибудь великие, вдохновительные события — мало ли каких благоприятных случаев можно предположить? —
Но ни на один из них нельзя рассчитывать; напротив, гораздо вероятнее, что ничего особенного не произойдет, и жизнь довольно долго будет итти медленным, спокойным шагом.
Как бы то ни было, можно предугадывать только, что произойдет по силе данных обстоятельств и отношений, если ход развития не будет изменен
какими-нибудь непредвиденными влияниями. Правдоподобные заключения о будущем могут быть основываемы только на фактах настоящего. Сейчас мы указали эти факты.
Но кому не нравится заключение о судьб литературы, о будущем, к которому ведут они, может, если ему угодно, остановиться на мысли, что литература также есть факт, что настоящая энергия ее есть также факт, и должен также иметь свою долю влияния на общий характер развития умственной жизни: литература пробуждена жизнью, приобрела, благодаря ей, известную степень силы, — теперь, став силою, она в свою очередь оказывает влияние на умственную ж изнь;— дитя, вскормленное отцом, становится поддержкою отцу.
Итак, все зависит от разрешения двух вопросов; захочет ли литература употребить свое могущество на оживление умственной <Сдеятельности> общества, чтобы, возбуждая ее, постоянно находить в ней прочную опору для себя? И если захочет, то как велико ее могущество?
Что она будет хотеть, — в том нет никакого сомнения: все прошедшее нашей литературы с Гоголя ручается за то; она не изменит призванию, которому всегда честно служила. Но затруднительно определительным образом отвечать на вопрос о степени ее могущества. Можно сказать только, что она не так ничтожна, как может иногда казаться. В следующем году, конечно, будем мы иметь более данных для положительного ответа.
863
ЗАГРАНИЧНЫ Е ИЗВЕСТИЯ.
< И з № 7 «Современника» >
(стр. 730—750)
Первоначально опубликовано в «Современнике» 1856, № 7, стр. 99— 118; перепечатано во II томе полного собрания сочинений (СПБ., 1906), стр. 438—456.
Рукописи и корректуры не сохранилось. Воспроизводится по тексту «Современника».
Стр. 749, 9 строка снизу, В «Современнике» неверный полсчет:
23, 323, 714 27, 114, 227
Стр. 749, 8 строка снизу. В «Современнике» неверный подсчет:
6, 024, 866, 886 8, 625, 083, 172 < И з № 8 «С©временника»>
(стр. 750— 759)
Первоначально опубликовано в «Современнике» 1856, № 8, стр. 21Ъ—230. перепечатано во II томе полного собрания сочинений (СПБ., 1906), стр. 511—518.
Рукописи и корректуры не сохранилось. Воспроизводится по тексту «Современника».
ПРИЛОЖ ЕНИЯ.
«ВАРИАНТЫ «ОЧЕРКОВ ГОГОЛЕВСКОГО ПЕРИОДА».
(стр. 760— 770)
Мы здесь даем три варианта, обозначенные «I», «II», «III». I и II относятся к 4-й C T a ib e . (I вариант представляет собою начало 4-й статья.)
III вариант взят из пятой статьи. В рукописи Чернышевский еще говорит о «критике гоголевского периода»; в тексте - «Современника» здесь впер_ые названо имя Белинского. — В прямых скобках помещены зачеркнутые в рукописи места.
I
Стр. 760, 14 строка. В рукописи: Все эти [люди, начиная с Дельвига и] деятели
Стр. 760, 8 строка снизу. В рукописи: предшествовавших [«Отечественным запискам», именно «Русского вестника», с которым одинаков был «Сын отечества», когда издавался Н. А. Полевым, «Библиотеки для чтения» и «Московского наблюдателя» (за первые годы) с его более значительным продолжением «Москвитянином» (также за первые годы)] эпохе приобретения
было и «Литературною газетою» и «Современником» 1836—1846 годов] было ими положительно высказываемо Стр. 762, 6 строка. В рукописи: о русской литературе [Читателям известно, что эта заслуга принадлежит критике, органами которой были «Отечественные записки» и потом, около года, наш журнал. После того в русской литературе почти все изменилось, многое к лучшему, иное — и очень многое — быть может не к лучшему, но все -таки изменилось, Прежние поэты и беллетристы или почти сошли со сцены, или пишут мало,— во всяком случае, наполовину забыты публикою; из писателей, которые ныне] [Было время, когда «Отечественные] [этот журнал был единовласти -телем в русской литературе — об этом-то блестящем его времени мы и должны говорить. После этого переменилось многое в русской литературе,— и имена]
864
Читателям известно
Стр. 762, 18 строка. В рукописи: мы пишем не историю журнальной полемики, — [читатели видели, что мы не приводим фактов, даже не историю журналистики] следовательно III
Стр. 766, 22 строка. В рукописи: рода у [Лессинга и Руссо, которые считаются лучшими,] величайших
Стр. 766, 25 строка. В рукописи: доброму. [И сам Демосфен] Великие ораторы
Стр. 767, 15 строка. В рукописи: Эти люди [наравне с философами! имели
Стр. 767, 21 строка. В рукописи: прекрасному [качество, в недостатке которого редко можно упрекнуть каждого человека] [качество, которого не замечается только в людях с сухим холодным сердцем] [в людях вялых и мертвых по натуре] в соединении с проницательным Стр. 769, 13 строка. В рукописи: нужды.
[Надобно же соединиться стольким качествам в одном человеке! Редкий случай! — Может быть, подобные случаи действительно очень редки, но что все эти качества соединились в авторе статей о Пушкине, дело опять-такш очень простое: именно такого, а не другого человека требовали обстоятельства, и, не будь его, явился бы на его месте кто-нибудь другой, подобный ему, — или место осталось бы не занято, и нам не о чем было бы говорить].