Все, к чему ни прикасается волшебная кисть Гогол я, все живет в его ярком слове, н каждый предмет сквозит из него и выдается своим видом и цветом. И это свой ство своей фантазии русский поэт мог возвести на такую степень искусства только там, где творил Дант, где Ариост дружился с Рафаэлем и в его мастерской , созерцая бессмертную кисть, переносил живые ее краски в итальянское жаркое слово. Кто не понимает сочувствия Гоголя к Италии, тот не пой мет и всей красоты в пластическом внешнем элементе его фантазии. Мы объяснили внешнюю сторону ясновидящей фантазии поэта, показали ее воспитание (т. е. в Итал ии) и отношение к стороне внутренней ; перей дем теперь к сей последней . Под именем ее мы разумеем ясное созерцание всего внутреннего человека в различных его видах. В этом отношении Гоголь является достой ным учеником поэзии севера, и особенно Шекспира и Вальтера Скотта.
Пол ожим, что Гогол ь был ученик Шекспира, хот я в том смы с-ле, в каком и Лермонт ов, и г. Григ орович, и г. Гончаров, и г. Т у р-генев, и все хорошие писатели, наст оящие и будущие — ученики
этого великого человека: ведь особенного вл ияния Шекспира на Гогол я не заметно; пол ожим, что он ученик и Вал ьтера Скот т а, хот я он вовсе не был учеником его; но что ж из т ого? Как что1 разве вы не предчувствуете:
Закл ючим же: учители юга и севера, Италия и Шекспир, положили печать свою на внешней и внутренней стороне фантазии поэта в отношении к ясновидению жизни. Такое сочетание двух элементов, заметное у нас и в других поэтах, особенно же в Пушкине, обещает в будущем для русской фантазии и для русского искусства развитие многостороннее и совершенно полное. О, если бы мы могли совместить в себе внешний юг с внутренним севером, изящную пластику и форму первого и глубокую идею второго, мы достигли бы идеала в искусстве. Приятно мечтать о том и еще приятнее видеть, что наша мечта начала осуществляться.
А ! вот к чему шл о дело! т. е. вот к чему: Дант писатель великим, но односторонний : у него мысль подавлена форм ою; Шек -спир тоже великий писатель, но опят ь односторонний : у него мысль подавил а форму. Иначе и быть не могл о: ведь Зап ад погрязает в од ност оронност ях. А вот у нас так будут, а отчасти уж и есть писатели пол учше ваших Шекспиров. Согл ашаемся, согл а-шаемся: ведь мы уже увидели себя вне возможност и возражат ь 121
ученому критику. Н о если «Мерт вы е души» внушают вам столь вы сокое ожидание и отчасти уже оправды вают его, то, по край ней мере, хорошая ли вещь эти «Мерт вы е души»? Мы хотим слышать о них от вас не комплименты и художественны е фразы ,— нет, нам нужен прямой ответ: правда или взд орная фант азия «Мерт вы е души», пустая выдумка празд ного воображения или картина дей -ствител ьного бы та? и, во всяком сл учае, хороша ли основная идея этого созд ания? — Увы ! по мнению г. Шевы рева: «нет !» Он говорит , что общест во, кот орое изображено в «Мертвы х душах», не
существует, не может сущест воват ь на самом деле: созд авая город N. (куда явл яется Чичиков), «фант азия поэта разы грал ась ввол ю и почти отрешил ась от существенной жизни» (№ V II, ст р. 220). Эт а фраза повт оряет ся нескол ько раз. Н о «Лород N. придуман сообразно характ еру героя», стал о быть, и Чичиков лицо бол ее фантастическое, нежел и дей ствительное. — А каковы характеры других лиц? И хотя фантастическим образом , но удо-вл етворительно ли изображена жизнь общест ва, кот орое состоит из этих л иц? Нет , нет! и характ еры изображены неудовл етворительно, и жизнь также: всюду у Гогол я одност оронност ь:
Велик талант Гоголя в создании характеров; но мы искренно выскажем н тот недостаток, который замечаем в отношении к полноте их изображения нлн произведения в дей ствие. Комический юмор, под условием коего поэт созерцает все эти лица, и комизм самого события, куда они замешаны, препятствуют тому, чтобы они предстали всеми своими сторонами и раскрыли всю полноту жизни в своих дей ствиях. Мы догадываемся, что, кроме свой ств, в них теперь видимых, должны быть еще другие, добрые черты, которые раскрылись бы при иных обстоятельствах: так. например, Манилов, при всей своей пустой мечтательности, должен быть весьма добрым человеком, милостивым и кротким господином с своими людьми и честным в житей ском отношении; Коробочка, с виду крохоборка, погружена в одни материальные интересы своего хозяй ства, но она непременно будет набожна и милостива к нищим и т. д...
То, что сказали мы о характерах, должно повторить н о щэссоздании всей русской жизни в поэме Гогол я... И здесь будет та же самая оговорка со стороны нашей , что комический юмор автора мешает иногда ему обхватывать жизнь во всей ее полноте и широком объеме. Это особенно ясно в тех ярких заметках о русском быте и русском человеке, которыми усеяна поэма. По большей части мы видим в них одну отрицательную, смешную сторону, полобхвага, а не весь обхват русского мира.
Ит ак, характ еры и жизнь у Гогол я одност оронни, неверны, фантастичны . Тут уж не помогут художественны е совершенства плана и подробностей : ведь форм а без сод ержания ничтожна, форм а с фал ьшивым содержанием фал ьшива; следовательно, все похвал ы ей также обращ ают ся в ничтожест во и фал ьшь. Сравним эту посл еднюю и единственную существенную выписку — потому что она одна касает ся сущности дела, все предыдущие толкуют еще об архит равах и кол оннах, о резцах и картинны х галлереях — сравним ее с рецензиями Н. А . Пол евого: ведь она вся целиком как будт о взят а из них; .но Полевой имел твердость вы сказать 122
свое мнение [не обсахаривая его конфектны ми комплиментами] и, так как сод ержание «Мерт вы х душ» ему казал ось неправдою, имел прямот у сказат ь, что «Мерт вы е души» — произведение фал ьшивое. Почему же г. Шевы рев, в сущност и думая об и зобра-жении характ еров и жизни в «Мерт вы х душах» то же самое, что Н. А. Полевой , осыпает, однако же, похвал ами это произведение?
Причин много: из них первую объ ясняет сам же г. Шевы рев на первой же странице своей крит ики: видите ли, лишь тол ько явились «Мертвы е души», как тот час же
Из тесных рядов толкучего рынка литературы ( мы знаем уже, что это прозвище дано был о петербургским журнал ам) выскочило наглое самохвальство в виде крикливого пигмея, с медным лбом и размашистою рукою ( то есть выскочил рыцарь без имени, на щите которого кривыми буквами написан был девиз: «убеждение»); обрадовавшись случаю из- за похвалы Гоголю похвалить самого себя, оно, ставши перед произведением, пялит на нем свою тощую фигуру, силится прикрыть его собою, и потом показать вам и уверить вас, что точно оно вам его показал о, а без того вам бы его и не увидеть.
Вот это- то хвастл ивое невежество так громко кричал о о вы -соком значении «Мерт вы х душ», что, под опасением просл ы ть отсталым человеком, нел ьзя бы л о не сл ужить эхом хвастл ивому писателю. Д руг ая причина: Гогол ь сам незадол го перед изд а-нием «Мерт вы х душ» объ яснил значение своих произведений , в пьесе «Разъ езд »; третья причина: гол ос публики в пол ьзу Гогол я стал сл ишком громок; четвертая причина — надежды на исправление Гогол я, поданны е некот оры ми местами первого тома «Мерт вы х душ», где авт ор обещает ся представить добродет ел ь-ного русского человека и добродетел ьную русскую девицу, перед которы ми плохи покажут ся все добродетел ьны е люди всех других ст ран — «нагл ое невежество ры ц аря без имени» предвидело в этих обещаниях сил ьную опасност ь для тал анта Гогол я; а г. Ш е -вырев получил надежду, что за легкомысленным и пустым первым томом «Мерт вы х душ» посл едуют произведения бол ее уд о-влетворительные и серьезны е, и решил ся ради этих сл едующих благих дел похвал ить и начал о их: во второй части Гогол ь искупит одност оронност ь первого тома, докажет , что талант его не-одност оронен:
Да не подумают читатели, чтоб мы признавали талант Гогол я односторонним, способным созерцать только отрицательную половину человеческой и русской души. О, конечно,, мы так не думаем. Если в первом томе его поэмы мы видим русскую жизнь и русского человека по большей - части отрицательною их стороною, то отсюда никак ] не следует, чтобы фантазия Гоголя не могла вознестись до полного объема всех сторон русской жизни.
Он сам обещает нам далее представить «все несметное богатство русского духа», и мы уверены заранее, что он сл авно сдержит свое слово. К тому же и в этой части он чувствовал необходимость восполнить недостаток другой половины жизни, и потому в частых отступлениях, в ярких заметках, брошенных эпизодически, дал нам предчувствовать и другую сторону русской жизни, которую со временем раскроет во всей полноте ее.
Рад и этих немногих отступлений и преимущественно ради этого бл агого обещания, п рощ ают ся пуст ота и легкомыслие первого тома. — К ак, разве первый т ом «Мерт вы х душ» не тол ько одно-ст ороннее и фал ьшивое, но и пустое, л егкомысл енное произведение? — А вы думал и, нет? Вот вам доказат ел ьст во:
Взгляните на вихорь: в начале бури легко и низко проносится он сперва; взметает пыль и всякую дрянь с земли; перья, листья, лоскутки летят вверх и вьются, — и скоро весь воздух наполняется его своенравным кружением. Легок и незначителен кажется он сначал а; но в этом вихре скрываются слезы природы и страшная буря. Таков точно и комический юмор Гоголя. Но вот налетели тучи. Сверкнула молния. Гром раскатил ся по небу. Дождь хлынул потоками. Земл я и небо смешались вместе. Не такова ли будет вторая часть его поэмы, в которой обещает он нам л ирическое течение, горизонт раздающий ся н величавый гром других речей ?
К ажет ся, ясно, что первая част ь «Мерт вы х душ», где нет «л и-рического течения» — вихорь, который «легок и незначител ен», который сам по себе ничт ожен и будет засл уживат ь некот орого внимания т ол ько тогда, когд а «разд аст ся гром других речей », иначе сказат ь, пустота прощает ся первой части «Мерт вы х душ» тол ько с усл овием и тол ько в надежде, что вт орая часть не будет нимал о походить на первую.