ками, то это слепое покл онение в образованной части публики давно уже было уничт ожено «Тел еграфом» и «Тел ескопом», и когда явил ся Гогол ь, наступило время говорить о прошедшем с уважением, потому что развившееся из него настоящее стал о засл у-живать уважения. Так с уважением начинают говорить об отцах, когда потомки их засл ужат сл аву.
От куда же взял ось мнение, что одним из дел критики гого-л евского периода было уничтожение прежних авторитетов? Не будем говорить о побуждениях, проистекавших из самол юбия многих раздраженны х ею тогдашних писателей , которы е находили удобны м кричать: «вы не верьте, читатели, тому, ч т о говорит этот человек о моих сочинениях; он бранит не только меня, он бранит и Державина, и Лом оносова, он всех великих писателей (в том числе и меня) хочет унизить»; не будем также указывать других подобных расчетов, какие внушаемы были завистью или вражд ою: все эти жал кие факты на засл уживают того, чтобы вспоминать о них. Обрат им внимание только на законные, так сказать, причины , от которы х происходил о ошибоч -Полевой , разрушитель устаревших литературных авторитетов, ценил писателей , предшествовавших Пушкину, менее, нежели всякий другой из его современников, имевших хотя некоторое литературное образование и не лишенных вкуса. Напротив, надобно признаться, что каждый из них втихомолку выражался гораздо резче, нежели говорил Полевой . Вот как, например, думал о Державине еще в 1825 году сам Пушкин, великий поклонник старины:
«По твоем отъезде перечел я Державина всего. Вот мое окончательное мнение: этот чудак не знал ни русской грамоты, ни духа русского языка.
У Державина должно будет сохранить од восемь да несколько отрывков, а прочее сжечь. Жаль, что наш поэг слишком часто кричал петухом». ( От -рывок иа письма к Дел ьвигу, изд. 1855 г., часть /, стр. 156.)
Кажется, резче этого трудно придумать что - нибудь, и, наверное, в «Телеграфе» не най дется ни одного выражения, которое бы хотя сколько -нибудь подходило к словам Пушкина своею жесткостью. А кто знает «Телеграф» и «Телескоп», тот знает, что критика гоголевского периода вообще отзывалась о прежних наших писателях с гораздо большею умеренностью, нежели Полевой н Надеждин.
190
Ное мнениеЛ будто уничтожение прежних л итературных авторитетов было одним из существенны х дел критики гогол евского периода. «Отечественные записки» имели горазд о более обширный круг читателей , нежели «Тел ескоп» или «Тел еграф»; потому даже кз стары х читателей многие, не знавшие прежних журнал ов, из «Отечественных записок» в первый pas вычитали суждения о нашей старой л итературе, непохожие на безотчетные и нелепые похвалы, какие долго повторял ись в разны х книжках, назы вав-ших себя историями русской сл овесности, пиитнками и т. п. Сюд а надобно причислить и бол ьшую част ь мол одого покол ения, не просматривавшего стары х журнал ов и видевшего, что из новы х только «Отечественные записки» говорят о Ломоносове и т. д. беспристрастно, между тем, как все остальные нападают за то на этот журнал . Мол одое поколение, конечно, не ставил о этого в вину «Отечественным запискам», — напротив; зат о иные сердечно негодовали на мол одое покол ение, восхищающееся «От е-чественными записками», и на «Отечественны е записки», посе-л яющие в молодых л юдях непочтительность к Лом оносову и т. д.
Эти добряки дол жны были бы помнить, что во время их мол о-дости «Тел еграф» говорил о старой л итературе без под обост ра-стия, которого они требовал и, впрочем, сами не зная, чего требуют; они должны были бы помнить, что уничтожение авт ори-тетов, существовавших до Пушкина, был о делом «Тел еграфа», а
существовавших при Пушкине — делом Надеждина. Чт о однажды исполнено, того не было уже надобности, да и не могло быть охоты, делать во второй раз. Когда явил ись Гогол ь, Лермонт ов и писатели так называемой натуральной школы, возвы шать или унижать предшествовавших писателей было уже поздно: надобно было только показать ход постепенного развит ия русской литературы , в существовании которой д о того времени сомневал ись, и определить отношения между разл ичны ми ее периодами — вот что, дей ствительно, было делом новы м и необходимым. И оно было испол нено Белинским. Д о него сущест вовал а крит ика, но истории л итературы у нас еще не был о. Ему обязаны мы тем, что имеем о ней верные н точные понятия.
Н о русская л итература до Гогол я находил ась еще в первых периодах своего развит ия, из которы х каждый предыдущий имеет значение не стол ько по безусл овному совершенству ознаменовавших его явлений , скол ько по тому, чт о сл ужил приготовлением к следующему, более вы сокому развит ию *. Сущност ь понятий кри-* Чтобы не подать повода к недоразумению, будто мы без меры превозносим новое насчет старого, скажем здесь кстати, что и настоящий период русской литературы, несмотря на все свои неотъемлемые достоинства, имеет существенное значение, более всего только потому, что служит приготовлением к дальней шему, будущему развитию нашей словесности. Мы настолько верим в будущее лучшее, что даже о Гоголе не сомневаясь говорим: будут у нас писатели, которые станут на столько же выше его, на сколько выше 191
тики гоголевского периода об ист ории русской литературы со-ст оял а в проведении этого основного взгл яда чрез все факты .
Эт о посл ужил о для людей , не знавших резкого тона предыдущей критики, новою причиною предпол агать, будто бы критика гого-л евского периода уничт ожает прежние авторитеты: она, видите ли,
доказы вал а, что Державин имеет огромное ист орическое значе
ние, как представитель екат ерининского века в литературе и как один из предшественников и учителей Пушкина, а не говорил а — какое преступление! — что Державин имеет более эстетических достоинств, нежели Пушкин. Добры е люди, находившие такие сл ова дерзкими и унижающими Державина, не догадывались, что этим суждением возвращал ось Державину право на сл аву, кот о-рую прежняя критика совершенно отнимал а у него, потому что, от рицая эстетические достоинства его произведений , не замечал а и исторической их цены. Эт и добры е люди не знал и того, как судили о Державине писатели пушкинского периода. Тогд а без дал ьних рассуждений решал и, что Державин «кричал петухом», и потому его сочинения «дол жно сжечь». Посл е таких решений , критика, доказы вавшая, что Державин имеет бол ьшое историческое значение, уничт ожал а или восст ановл ял а его сл аву? Когда утверждал и, что она стремил ась уничтожить прежние авт ори-теты, ей приписывали чужую засл угу, — засл угу, говорим мы, потому что уничтожение сл епого покл онения кумирам (кумирами назы ваем стары е л итературные авторитеты не мы: это опять выражение Пушкина о Державине) всегда бывает великою засл угою для умственной жизни общества. Но у критики гоголевского периода так много своих собственны х прав на вы сокое место в ист ории л итературы, что она не нуждается в присвоении чужих. Кроме беспамятности или незнакомства с прежнею критикою, была, впрочем, еще причина считать Бел инского первым человеком, заговорившим у нас, что период Пушкина бесконечно выше предшествовавшей нашей л итературы : он излагал свой взгл яд на ист орию русской л итературы ясно, определительно и подкреплял его доказател ьствами, а романтическая критика ни о чем не могла говорить без громких фраз и доказател ьств не
представл ял а, а вместо того скрашивал а свои жестокие приговоры рассуждениями о брил ьянтах и изумрудах, о потомках Багрима и ярких искрах, вылетающих из могущественной груди русского волкана.
Ест ь также мнение, будто бы критика гогол евского периода простерл а свои от рицания до того, что подвергла сомнению существование русской л итературы до Гогол я. Эт о опять было вовсе не ее дело. Извест но, что романтические критики прямо утвер-своих предшественников стал он. Вопрос только в том, скоро ли прий дет ато время. Хорош о было бы, если б нашему поколению суждено было дождаться этого лучшего будущего. Есл и мы будем говорить о школе Гоголя, то постараемся объяснить причины такого мнения подробнее.
192
ждал и, что русская л итература не существует. Эт о говорил , еще до появл ения «Тел еграфа», Марл инский . Позднее то же самое еще сильнее вы сказы вал Над ежд ин. Сл овом, это была общая тема всей нашей критики до самого того времени, когда русская л итература получила новое направл ение, бл агодаря деятельности Гогол я. Белинский сначал а раздел ял это мнение, потому что в нем было, дл я тридцатых годов, очень много справедл ивого.
Но засл уга ли или преступление изобрест ь мысль: «русская лите-рат ура доселе не существует», нимал о не принадл ежит это изобретение Бел инскому. Напрот ив, ему принадл ежит т а засл уга, что, когда через нескол ько лет пол ожение русской л итературы изменил ось, он первый понял важност ь этого изменения и сказал : до сих пор надобно был о сомневат ься в сущест вовании русской литературы; теперь дол жно пол ожител ьно сказат ь, что она существует. Ему, а не кому- нибудь другому достал ось на дол ю вы сказать это отрадное убеждение потому, что ему, из наших замечательных критиков, первому судьба назначил а дей ствовать в такое
время, когда безусл овное от рицание всего в нашей л итературе сделал ось уже несправедл иво. Вмест о обыкновенной фразы , что он был в нашей критике органом от рицания, над обно сказат ь, напротив, что он первый , сообразн о изменившемуся пол ожению нашей л итературы , пол ожил границы от рицанию, кот орое у Н а -деждина не имело границ.
Когда л итература наша в течение гогол евского периода начал а становиться тем, чем дол жна быть — вы ражением народ ного самосознания, и, таким образом , достигл а, хот я до некоторой степени, цели, к которой стремил ась, тогда и предыдущее развит ие ее получило смысл, кот орого нел ьзя бы л о заметить в нем прежде; только тогда можно было заметить, что одни явл ения сменял ись в ней другими не напрасно и не случай но, что она имеет свою ист орию. Крит ика гогол евского периода заметил а и вы сказал а это.