«Шумим, братец, шумим», — отвечает за них Репетилов в комедии Грибоедова. Да, шум, пустая болтовня — вот единственный результат этой ужасной , бессмысленной анархии умов, которая составляет главную болезнь нашего нового поколения, отвлеченного, призрачного, чуждого всякой действительности; и весь этот шум, вся эта болтовня происходит во имя философии. И мудрено ли, что умный , дей ствительный русский народ не позволяет ослеплять себя этим фей ерверочным огнем слов без содержания и мыслей без смысла? мудрено ли, что он не доверяет философии, представленной ему с такой невыгодной , призрачной стороны? До сих пор философия и отвлеченность, призрачность и отсутствие всякой дей ствительности были тождественны: кто занимается философнею, тот необходимо простился с действительностью и бродит в этом болезненном отчуждении от всякой естественной и духовной дей ствительности, в каких - то фантастических, произвольных, небывалых мирах, или вооружается против дей ствительного мира и мнит, что своими призрачными силами ок может разрушить его мощное существование, мнит, что в осуществлении конечных (ограниченных, односторонних) положений (суждений ) его конечного (ограниченного, одностороннего, отвлеченного) рассудка и конечных целей его конечного произвола заключается все благо человечества, и не знает, бедный , что дей ствительный мир выше его жалкой и бессильной индивидуальности (л ичности)... Жизнь его есть ряд беспрестанных мучений , беспрестанных разочарований , борьба без выхода и конца, — и это внутреннее распадение, эта внутренняя разорванность есть необходимое следствие отвлеченности и призрачности конечного рассудка, для которого нет ничего конкретного и который превращает всякую жизнь а смерть. И еще раз повторяю: общая недоверчивость к философии весьма основательна, потому что то, что нам выдавали до сих пор за философию, разрушает человека, вместо того, чтобы оживлять его, вместо того, чтобы образовать из него полезного и дей ствительного члена общества.
204
т оварищами по убеждениям под искл ючител ьны м вл иянием сочинений Гегел я, предст авл яют ся, на первый взгл яд, совершенно прот иворечащими статьям, кот оры е тот же самый Белинский писал через нескол ько лет. Эт о разноречие зависит , как мы сказал и, от двой ственности самой системы Гегел я, от разноречия между ее принципами и ее вы водами, духом и содержанием.
Принципы Гегел я были чрезвы чай но мощны и широки, вывод ы — узки и ничт ожны : несмот ря на всю кол оссал ьност ь его Начал о этого зла скрывается в реформации. Когда назначение папизма — заменить недостаток внутреннего центра внешним центром — кончилось... реформация потрясл а его авторитет... пробужденный ум, освободившись от пеленок авторитета, отделившись от дей ствительного мира и погрузившись в самого себя, захотел вывести все из самого себя, най ти начало и основу знания в самом себе... Но ум человеческий , только что пробудивший ся от долгого сна, не мог вдруг познать истину: дей ствительный мир истины был не по силам ему, он еще не дорос до него и должен был необходимо прой ти чрез долгий путь испытаний , борьбы и страданий , прежде чем достиг своей возмужал ости; истина не дается даром: нет! она есть плод тяжких страданий , долгого мучительного стремления... Результатом фил ософии рассудка было (в Германии, у Фихт е) разрушение всякой объективности, всякой дей ствительности и погружение отвлеченного пустого Я в самол юбивое эгоистическое самосозерцание, разрушение всякой любви, а следовательно и всякой жизни и всякой возможности блаженства... Но германский народ слишком силен, слишком дей ствителен для того, чтобы сделаться жертвою призрака... Система Гегеля венчала долгое стремление ума к дей ствительности: Чт о дей ствительно, то разумно; и Что разумно, то дей ствительно, ] — вот основа фил ософии Гегеля.
Обрат имся теперь к Франц ии и посмотрим, каким образом проявил ось в ней это разъединение Я с дей ствительностью... Рассудок человека, неспособный проникнуть в глубокое и свят ое таинство жизни, отвергнул все, что было ему недоступно; а ему недоступно все истинное н все дей ствительное.
Вся жизнь Франции есть не что иное, как сознание своей пустоты и мучительное стремление наполнить ее чем бы то ни было, и все средства, употребляемые ею для наполнения себя, призрачны и бесплодны... французы (когда принимаются фил ософствовать) превращают всякую истину в пустые, бессмысленные фразы , в произвол ьность и анархию мышления и в стряпание новых идеек...
Эта болезнь распрост ранил ась, к несчастию, и у нас... Пустота нашего воспитания есть главная причина призрачност и нашего нового поколения. Вместо того, чтобы разжигать в молодом человеке искру божию... вместо того, чтобы образовать в нем глубокое эстетическое чувство, кот орое спасает человека от всех грязны х ст орон жизни, — вместо всего этого, его наполняют пустыми, бессмысленными французскими фразами... Вместо того, чтобы приучать молодой ум к дей ствительному труду, вместо того, чтоб разжигать в нем л юбовь к знанию... его приучают к пренебрежению трудом... Вот источник нашей общей болезни, нашей призрачност и! Разверните какое вам угодно собрание русских стихотворений и посмотрите, что составляет пищу для ежедневного вдохновения наших самозванцев- поэтов...
Один объявляет, что он не верит в жизнь, что он разочарован; другой , что он не верит дружбе; третий , что он не верит любви...
Счастие не в призраке, не в отвлеченном сне, а в живой дей ствитель-ности; восставать против дей ствительности и убивать в себе всякий источннк жизни одно и то же; примирение с дей ствительностью во всех отношениях 205
гения, у великого мыслителя дост ал о силы только на то, чтобы вы сказать общие идеи, но недостал о уже силы неуклонно держат ься этих оснований и логически развит ь из них все необходимые следствия. Он провидел истину, но тол ько в самых общих, отвлеченных, вовсе неопределительных очерт аниях; увидеть ее лицом к лицу достал ось на дол ю только уже следующему поколению. И не только выводов из своих принципов не мог он сделать — самые принципы представл ял ись ему еще не во всей своей ясности, были для него туманны. Сл едующее поколение мыслителей сделало еще шаг вперед, и принципы, неопределенно, одност оронне и отвлеченно вы сказанны е Гегелем, явились во всей своей полноте и ясност и; тогда кол ебаниям не остал ось места, двой ственность исчезл а, фальшивые выводы, внесенные в науку непоследовател ьностью Гегеля в развит ии основных положений , были отстранены , и содержание приведено в гармонию с основны ми истинами. Таков был ход дела в Германии, таков же был он и у нас. Развит ие последовательных воззрений из двусмысленных и лишенных всякого применения намеков Гегеля совершил ось у нас отчасти влиянием немецких мыслителен, явившихся после Гегеля, отчасти — мы с гордостью можем сказат ь это — собственны ми сил ами. Тут в первый раз русский ум показал свою способност ь быть участником в развит ии общечеловеческой науки.
Пересмот рим же теперь те принципы гегелевой фил ософии, которы е могуществом и истинностью своею увлекли людей «Московского набл юдател я» до такой степени, что, в пылу энт узиазма, возбужденного этими высокими стремлениями, были забыты на время все остальные требования разума и жизни, было принято все содержание системы, хвалившей ся тем, что она основана на этих гл убоких истинах.
Мы столь же мало последователи Гегеля, как и Декарт а или Арист от ел я. Гегель ныне уже принадл ежит ист ории, настоящее время имеет другую фил ософию и хорошо видит недостатки гегелевой системы; но дол жно согл аситься, что принципы, выставленные Гегелем, дей ствительно, были очень бл изки к истине, н некоторы е ст ороны истины были выставлены на вид этим мыслителем с истинно поразит ел ьною сил ою. Из этих истин, открытие иных составл яет л ичную засл угу Гегеля; другие, хот я и при нади во всех сферах жизни есть главная задача нашего времени, и Гегель и Гете — главы этого примирения, этого возвращения из смерти в жизнь. Будем надеяться, что наше новое поколение также вый дет из призрачности, что оно оставит пустую и бессмысленную болтовню, что оно сознает, что истинное знание и анархия умов и произвольность в мнениях совершенно противоположны; что в знании царствует строгая дисциплина, и что без этой дисциплины нет знания. Будем надеяться, что новое поколение сроднится, наконец, с нашею прекрасною русскою дей ствительностью, и что, оставив все пустые претензии иа гениальность, оно ощутит, наконец, в себе законную потребность быть дей ствительными русскими людьми.
206
л ежат не искл ючител ьно его системе, а всей немецкой фил ософии со времен Кант а и Фихт е, но никем до Гегел я не были формул и-рованы так ясно и вы сказы ваемы так сил ьно, как в его системе.
Прежд е всего укажем на пл одотворней шее начал о всякого
прогресса, кот оры м стол ь резко и бл истател ьно от л ичает ся немецкая фил ософия вообще, и в особенност и гегелева система, от тех лицемерны х и трусл ивы х воззрений , какие господст вовал и в те времена (начал о X IX века) у франц узов и англ ичан:
«ист ина — верховная цель мы шл ения; ищите истины , потому что в истине бл аго; какова бы ни был а ист ина, она л учше всего, что не истинно; первый долг мы сл ител я: не отступать ни перед какими резул ьтат ами; он дол жен быть готов жерт воват ь истине самыми л юбимы ми своими мнениями. Забл ужд ение — источник всякой пагубы: истина — верховное бл аго и ист очник всех других бл аг». Чт обы оценить чрезвы чай ную важност ь эт ого т ребо-вания, общего всей немецкой фил ософии со времени Кант а, но особенно энергически вы сказанного Гегелем, над обно вспомнить, какими странны ми и узкими усл овиями ограничивал и истину мыслители других тогдашних школ : они принимал ись фил ософ-ствовать не иначе, как затем, чт обы «оправдат ь дорогие для них убеждения», т. е. искал и не истины , а поддержки своим предубеждениям; каждый брал и з истины тол ько т о, чт о ему нравил ось, а всякую неприятную дл я него истину отвергал , без церемонии признаваясь, что прият ное забл уждение кажет ся [ему г оразд о лучше беспристрастной правды . Эт у манеру забот ит ься не об истине, а о подтверждении п риятны х предубеждений немецкие фил ософы (особенно Гегел ь) прозвал и «субъективны м мышл ением», фил ософст вованием дл я л ичного удовол ьст вия, а не ради живой пот ребност и истины. Гегел ь жест око изобл ичал эту пустую и вредную забаву. К ак необход имое предохранител ьное средст во против попол зновений укл онит ься от истины в угождение личным жел аниям и пред рассуд кам, был выставлен Гегелем знаменитый «диалектический метод мы шл ения». Сущност ь его сост оит в том, что мыслитель не дол жен успокоиват ься ни на